В этом году День независимости выпал так, что получилось несколько выходных подряд. Как обычно, что-то куда-то перенесли, чтобы потом отработать по субботам. Поэтому все иногородние разъехались по домам. В столице было пусто и жарко. Вчера Таня со своим братом и папой ездили к городскому крематорию – со дня смерти бабушки, папиной мамы, прошло ровно полгода. Машин на дорогах почти не было, от асфальта поднимался раскалённый воздух. Термометр показывал сорок градусов в машине и сорок за бортом. Думалось лениво. Таня наслаждалась обезлюдевшим городом.
Сейчас колумбарий ей понравился намного больше, чем когда бабушку «хоронили». Яркие цветы, миниатюрные плиточки, узенькие дорожки… Какая-то японская организованность, восприятие смерти как чего-то вполне закономерного, естественного, и в то же время – прекрасного.
Сегодня Таню разбудил её младший брат. Игорю было тринадцать, Тане – шестнадцать. Не смотря на выходные, папа был на работе, мама ещё несколько дней назад уехала отдыхать в Крым. Вот так просто взяла, плюнула на папу, на детей, на бабушку – свою маму – и уехала.
— Тань, бабушке плохо! – сказал Игорь. Таня видела, что он очень боится.
— Что с ней?
— Не знаю. Она говорит, что не может встать.
Когда у бабушки первый раз случился инсульт, мама очень винила себя: не настояла, чтобы бабушка легла в больницу, не придала значения жалобам на усталость и затрудненную речь. Таня пошла в другую комнату.
— Бабушка, ты как?
— Я… я не могу встать… Хотела и вдруг упала, хорошо Игорь помог подняться.
Таня с трудом разбирала слова.
«Затрудненная речь, по любому. Что делать? Вызывать «скорую»? А вдруг это не инсульт? Что тогда? – и тут же возражение другим голосом: — А вдруг – инсульт? И что тогда? – Таня решилась: — Вызову «скорую», а если что — прикинусь дурой, скажу, что напугалась».
По телефону у неё долго расспрашивали про симптомы, про бабушкин возраст, про какие-то другие заболевания… Таня очень боялась, что «скорая» может не успеть. Бабушка говорила, что у неё сильно болит голова, и зажмуривала глаза. По щекам текли слёзы.
— Таня… Таня, только маме не говори. Пусть отдохнёт. А то она сорвётся и приедет сюда. Пусть побудет на море…
— Бабушка, ты лежи. Тебе нельзя волноваться, — Таня старалась говорить ласково и твёрдо, делала вид, что она уверена на двести процентов – всё будет хорошо.
«Скорая» успела. Они померили давление, сделали несколько уколов. Через какое-то время снова померили давление.
— А кто ещё из взрослых есть дома? – спросил врач в синей форме.
Таня оглянулась – через дверную щель смотрел Игорь.
— Никого.
— У твоей бабушки давление поднялось. Это из-за жары, скорее всего. Сейчас со многими так. Мы ей сделали уколы, чтобы сбить давление.
«А вдруг они уедут, а ей опять станет плохо? И что я буду делать?!»
— А вдруг ей опять станет плохо? Может, лучше положить в больницу?
— Не хочу в больницу! – сказала бабушка.
Врач задумался.
— Может, и лучше.
— Я не поеду в больницу!
— Бабушка, послушай, там врачи, они будут за тобой наблюдать. Если вдруг что – сразу делать укол или капельницу… А потом спадёт жара…
«приедет мама или папа»
… и мы тебя сразу заберём домой.
— Только маме не говори!
— Не скажу.
Таня быстро собрала вещи. Бабушка так и не смогла подняться, её отнесли в машину на носилках.
В машине было почти темно. Таня сидела на узкой скамеечке рядом с носилками. Она смотрела на бабушкину руку, которую держала в своей руке, и вспоминала как бабушка не разрешала ей купаться в озере, потому что там была грязная вода, как выбросила котёнка, которого Таня спасла от двух собак… Тогда бабушка казалась сильной и грозной. А теперь Таня должна быть сильной, или хотя бы делать вид, что она сильная. Чтобы бабушка знала – ничего плохого не случится. Это просто жара, и скоро всё будет так, как раньше.
— Я боюсь, — плакала она, — я не хочу умирать!
— Бабушка! Ну что ты такое говоришь! Ты не умрёшь! – Таня крепче сжала её руку и подумала:
«А то что я скажу маме?»