Их беседу прервал длинный звонок. Трезвон стоял, как на пожаре. Кинувшиеся к двери Снегиревы обнаружили за ней взъерошенную Наташку. Глаза у нее горели.
− Настя, компьютер! Предки купили компьютер! Идем скорее! − вопила подруга, подпрыгивая от нетерпения. − Пока Никита не пришел. Идем же! − И схватив Настю за руку, потащила к себе.
Да, это была вещь! − Настя даже позавидовала. Но Наташка клятвенно пообещала, что учиться на нем они будут вместе, − по крайней мере, пока у Насти не появится такой же. Ведь все равно она сама ничего не поймет.
− Давай включим, − возбужденно предложила Наташка. − Я знаю, как. Я уже втихую включала, − здесь в инструкции все написано.
− А родители не будут ругаться? Все-таки он бешеные деньги стоит. Еще сломаем.
− Не, маман сказала, если не терпится, включай. Сломаешь, − будешь сама чинить. А лучше Никиту дождись. Только я не хочу его дожидаться, − он потом меня не подпустит, пока сам не наиграется.
− Ну, давай, включай.
Но едва на экране монитора появилась красочная заставка, как дверь распахнулась, и в комнату ворвался Наташкин братец, − да не один, а в компании с Вадимом и двумя девицами, одна из которых была подружкам уже знакома: именно ее они видели тогда в раздевалке.
− А ну, брысь! − скомандовал Никита. − Кто разрешил включать компьютер? Сломаешь, − убью!
− Мама разрешила! − возмутилась Наташка. − Он что − только твой? Нам обоим купили.
Но тот, не слушая ее, крутанул стул, сдернул с него Наталью и, словно мячик, кинул на диван. А сам уселся на ее место, и прильнул к монитору. Его друзья дружно столпились рядом.
Наташка громко заревела. А Настя, потрясенная до глубины души хамством Никиты и равнодушием Вадима − тот даже не взглянул на нее − молча кинулась к себе. Ей тоже очень хотелось плакать, но она стерпела, побоялась привлечь внимание родителей, собиравшихся уходить. Но они, сразу поняли, что дочь вернулась расстроенной, и стали приставать, в чем дело. Пришлось рассказать.
− Чтоб я… когда-нибудь к этому компьютеру! Еще прикоснулась! Да ни в жизнь! − клялась Настя, вытирая глаза. − Никогда не думала, что Никита… что он такой! Как он мог! Перед этими − так нас опозорить! Как будто мы пыль! Да пусть подавится своим компьютером, − я к ним вообще больше ни ногой!
− И вся любовь! − посочувствовала Галчонок, с жалостью глядя на расстроенную дочь. − А как смотрел, как вздыхал! − что один, что другой. Да не огорчайся ты так, − они того не стоят.
− Действительно, дочка, − поддержал ее отец, − не горюй. Будет и у тебя компьютер. Скоро, обещаю.
− Ты думаешь, она из-за компьютера расстроилась? Да из-за этих нахалов. Она же считала их джентльменами, − а они обыкновенные жлобы. Из-за какого-то железа так девчат унизили перед своими красотками. И этот Вадим − в машине выглядел таким интеллигентом. Вот, Настя, он свою сущность и проявил. И не жалей, − зачем он тебе такой нужен.
− Это я ему не нужна. − Настя снова заплакала. − А он мне еще больше не нужен. А компьютер нужен, очень нужен. Пап, ты же говорил, что ваши лаборанты могут его собрать из каких-то частей? Пусть хоть самый простой.
− Купим новый, − твердо пообещал отец. − Возьму кредит и деньги в кассе взаимопомощи, слава богу, у нас она еще действует. За год выплачу. Не горюй, котенок, будет у тебя компьютер.
И тут вновь затрезвонил дверной звонок. Явилась заплаканная Наталья. Села рядом с Настей, прижалась к ней и снова залилась слезами, Настя разревелась тоже − за компанию. Родители молча повздыхали и удалились, решив, что подружки наплачутся, − и полегчает. Все-таки дочь не одна − глупостей не наделает. А дела ждут.
А ведь и вправду − после слез стало легче. Глубоко вздохнув напоследок, подруги умылись и принялись строить планы мести.
− С ними не разговариваем, − жестко сказала Наташка, − ни с одним, ни с другим. Смотрим, как на пустое место. Ты, Настя, с этим скотом, моим братцем, даже не здоровайся. Молча отворачивайся и уходи. Пусть знает, что у нас тоже есть гордость.
