— День никогда не кончится… — утирая пот, поймал себя на очередной философской мысли старый Пахарь, — а ить мне столько лет, что я мог бы себя называть и вечным пахарем.
Мысли так и чесались то за ухом, то за воротником и покидать своего временного пристанища не собирались.
— Эх,- только и резюмировал пахарь-философ, сильнее сжав орало. — Не пристало словами разбрасываться, когда так и норовят похитить умные мысли вечного труженика. А откуда-то со стороны села, с низины, доносились детские крики:
— Паааашааа! Пааааш! — не то мольба, не то призыв, а чаще, просто детское баловство.
— Каждому свой рост, каждому свой пост, — выдохнул очередную умность — новый сельский афоризм — дед Пашка, помянув брата Петра. — А ить везло Петруше с самого рождения. И сейчас, туды его судьбы качель: я — трудяга, он — начальник. Что с того, что начальник ворот, зато заведение богоугодное, люди хорошие — плохих там не держат. Работы-то, открыл-закрыл, предъявите удостверение, проходите… Эх…- поставил очередную точку Паша-пахарь и, согнувшись, подобрал и откинул дерн в сторону. Вдруг его внимание привлек клочок бумаги. — Интересно, видать с села занесло чье-то письмено. И это надо было такой ветер поднять, чтобы оттуда, с низины, сюда, прямо мне под ноги, как челобитную…Эх… — поправил пальцем очки, которых никогда не было , пытаясь читать каракули какого-то писаки…
Первая мысль была: балуют дети. Они часто балуют, вообще. Под Новый год пишут желания и молитвы, ожидая их исполнения от какого-то, хе-хе, деда Мороза. А исполнять приходится им, Родителям…. Всмотревшись в каракули, дед Паша сложил из них нечто «В год спорта мир окажется на кончике галстука».
Хмммм… — резюмировал вечный Пахарь. — И подпись какая-то странная, Мишель Настрадаюс. Чудные они, людишки, что русские, что хранцузы. Что б ни делали, все равно аки дети малые и неразумные. Напишут чудно, и сами умиляются. А замашки бывают таки-и-и-е! Все косят под моего соседа по полю, блин, как его там не нашева-та кличут, мо Хамет, а мо Ахмет? Тоже чудной, как и поле его, как и пашет он. Да мне какое дело? А умники все никак не переведутся, и-и-и-и-х, вы, пророки, туды вашу качель. Хотя ведь, бывает, накаркают, как приговорят… Ланна, будем жить, будем зрить.
Только поле наивно и без задних мыслей простиралось, предлагая необъятный простор для орала и философии Пахаря…