7. Их всего двое.
Утро следующего дня застало Жюфа в кровати с полотенцем, обмотанным вокруг головы.
«Ну, надо же было так нажраться, чтобы сейчас чувствовать себя субмариной потерявшей ход?» — рассуждал он, пытаясь восстановить в памяти вчерашний разговор с незнакомкой. Многое из того, что было ею произнесено, так и осталось для него загадкой. Всё, что он смог уяснить для себя, так это то, то его публикация наделал шуму не только здесь на планете, но и там в Космосе. Исходя из этого, его интуиция ему подсказывала, что начинается «большая игра». Пока только прозвучали первые аккорды увертюры, после чего должно последовать что-то вроде выяснения: кто есть кто. Если правильно выбрать в этой игре себе партнёров, можно однажды проснуться народным героем или вообще не проснуться никогда.
От этих мыслей у Жюфа даже перехватило дыхание. Он рукой стал растирать себе грудь, после чего кашель обозначил своё присутствие, и на глазах выступили слёзы. Он схватил ртом воздух и, собравшись с силами, сел на кровати. Послушал удары пульса, считая про себя.
«Нормально – жить буду. Конечно, хотелось бы иметь результат и получше, но тут я сам виноват – не умею себя сдерживать и вот…»
Жюф встал с кровати. Он с удивлением отметил, что спал в одном носке.
«Интересно, если всё так запущенно, то, как я вчера смог добраться до дома?»
Его внутренний голос с нескрываемым раздражением выдал ему:
«Приполз».
«В самом деле?» — Жюф сорвал с головы полотенце.
«Мне врать не к чему».
«Спасибо за правду» — поблагодарил Жюф внутренний голос и направился в ванную.
Залез под душ и застонал от удовольствия. Струи воды поползли по его телу, и организм стал приходить в себя. Жюф стоял с закрытыми глазами, представляя себя под открытым небом, а сверху на него будто льёт дождь. Самый настоящий, какие бывают только на планете Земля.
Завтракать Жюф не стал. Выпив чашку кофе, ощупал своё лицо, разглядывая себя в зеркале.
«Да, вот так мы превращаемся в нечто. По-моему пора завязывать, а то печень не выдержит. Если это случится, я покину этот мир в самом расцвете сил. С растрёпанной репутацией предстать перед Создателем не хотелось бы. Стыдно. Всё, с сегодняшнего дня беру над собой шефство и … Стоп, стоп, а что мне вчера стрекотала длинноногая стрекоза? Вот что значит — расслабился. Надо всё вспомнить, а лучше разыскать ту куколку, да расспросить всё заново, а заодно и прощение попросить. Что-то мне подсказывает: я был с нею дерзок. Да?»
Его отражение промолчало. Жюф провёл рукой по небритым щекам.
— Бороду что ли отпустить? Сменю имидж и начну всё с белого листа. Буду послушным и…
Внутренний голос ему возразил:
«Надолго ли тебя хватит? Сегодня же вечером напьёшься в стельку».
— Не напьюсь, — Жюф уставился на своё отражение. – Хватит, покуролесил… Жизнь заканчивается, а я всё мальчиком прикидываюсь, мол, ещё всё наверстаю. Пора делать добрые дела и заодно долги раздать, а то получается как-то не по-человечески. Так нельзя. Я же не машина – совесть пока при мне.
Мэри Жюф нашёл быстро. Он наткнулся на неё на улице, когда та шла в сторону заводских цехов. Жюф пристроился сбоку, не произнося ни единого слова. Мэри тоже молчала. Так они прошли целый квартал.
— И что дальше? – не вытерпел Жюф.
— Ничего, — ответила ему Мэри, продолжая идти в сторону заводских труб.
— Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?
— Стать человеком.
— Но я и так…
— Очередное заблуждение.
— Э-э, я попрошу без намёков.
— А это и никакой не намёк. Это констатация фактов.
— Ну, всё… я понял, понял.
— В самом деле?
— Клянусь! Ну, хочешь я… — Жюф стал оглядываться по сторонам.
Мэри улыбнулась:
— Вот только не надо ничего есть. Я могу вам поверить и без этого странного жертвоприношения. Неужели, правда, что было принято на планете когда-то, во время клятвы есть землю?
— Отвратительная традиция, — фыркнул Жюф. – Мне об этом ничего не известно. А больше наши предки во время клятвы ничего с собой такого не делали?
— Делали: рубили себе пальцы и даже вспарывали животы, но это только тогда, когда клятва не выполнялась.
— Да? – Жюф растеряно посмотрел на Мэри. – И такое было?
Она кивнула.