− Нет, здороваться надо, − не согласилась Настя. − Но только здороваться − и все. А ты больше к его компьютеру не подходи. Мне папа на этой неделе купит новый, будем на нем учиться. Он будет только наш. Я думаю, Никита скоро извиняться станет, вот увидишь. Но ты подольше не поддавайся, пусть ему стыдно станет.
− Да я никогда ему этого не прощу! − Наташка гневно сверкнула глазами. − А в компьютер вирус запущу. Я знаю, как, − мне пацаны со двора рассказывали. Есть такие программы − зараженные вирусом. На дискетах. Я этому уроду отомщу по полной, − будет знать, как меня позорить перед какими-то крысами.
− Нет, компьютер не надо − ты что! Он ведь не виноват, − запротестовала Настя. − Обещай, что не будешь. И вообще, давай забудем. Если они такие, так что же − и нам такими быть? Будем выше.
− Ладно, не буду. Действительно, железо это не причем. Но этому гаду я все равно припомню, − найду момент. Настя, давай теперь у тебя уроки делать? Всегда. Пусть почувствует, что нам его объяснения больше не нужны.
− Конечно. Тащи тетрадки, а я пока борщ разогрею.
Наталья сбегала к себе и вернулась совершенно разъяренная:
− Нет, ты представляешь! Сидят со своими девками у компьютера, прижались друг к другу, как птенчики, только что не воркуют. Я собираю тетрадки, а этот гад таким елейным голоском спрашивает: − Вы что, сегодня у нас заниматься не будете? Может, вам чего объяснить? Пользуйтесь, пока мы дома. − Как ни в чем не бывало!
− А ты?
− Знаешь, у меня от злости, все из головы повылетало. Только дверью хлопнула − аж стекла зазвенели. Ну, ничего, вернусь, я ему еще выскажу. Он у меня попляшет. И родителям наябедничаю, чего было и чего не было, − мстительно добавила Наташка.
Она просидела у Насти часа четыре. Уроки были сделаны, посуда вымыта, но Наталья не уходила: выжидала, когда уберутся Никитины гости. Выглядывала, выглядывала в окно, но все же их уход прозевала. Вернувшись к себе, она позвонила Насте:
− Представляешь, смылись. Все четверо. Только я собралась наговорить ему кучу гадостей, − и девок ихних не постеснялась бы − прихожу, а в доме пусто. Весь пар даром вышел, − так жаль! Ну, ничего, пусть только вернется.
Но поругаться с братом всласть в этот вечер не пришлось: тот пришел домой заполночь, когда Наташка уже спала. Правда, родителям она наябедничала от души. Те пообещали поставить Никиту на место, чтобы больше маленьких не обижал. Но Наташку эти слова разозлили еще сильнее: ведь она давно себя считала вполне взрослой.
Вернувшись на следующий день из лицея, Настя обнаружила, что в доме нет хлеба. Пришлось тащиться в булочную. Спускаясь по лестнице, она носом к носу столкнулась с Никитой. Настя сделала шаг в сторону, чтобы его обойти, но он шагнул в том же направлении и преградил ей дорогу.
− Так за что вы с Натальей на меня дуетесь? − невинным голосом осведомился Наташкин брат. − Что компьютер у вас отобрали? Но мы же часик всего посидели, − просто не терпелось опробовать. Могли потом сколько угодно играть, − мы быстро ушли.
− Ты на самом деле тупой или притворяешься? − Настя не собиралась с ним разговаривать, но не вытерпела. − Дело разве в компьютере?
− А в чем? Ну, подумаешь, − пересадил твою подружку на диван, чтоб не мешала. Есть из-за чего злиться.
− Значит, не притворяешься, − констатировала Настя. − Пропусти меня. Когда поумнеешь, поймешь.
− Настя, чего ты с ним разговариваешь? − Разъяренная Наташка вылетела на лестничную площадку. − Мы же договорились − они теперь для нас пустое место. Пусть со своими уродками целуются. Тоже нашли красоток: одна корова, другая глиста. Это которая твоя − корова?
− По морде хочешь? − обернулся Никита. − Сейчас получишь!
И угрожающе двинулся наверх. Но Настя успела загородить подругу.
− Только тронь! − выпалила она. − Я тебя за человека считать не буду. Поднять руку на женщину − это низко.
− Когда б она была женщиной, − процедил Никита, − а то стерва, каких поискать. Ладно, не бойся, не трону. И все же, может, объяснишь: что на вас нашло?
− Может, и объясню. Когда-нибудь потом. Если сам не догадаешься. А заниматься мы будем теперь у меня, и в ваших объяснениях больше не нуждаемся. Тем более, что у вас теперь есть, кому объяснять.
