Директор.1

День начался не совсем удачно, впрочем, как и все понедельники.
Сначала бешено заверещал будильник.
Никогда не подумал, что он так громко орёт.

Если бы вместо этой тупой трескотни производители будильников ставили мелодию, в которой «судьба стучится в дверь», или ноктюрн Шопена, или что-то  походящее из Энигмы — человечество  давно было бы уже на Марсе.

Вслушайтесь в  музыку падающих снежинок,  романтичный шум дождя или нежно подкрадывающийся ропот бури, и вы сразу поймёте, что утреннее пробуждение в начале недели —  это и есть предвестие шторма, где нужно спокойно сгруппироваться и приготовиться ко  всякого рода неожиданностям..

А это что..? — Грубый окрик!
«Вставай, все деньги разделены — иди и довольствуйся остатками с чужого стола!»
«Бр-рр…»

Сегодня я стану заложником. Заложником нескольких сотен тысяч баксов. Не волнуйтесь — всё банально и пошло. Освободилась должность директора магазина запчастей, и хозяева ищут очередного болванчика, на которого при случае можно будет списать долги, или используя мозги этого человека, заработать.

Но даже зная по сути свою перспективу на ближайшие несколько лет, в случае, если я соглашусь, — а мне ничего не остаётся делать, как согласиться,- я должен принять эти условия. Хотя бы потому, что мне элементарно нечего кушать, и нет денег, на которые я смогу заправить свою машину бензином.

Есть, безусловно, и другая причина — это мысль, которая не дает мне покоя и постоянно жужжит в голове —
«А рискни, что тебе терять? У тебя всё равно ничего нет, так что терять тебе нечего, а найти ты сможешь славу и почет человека, который… смог».

Наивный, я твердо верил, что смогу.

Кто мы в этом мире? — черви Земные, но — «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом».
Честно вам признаюсь, что существовала ещё одна немаловажная причина занять место директора, но о ней — чуть позже.

А сотни тысяч баксов — это товар, который повиснет на моей шее, запчасти на энную сумму, находящиеся на складе и прилавках, а ещё  я должен принести прибыль, не иначе — это без вариантов.
Иначе?
Иначе быть просто не может.

А перед этим мы «развели барыгу» одного из областных райпо.

Поясню.
«Развести барыгу» — это означает — получить деньги с человека, занимающегося торговлей.
Нет, мы его не грабили, не шантажировали, не занимались мошенничеством. Всё решалось «путем мирных переговоров».

Председатель райпо задолжал моей фирме некоторую сумму, и длилось это довольно долго.
Я в свою очередь взял товар на одном из предприятий города на реализацию, и когда мне прислали претензию на просроченную сумму платежа с учетом пени, я всё перепечатал один в один, только поменял должников и кредиторов.
Отныне кредитором становился я, а должником — председатель, вернее — райпотребсоюз.

«Фофан, — попросил я своего давнего знакомого, — ты должен мне помочь!»
Фоф  был упитанным джентльменом, и своей кожаной курткой и представительным видом должен был внушать почёт и уважение, как один из «бойцов невидимого фронта», под руководством которого на улицах шли бои местного значения в те далёкие смутные времена.

Другими словами, внешне казалось, что он был авторитетом у бритоголовых.
В жизни же он был семьянином, имеющим сына и дочь, и таким же, как я, «джентльменом удачи», занимающимся различного рода сделками, приносящими деньги.

«Ты поедешь со мной как представитель братвы выбивать долг»!
«Я?! Да я вообще не при делах!» — возмутился Фофчик.
«А тут не нужно быть при делах, я буду говорить, ты — слушать и по моему сигналу говорить всего одно слово — «Почему?», можешь добавлять  — «Когда?»
«Два слова — и тебе обеспечена поездка в исторический центр области и питание».
«Согласен, но, если мы проиграем, я — не виноват»,
«Виноват — не виноват — это будет суд решать», — на прощание пошутил я.

Расчёт был прост.
Мы приезжаем к уважаемому председателю райпо в один из районных центров и предъявляем претензию с пожеланием получить по счетам.
Я — как представитель фирмы, Фофан — как «крыша» моей фирмы.
Вы не знаете, что такое крыша?  Сомневаюсь, но по секрету поясню, что это не та крыша, что находится поверх дома или ангара, а та, которая следит, чтобы меня, мою фирму и людей, работающих в ней, никто не обидел.
Иначе…
Ох, давайте не будем о грустном?