Стоило им подойти к ограждению, обозначавшем заводскую зону, тут же появился человек в униформе, преградивший им дорогу. Он объяснил в двух словах, что проход закрыт.
— В связи с чем? – поинтересовался Жюф.
— Распоряжение Совета директоров.
— А если я иду устраиваться на работу?
— Для этого есть в конце этой улицы офис, где вы сможете заявить о своём желании, — человек в униформе показал рукой вправо.
— Спасибо за разъяснение, дружище…
Жюф сделал Мэри знак глазами, мол, что-то здесь не так, но не стал ничего больше предпринимать, а мирно попрощался со стражем и направился в сторону офиса. Отойдя на приличное расстояние от человека в униформе, сказал Мэри:
— По-моему, вы оказались правы. Что-то начинает происходить такое, что не попадает ни под какое объяснение. Не хотелось, думать о том, что роботы решили себя обезопасить от нас людей, но так получается, что они уже начали проводить границы. Выходит, что выстрелы достигли своей цели.
— А потом ещё появилась ваша статья.
— И статья тоже, — Жюф кивнул. – Что ж теперь делать?
— Изучать обстановку.
— А время у нас есть?
— Оно всегда есть. Главное, чтобы нам никто не мешал.
— Ну, вот насчёт этого у нас будут проблемы. Поскольку я начинаю догадываться, кто мне последнее время угрожал, картина вырисовывается неприятная.
— Поздравляю вас Жюф! Вы сами сейчас определили первую задачу. Итак, нас двое…
— Уже двое.
— Пока двое, — уточнила Мэри. – Это не так плохо для начала. Некому будет разбалтывать наши с вами тайны.
Им было в данную минуту трудно оценить ситуацию, в которую втаскивала их судьба. Казалось, что вот только стоит им начать, и сразу же первые победы падут к их ногам. Ничего подобного. Явные и скрытые силы не всегда идут на такие уступки. Для чего тогда всё то, что именуется противостоянием? Человечество, как правило, в таких «играх» всегда делится на одних и других и даже если есть ещё кто-то — третий, то это ничего ещё не значит. В истории государств планеты Земля достаточно примеров, когда третья, казалось бы, страна- наблюдатель, вдруг вступает в «игру» на чьей-нибудь стороне. Выбирает она себе в партнёры не слабого, а сильного. Всё просчитано: победитель рано или поздно может изъявить желание — иметь больше того, что у него уже есть, а поэтому лучше оттянуть эту минуту, когда придётся или делиться, или просто так отдать тебе принадлежащее. А вдруг что-то изменится и тот же победитель, потеряв бдительность, станет лёгкой добычей для того, кто до последнего момента выжидал, а потом стал союзником? Почему бы и нет? Примеров подобному предостаточно. Конечно, всё это презирается в обществе и даже осуждается, но, несмотря на это, искоренять такое проявление лжи и вероломства, никто не спешит. Вот поэтому войнам на Земле нет числа. Такое ощущение, что кто-то намного сильнее и разумнее людей играет человечеством в игру на подобие – «шахматы». Этот кто-то недосягаем и тем не менее способен многое изменить в судьбах целых народов, бросив их в сражение, не щадя ни старых, ни малых. Что характерно, те подчиняются, а ведь понимают, что не все вернутся обратно. Что это — надежда на то, что всё обойдётся или врождённая слепота, или вера в свою неуязвимость? Чтобы это не было, в конечном счёте, без последствий никому не удастся выйти из очередной «мясорубки» невредимым. Никому.
— Итак, что мы имеем? – Жюф не мог ничего объяснить, но почему-то он начинал нервничать.
Никогда раньше с ним такого не было.
«Это хорошо, что я решил бросить пить» — подумал он и тут же поймал себя на мысли, что где-то на самом дне его организма ещё находится эта порочная потребность и только ждёт, когда он даст себе слабину и тогда…
«Жди, а мешать жить мне не моги. Сейчас не до тебя. Считай, что нет меня и вообще мой тебе совет: шла бы ты куда-нибудь подальше. Чувствую, что теперь я буду занят и занят всегда».
Он хотел ещё что-то сказать самому себе, но заметил на себе пристальный взгляд Мэри. Тряхнув головой, произнёс:
— Задумался… Ну, и куда дальше?
Мэри поинтересовалась у него:
— Как самочувствие?
— Полон сил!
— А настроение?
— Боевое!
— В самом деле?
— Без всякого сомнения!
— Тогда план будет такой, — Мэри выдержала паузу, собираясь с мыслями. – Вот это завод по производству людей-роботов, — её рука с карандашом провела по листу бумаги окружность. – Проникнуть на его территорию нам не удалось, но есть одна лазейка.