− Э, да ты, похоже, ревнуешь! − вдруг развеселился Никита. − С чего бы? И кого − меня или Вадима? Ты же, вроде, нам обоим дала отставку. Так что ж нам теперь − прозябать в одиночестве?
От этих наглых слов Настя просто онемела. Не глядя на него, она ринулась вниз по лестнице, негодующая Наташка − за ней. Только за воротами двора подружки немного пришли в себя. С горя они отправились в парк, где до тошноты объелись мороженым.
А на следующий день у Насти начисто пропал голос. Боль в горле была нестерпимая, будто его порезали бритвой. Заглянув ей в рот, Галчонок ужаснулась: в воспаленных миндалинах угрожающе торчали гнойные пробки. Померив дочери температуру, она кинулась вызывать врача: градусник показал тридцать восемь с половиной.
В лицей не пойду, − написала Настя забежавшей подруге, − скажешь, что я заболела. Как у тебя горло, не болит?
− Ни капельки, − с сожалением вздохнула Наташка, − даже жалко. Поболела бы с тобой за компанию, − может, этому гаду стыдно стало бы. А то ведет себя, как ни в чем не бывало. Ладно, поправляйся, я после лицея забегу.
Она унеслась. А Настя, вздохнув, открыла алгебру. Где-то без четверти одиннадцать, когда по ее расчетам в лицее была перемена, зазвонил телефон. Подняв трубку, она с изумлением услышала голос Вадима:
− Настенька, говорят, у тебя ангина? О, я знаю, как это больно. Не отвечай, − Наташа сказала, что у тебя голос пропал. У меня дома есть такой спрей, − я тебе после уроков занесу. Сразу боль снимет. И температура спадет. Сможешь открыть дверь? Ладно, не отвечай, что-нибудь придумаем.
И он повесил трубку. А Настя еще с полчаса приходила в себя. Она и представить себе не могла, что в ее душе поднимется такая буря. Радость, перемешанная с негодованием и возмущением, переполняли ее, − и еще что-то, похожее на ожидание, предвкушение неизвестно чего. Наконец она взяла себя в руки и стала решать, как себя вести, если он и вправду заявится. Посоветоваться с Наташкой? Но если он придет раньше? Вдруг у них меньше занятий? Что же придумать?
Ничего путного на ум не приходило. Она попыталась разжечь в себе былую обиду, − но та никак не хотела разжигаться. Тогда она представила лицо Вадима в раздевалке и его слова о том, кто они с Натальей такие. Обида сразу подняла голову и приготовилась к атаке. Ах, он озаботился ее здоровьем? Обойдемся! И Настя твердо решила не поддаваться. Взяв ручку, она написала нарочно неровным почерком: − Мне ничего не надо. Спасибо за заботу. Извини, пригласить не могу, боюсь заразить.
Она сунет ему эту записку и закроет перед его носом дверь. Пусть знает! Настя так и не додумала, что он должен знать, но на душе почему-то стало легче. Все-таки он к ней неравнодушен. Ишь, ты, − сам встречается с этой тоненькой, а все равно думает о ней, Насте. Может, стоит проявить к нему расположение? Пусть показное. Улыбнуться пару раз, взять лекарство. Поблагодарить. Можно даже чмокнуть в щеку. Интересно − бросит он тогда эту студентку?
И она тут же почувствовала укол совести. Нет, с Вадимом так нельзя. Он перед ней ни в чем не виноват, − и эта девушка тоже. Интересно, как ее зовут и кто она вообще. Наверно, она его очень сильно любит. Отдать записку и больше о нем не думать, приказала она себе. И решительно взялась за учебник.
Однако будущее − вещь непредсказуемая, и вскоре Настя почувствовала это на себе в полной мере. Ровно в два часа зазвенел квартирный звонок. Схватив записку, Настя побрела открывать дверь. Но за ней оказался не Вадим, а пожилой дядька в белом халате. Когда врач прослушивал ее легкие, в дверь снова зазвонили. Пока Настя натягивала майку, врач впустил Вадима, − да не одного, а с подружкой. Даже не спросив разрешения, они прошли в ее комнату, как ни в чем не бывало. Вадим показал врачу белую коробочку, тот прочел название и одобрительно закивал: − Да, да, это как раз то, что ей нужно. Прямо сейчас и побрызгаем. Открывайте рот, − обратился он к опешившей Насте и нажал на пульверизатор.
Едкие брызги, обжегшие горло, заставили Настю долго откашливаться и вытирать слезы. − Ничего, ничего, − посочувствовал Вадим, − это попервоначалу. Зато сейчас боль утихнет.
