Толя Немой сидел в ресторане, задумчиво рассматривая оставшуюся на его столике от предыдущих посетителей грязную белую тарелку, стакан из тонкого стекла, на донышке которого заманчиво колыхалась рубинового цвета жидкость, вилку, утопавшую в пепельнице с окурками и клеёнчатую скатерть, разрисованную неизвестными, очень приятными глазу, цветочками и лимонами, нагло напоминавшими о прозе жизни.
Толе до лампочки были все дизайнерские изыски производителей клеёнчатых скатертей, но лимоны почему-то раздражали.
Стоял ленивый полдень. Людей в зале было двое: он, и официантка Ленка, которую Толя видел ещё тоненькой девчонкой, бегавшей в соседнюю школу и стрелявшей у него иногда папироску. Времени у Толи было полно, жрать особо не хотелось.
Сидеть в ресторане в прорезиненном рыбацком костюме, называемом промеж местных браконьеров *винсарадой*, и в сапогах по самые, как говорится, * не могу*, было немного душновато. Толя, в силу своей совершенной незацикленности на собственном внешнем виде, вообще как-то не особо обращал внимания на такие мелочи. А вот пить хотелось.
Официантка Ленка, в обтягивающих тонких бриджиках, уже пару раз лениво дефилировала мимо, игнорируя ненавязчивое Толино постукивание грязным стаканом о стол. Толе нравилось это мерное покачивание Ленкиных туда-сюда ягодиц, потому к крайним мерам воздействия на рыжую, покрытую умопомрачительными веснушками, красотку, он пока не прибегал.
*Крайней мерой* у Толи Немого была обычная человеческая речь. Вообще-то, он умел ею пользоваться, и достаточно неплохо. Случалось такое чудо крайне редко, и , как правило, сказанные Толей фразы становились притчей во языцех среди истосковавшихся по гласу человеческому напарников. Говорить Толе при его росте и телосложении и в самом деле было как-то не к лицу. Если и случались среди просоленных морских парней разборки на тему: кто кого и сколько раз, Толю никогда не трогали. Все наизусть помнили притчу об обнаглевшем Толином напарнике, пару раз обманувшем Толю в деньгах. В одно прекрасное тёплое и спокойное утро, когда они уже возвращались с выбранной рыбой, Колян был поднят бережно одной Толиной рукой за ремень, опоясан при помощи второй Толиной лапищи под мышками канатом, бережно положен в воду и проплыл так ни много ни мало порядка ста километров за катером. Правда, Толя милосердно придерживал ход и, иногда, когда дело становилось особо худо, вытаскивал и давал подышать. В берегу их, как всегда, ждали перекупщики. Толя сначала спокойно вытащил привязанного к тросу краснюка – так на местном жаргоне назывался осётр,- а потом потянул другой канат, достал совершенно одуревшего Коляна, небрежно перебросил его в рыбью кучу, и сказал одно слово:
-Кукан.
Таким образом, он объяснил всего лишь способ транспортировки товарища. Куканом рыбаки называли канат, на который подвешивались рыбины и так тащились в воде за катером, чтобы улов не испортился раньше времени. С тех пор Колян получил прозвище Кукан, и у всех отпало желание испытывать Толино терпение.
Ленка точно про кукан ничего не знала. Толя задумчиво оглядел края стакана. Не в помаде — и то хорошо.
— Да, конечно, ваш городок — просто прелесть, но как здесь можно вообще жить?!- капризный девичий голос с характерным московским акцентом пронзительно нарушил мыслительный процесс.
В ресторан вошли две девушки и солидного вида мужчина. Ну, мужчина был не в счёт- Серёга Борода. Толя помнил ещё его папашу, рыбачил с ним вместе, парень смышлёный, как сейчас говорили *бизнесмен*. А вот барышни были очень даже. Серые Толины глаза следили за каждым движением вредин, которые дули губки, отставляли пальчики, пренебрежительно осматривались вокруг, переглядывались, словно удивлённо спрашивали друг у друга: как они вообще могут находиться здесь?! И сейчас?! Кошмар!! Они рассматривали Толю, тем более, что уселись за соседний столик, округляли глазки, прыскали в ладошки – старались изо всех сил. К счастью, все их удивлённо взлетавшие вверх ресницы, пока Борода им объяснял зачем и почему здесь сидит такого вида человек не произвели на Толю ровным счётом никакого впечатления. Он привык быть в центре внимания.
Толе было плевать на их тонкий психологический уровень развития, голоса его раздражали, а картинка нравилась. Он рассматривал дамочек с явным удовольствием, не обращая внимания на вопросительные их взгляды и приглушённые вопросы: *А чего он на нас вытаращился?* . Откинулся на спинку стула и любовался вволю беленькими брючками на точёных ножках, крашеными ноготками, капризно выпяченными губками, персиковой с голубоватым оттенком кожей. Прям как икринки — одна в одну.