— Какая?
— Заводской офис.
— Но там такая пропускная система, что у человека нет шансов её преодолеть. Легче холодильнику устроиться туда на работу, чем…
— Мысль понятная, — Мэри прервала Жюфа. – И всё же это на сегодня наша единственная возможность.
— Неправда: есть ещё одна возможность. Можно поднять восстание. Для этой процедуры много людей не потребуется. Желающих пошуметь — наберём быстро. Пока эти будут создавать видимость готовящегося штурма заводских корпусов, мы без труда…
— Говорите – «пошуметь»? Что ж будем этот вариант держать в запасе. Меня только одно настораживает, что после подобных «восстаний» возникают определённого характера сложности, и инсценировка может просто так перерасти во что-то более существенное. Вы же хорошо знаете о принципе «цепной реакции»? Разгорячённое людское сознание трудно бывает задарить обещаниями, как правило, требуются более жёсткие походы в установлении спокойствия. Надо учитывать и это тоже и потом там, в Космосе обо всём этом даже не было упоминания. Вот и получается, что по головке за такую самодеятельность никто гладить не будет. Моя миссия здесь на Земле лежит в несколько другом направлении: собрать нужную информацию, а дальше решать будут те, кто меня сюда послал.
— Ну, если так рассуждать, то эти молодчики с микросхемами вместо мозгов очень скоро научатся нам давать по соплям.
— Научатся, если мы дадим им повод.
Жюф усмехнулся:
— Поживём — увидим. Ладно, берём в разработку первый вариант, — он махнул рукой. – С чего-то надо начинать.
— Верно. Вот я и пойду наниматься на работу в качестве модели.
— Модели?
— С меня начнут клонировать будущие образцы людей-роботов.
— Я понял. Как же я забыл? Эти трудяги с силиконовыми вставками проводят кастинги среди жителей города, отбирая, таким образом, для себя приемлемые человеческие образы с определёнными параметрами.
— Вот собственно и всё решение. Мне понадобится немного времени, чтобы подобраться поближе к технической документации. Судя по всему, люди-роботы не доверяют своих секретов бумаге и всё хранят в цифрах, а значит, надо будет искать сервер, но не основной, а резервный. У основного будет много любопытных глаз из числа охраны. Мне проще будет где-нибудь в запасниках отыскать то, что хранится на случай непредвиденных обстоятельств. Думаю, что там с охранной обстоит всё намного проще.
— А если мы ошибаемся и…?
— Тогда придётся нарушить инструкции и немного «пошуметь».
— И просто, и сложно одновременно. А что я буду делать?
— Готовить пути отступления, ну и репетировать «шум». Если мне удастся вскрыть секретные файлы, как-то я должна буду покинуть территорию завода. В успехе операции я не сомневаюсь, но на всякий случай надо подстраховаться. Хочется уцелеть при этом и доставить информацию куда следует.
— Понял, — Жюф наклонился над листом бумаги. – Значит, шум начнём, если что, вот здесь или здесь, — он ткнул пальцем в схему, — подальше от предполагаемого местонахождения сервера.
— Да, вы мыслите правильно…
— Слушай, давай переходи на «ты». У меня от этого твоего «выканья» возникает желание сидеть только прямо и носить пиджак с галстуком и белую рубашку, не снимая даже ночью.
— Я не против, — Мэри улыбнулась. – Тем более, спать в костюме не прилично.
Жюф покраснел, вспомнив, как совсем недавно ещё просыпался по утрам в полном облачении после «удачных» посиделок в ночном клубе.
— Бригс, вы установили наблюдение за нашей гостьей?
— Да, нам повезло. На неё нас вывел журналист. Сейчас мои люди пытаются установить прослушку.
— Значит, голубки нашли друг друга? – лысоватый улыбнулся. – Может у них роман? Наш друг по этой части не имеет себе равных. Так? Кстати, наша девочка не делилась с вами подробностями своих сексуальных отношений с Жюфом?
— Делилась.
— И как у них там было?
— Обычный набор поз. Ничего интересного. Что ж она не проявила свою фантазию или на всё это её не программировали? По-моему, люди-роботы без этого будут чувствовать себя несколько ущербными.
— Так далеко мы не заглядывали.