И, правда, глотать стало легче. Боль сделалась не такой режущей, и у Насти прорезался голос. − Спасибо, − просипела она, свирепо глядя на юношу, − сколько я должна?
− Нисколько, − весело отозвался тот, − я им уже пользовался. Лечись, мне вряд ли скоро понадобится, а растворы сохраняются недолго, у них срок годности ограничен.
− Без денег не возьму. − Настя старалась не смотреть в сторону однокурсницы Вадима. − Можешь забирать, мне мама новое купит.
− Но здесь еще срок годности не вышел, а лекарство довольно дорогое, − возразил врач, − зачем же зря деньги тратить?
− Не нужно мне от него ничего! − Настя едва сдерживалась, чтобы не заплакать. Поняв наконец, что дело не в лекарстве, врач положил на стол рецепт и попрощался.
− Может, тебе поесть приготовить или чего купить? − предложил Вадим, закрыв за ним дверь. − Анечка готовит потрясающие омлеты. А я пока могу в аптеку сбегать.
Анечка! − с ненавистью подумала Настя. Значит, ее зовут Анечка. И она уже готовит ему омлеты. Наверно, по утрам. Они что, уже живут вместе? И она содрогнулась от новой незнакомой боли, внезапно резанувшей ее по сердцу. Господи, пусть они уйдут поскорее, − хоть можно будет вдоволь нареветься.
− Уходи, − прошептала она, с трудом сдерживая слезы. − Пожалуйста, уходите!
− Ну, извини, − пожал плечами Вадим. Видимо он что-то прочел в ее глазах. − Я хотел, как лучше. Поправляйся, мы уходим.
− Поправляйтесь, − тоненьким голоском поддержала его Анечка, поднимаясь со стула. − До свидания!
И они удалились. А Настя повалилась на диван, всласть наплакалась и не заметила, как уснула, − видимо подействовала выпитая таблетка.
Разбудила ее вернувшаяся из лицея Наталья. Пока подруга варила купленные в магазине пельмени, Настя рассказала про неожиданных гостей.
− Идиот! Какой идиот! − гневно вскричала Наташка, выслушав ее. − Нет, каким же надо быть кретином, чтобы припереться к тебе с этой девкой. Омлет она тебе приготовит. Да он просто извращенец какой-то! Ну, я ему выдам!
− Умоляю, не говори ему ничего! − Настя с удивлением обнаружила, что голос ее уже слушается. − Тогда он точно решит, что я ревную. Представляешь, как они будут меня обсуждать. Умоляю, ничего не говори, обещаешь?
− Да я просто не смогу смолчать! Конечно, ревнуешь, − а что ты себе думаешь? Ревнуешь! Это нормально. Любая бы заревновала на твоем месте. Омлет она тебе приготовит, − да я просто презираю его после этого. Как у тебя температура, не упала?
− Кажется, упала. О, почти нормальная, − обрадовалась Настя, вынимая термометр. − И есть жутко хочется. Пойду-ка я завтра в лицей, чего зря валяться.
− Нет, ты все же пару деньков посиди дома, а то еще осложнение какое привяжется.
− Интересно, откуда Вадим узнал, что у меня ангина? − Настя испытующе посмотрела на подругу. − Ты Никите проболталась? Ты что, уже с ним помирилась?
− Куда ж я денусь с подводной лодки? − вздохнула Наташка. − Он на переменке заглянул к нам и сразу заметил, что тебя нет. Ну и прицепился: почему да что. Он же, знаешь, как репей, − все равно своего добьется. Я его сначала послала подальше, так он мне пообещал книгу подарить − «Компьютер для чайников». Если скажу, где ты. Я и купилась. Нам ведь нужна такая книжка, правда? Как мы сами научимся, если его спрашивать не будем.
− Будем ходить в кружок по информатике.
− Да, много ты на том кружке узнаешь. Нет, лучше самим. А когда твой отец обещал купить компьютер?
− Сказал, на этой неделе. Знаешь, ну их всех. Я есть хочу, просто умираю.
Поев, они принялись за уроки. И хотя Насте хотелось еще поговорить о Вадиме, она себе этого не позволила. Надо о нем перестать думать, перестать, перестать! − твердила она себе. А если сам будет лезть в голову, вспомнить Анечку. − Я запрещаю тебе думать о нем, − приказала она, сурово глядя в зеркало. − Как не стыдно! Гордости у тебя нет. Есть лицей, есть Наташка и новые друзья − этим и живи.