Ленка оживилась. Подскочила к пришедшим, притащила меню. Серёга, внимательно его изучив, задал вполне резонный вопрос: * А что есть?* Ленка быстро объяснила, на что сегодня хватило продуктов, чем вызвала пару чудесных гримасок у дам. Они отвлеклись от Толи, и опять затянули своё:
— Поесть — и то здесь невозможно нормально. Как ты после Москвы можешь здесь находиться? Да ты же… Да у тебя… Да ты бы мог…
Толя к тому времени уже рассмотрел всё, что его интересовало. И ему действительно хотелось пить. Ленка металась птицей от стола с москвичками к барной стойке, выставляя тарелки и тарелочки, соусницы, выкладывая ложечки и вилочки, салфеточки, плетёные корзинки с красиво нарезанным хлебом.
Толя постучал стаканом о стол немного громче обычного.
— Толя, подожди! – Ленка огрызнулась, не оборачиваясь.
Дамы притихли, глянули в его сторону, потом залились звонкими колокольчиками. Но Толе от этого смеха стало неуютно. На столе перед троицей уже стояли закуски, водочка в запотевшем графинчике и пара невероятной формы и красоты салатов.
Толя задумчиво провёл пальцем по краю тарелки. Ленка пробегала мимо. Он спокойно выставил в проход руку, поймал сначала её, потом выпавший из рук пустой поднос.
— Толя! Не хами! Не до тебя- видишь, у меня люди!
Ленка умчалась дальше, за соседним столиком беседа продолжалась:
— Ну, какое здесь у тебя общение? Разве это люди- то, что тебя окружает? – одна из дам прямо таки клевала Серёгу, пытаясь всем телом объяснить ему, как жить нельзя.
— Ну что вы, девочки!- улыбался в ответ Серёга. – Лучше быть большим человеком в маленьком городе, чем маленьким человеком – в большом.
Толя кивнул, соглашаясь мысленно. Пить хотелось всё больше.
— И ты хочешь сказать, что это у тебя- человеческая жизнь?! – возмущались за соседним столиком женские голоса. – Да что ты здесь можешь?!
Толя грустно оглядел стакан – точно нет помады — откусил добрячий его кусок и спокойно начал жевать. Одна из дамочек за соседним столиком поперхнулась чем-то непонятным в трубочке из бокала, толкнула вторую и они, хихикая, уставились в его сторону. Толя хрумал стакан равномерно, внимательно рассматривая лимоны на скатерти. Тонкое стекло откусывалось легко, поскрипывало на зубах песочком.
Подлетевшая Ленка набросилась на него фурией:
— Толя, блин! Ты офигел? За стакан кто будет платить? Прекрати его жрать!
Толя оставил недоеденный стакан в покое. Ленка схватила его и утащила, возмущаясь.
Дамы за соседним столиком немного успокоились, и принялись опять было промывать Серёге мозги.
Толя взял тарелку, осторожно отбил о край стола половину, деловито осмотрел, не остро ли откололось, и начал, не спеша, закусывать белым не то фарфором, не то третьим столовским сортом стекла. У москвичек глаза полезли из орбит. Борода, который давно уже тихо ухмылялся в усы, незаметно поглядывая в Толину сторону, просто сполз от смеха под стол. Дамы сидели тихо-тихо, напоминая двух зверушек с огромными глазами и не по размеру вытянутыми шеями. Толя Немой, почавкивая, доедал половину тарелки.
Веснушек на Ленкином лице было уже практически незаметно. Да и на бюсте тоже, отметил про себя Толян, пока эта рыжая неслась к нему и орала как резанная. Он поймал её за попку, с удовольствием прижал, заставив замолчать, сидел — огромный, как гора и ласково смотрел ей в глаза.
— Будешь орать — стол съем.
Москвички за соседним столом молчали, Борода икал от смеха. Толя отпустил Ленку, слегка хлопнул по мягкому, встал, подошёл к столику, взял графинчик с водкой, махнул залпом, запил какой-то гадостью, которую они между собой гордо называли * коктейль*, и улыбнулся дамам. Те пискнули в ответ сдавленно. Толян мимоходом опробовал на ощупь упругие грудки обоих- эх, хороши, малявки, только больно уж писклявые, хлопнул на стол мятую стодолларовую бумажку, и направился к выходу.
За спиной визжала Ленка, возмущённые голоса москвичек неслись ему вслед, звучно хохотал Борода.
Толян вышел на улицу, почесал затылок, облизал палец, поставил на ветер. С какой стороны холод- с той и дует. Юго-восток. Губатый, как его называли между собой рыбаки. Знач, три дня как минимум сидеть дома. Гадкий ветер. Эх, хороши москвички, проплыло в голове облачком. Только больно уж писклявы. Толян шагнул с крыльца, и пошёл, не оглядываясь.