А так как моя настоящая  «крыша» была довольно бестолковой, я предпочитал подобного рода переговоры вести сам, во-первых — нет криминала, во-вторых — не нужно было ни с кем делиться в случае выигрыша. В случае же проигрыша мне никто бы не читал нотаций, как маленькому мальчику, что так делать нельзя, что все мои сделки должны отслеживать мои «друзья», что я сам виноват и прочее, прочее, прочее.

Сейчас я уже не помню, как я отправил претензию в это райпо — это неважно, важно то, что в один прекрасный день мы с Фофчиком собрались, сели в мою машину и поехали.
Откровенно признаться, я сам не верил, что дело выгорит, но —  «попытка — не пытка».
Приезжаем, заходим в кабинет, в свое время там наверняка висел портрет вождя всех народов, точнее — одного из вождей, потому как этих вождей столько на Руси было, что я порой и не помню: кто из них вёл и куда? И правильно ли это было?
А куда мы пришли — вы и сами знаете.
От этих мыслей мне стало веселее.

«Здравствуйте, уважаемый!»
«Это мой патрон», — кратко и неопределенно я указал в сторону своего товарища.
«Как добрались?»
«Нормально, как Ваши дела?»
«Да вот, изучаю закон о банкротстве и  Вашу претензию», — глава района посмотрел на нас с надеждой.
Но, помня, что средства мои скоро  заканчиваются, а деньги всегда имеют это не совсем приятное свойство, я сразу пошел в атаку.
«Так что же мы будем делать с Вашими долгами? — Меня вот тоже Люди трясут…» — я многозначительно посмотрел на Фофана.
Тот встрепенулся и произнес, солидно так произнес, посмотрев на дверь в ожидании милиции с наручниками:
«Почему?»
«Видите ли, торговля не идёт, мы готовимся к банкротству, что делать — я и сам не знаю».

На лице нашего собеседника застыло выражение мученика.
Я тогда не знал ещё, что банкротство —  это по сути своей делёж предприятия между друзьями и родственниками, но сразу понял, что что-то нам обломится.
«Мы с коллегами, учитывая Вашу несостоятельность на сегодняшний день, решили уменьшить сумму долга ровно на половину».
«Я согласен», — доли секунды хватило этому старому лису на то, чтобы принять решение.

«Как Вы считаете?» — я посмотрел в сторону своего товарища.
Тот мгновенно сообразил, что арестовывать его не будут, а, кроме того, ещё и перепадет что-то, и произнёс второе слово, которому я его научил:
«Когда?»

«Через два дня. Я отгружу Вам товаром — мукой, лампочками с сигаретами», — председатель понял, что иметь пятьдесят процентов прибыли со сделки — это более чем выгодно.
И тут мой собеседник произнес шикарную фразу, которой я от него совсем не ожидал:
«Я думаю, что Вы довольны нашим решением»?
«Да, да, спасибо Вам большое, я никогда не забуду Вашу доброту».

Мы тепло попрощались и вышли на улицу.
«Ну, Фофан, маладца!»
«Хм, да зря ты скинул ему», — вошел во вкус мой товарищ.
«А ты уверен, что нас не заберут, когда мы приедем за товаром?»
«Не знаю,» — Фофчик слегка загрустил.
Это мне посидеть в камере сутки — другие было не впервой, для моего же товарища, с его животиком, — это было равносильно сильнейшей голодовке.

Но, как бы там ни было, товар мы забрали, тут же реализовали его и вскоре поехали за мясом в Казахстан.
Мяса там не оказалось, так как предыдущий год был неурожайным, и мы закупили черную икру, часть которой развезли по ресторанам, а часть съели сами.

И я пошел в ночной клуб. И тут — то я встретил Леночку.
После этой встречи вопрос о том, быть мне директором или нет, уже не стоял.
Я твердо был уверен, что встану у руля этого магазина, и что бы там ни было — принесу к ногам этой Леночки шкуру убитого мамонта.
Почему мамонта?
Да потому, что наши предки по-другому, мне кажется, не могли уговаривать женщин.

Продолжение следует.

Ворс. Собеседница