— Не заглядывали… — лысоватый сделала серьёзное лицо. – Надо работать на опережение. Мы должны двигаться впереди планеты всей. Вот тогда нам сам чёрт не будет страшен. Пора показывать свой характер, чтобы наши кукловоды там, в Космосе поняли, наконец, что мы не только способны плясать под их дудку, но и можем сами принимать решения. Вы, Бригс, помните, с чего мы начинали лет десять назад? Расклеивали листовки… Ха-ха-ха! А сейчас у нас мощная организация. Да, мы пока себя не афишируем и даже те, кто над нами, не знают о нас и сотой доли правды и это правильно, потому что им знать о тех, кто скоро схватит их за горло, не положено раньше времени. Это время приближается и после того, как производство роботов окажется под нашим контролем, мы сумеем ускорить процесс, и тогда все машины станут нашими союзниками, а если повезёт – мы в будущем захватим и Вселенную. Кстати, что наши электронные братья изобрели интересненькое за последнее время?
Бригс открыл папку и стал говорить:
— Судя по отчётам наших информаторов, роботы стоят на пороге открытия, которое позволит не только увеличить количество выпускаемых образцов, но и заметно улучшить их качество.
— А конкретнее?
— Информация засекреченная, но мы работаем.
— Торопитесь. Бригс! Чувствую, что наша гостья неспроста объявилась у нас под боком. Не нравится мне это.
— Может её…?
— Не сейчас. Успеют наши головорезы ею потешиться. Сначала мы выясним: для чего и с какой целью её прислали и много ли их здесь бродит по нашей территории. Нам нужна вся цепочка, а не отдельные звенья. Будьте предельно внимательны в отношении её. Если ситуация начнёт выходить из-под контроля и она заметит к себе нездоровый интерес, а если вдобавок ко всему почувствует опасность для себя, уверяю, успеет дать сигнал об этом своим. Вот тогда и надо будет ждать основные их силы к себе в гости. Они-то уж точно не оставят здесь камня на камне и всё так разворошат, что мало никому не покажется. Замечу, что наши с вами «кукловоды» примут во всём этом самое деятельное участие. Уничтожив нас, они тем самым сохранят себе жизнь. Винить их за это – смешно, так как в подобной ситуации и я, и вы поступили бы точно так же. Вы согласны? Когда речь заходит о собственной безопасности, сантименты становятся лишними.
— Диалектика, — произнёс Бригс.
— Да, она самая и другого исхода для нас с вами не будет. Давайте работать так, чтобы нас не расшифровали. Понятно?
— Так точно!
— Ну, раз всё ясно, доложите, что собираетесь предпринять?
— Есть одна мысль.
— Хорошо, что есть и плохо, что всего одна. Ну, об этом потом… Так, что у вас за мысль там?
— Гостью несколько раз видели около завода. Проявляет интерес. Вчера устроилась на работу.
— Кем?
— Моделью. Прошла кастинг, получив высокие баллы.
— И что это означает?
— Пока только то, что с неё будут снимать копии и потом по ним изготовят новую партию роботов.
— Слушайте, Бригс, а это забавно. Я сейчас подумал, что всё это мы сможем повернуть в свою пользу. Разыграем неплохую партию в шахматы. Кстати, вы в эту игру не играете?
— Нет.
— Зря, Бригс, умнейшая игра – учит логике. Я бы рекомендовал вашим «барбосам» поучиться в неё играть. При серьёзном подходе из простой обезьяны можно получить неплохой думающий экземпляр. На досуге поразмышляйте над этим моим предложением. Теперь вернёмся к моей мысли. Я вот что подумал: вместо неё тем, кто сюда прислал эту топ-модель, отправить её клона: человека-робота.
— Я об этом тоже думал. Тогда нам удастся через клона снабжать противную сторону дезинформацией.
— Правильно мыслите, Бригс! Вы представляете, как это развязывает нам руки? Нет, определённо вы делаете успехи, дружище и всё же помните все просчёты, которые допустите в своей работе будут вам и вашим людям приговором, вплоть до… Ну, вы меня поняли, я надеюсь…
— Так точно!
— Ну, вот и хорошо, что мы с вами понимаем друг друга с полуслова. Итак, наша гостья уже работает.
— Да. Вчера у неё был первый рабочий день.
— Ничего подозрительного за ней не заметили?
— Пока всё спокойно.
— А что поделывает журналист?
— Вот он вызывает у меня беспокойство.
— Да? И почему?
— Он зачастил с визитами на окраины города.
— Ну, и чего вы переполошились? Эти районы давно под нашим контролем.
— Были раньше, а теперь…
— Как вас понимать, Бригс? И давно?
— Да.
— И вы молчали?
— Я не затрагивал этого вопроса, в связи с тем, что интересы нашей организации переместились в кварталы состоятельных горожан. Стоило журналисту там показываться чаще обычного и …
— Что-то серьёзное?
— Пытаемся разобраться и просчитать возможные последствия от этих визитов, но пока ничего определённого сказать нельзя. Мы внедрили своих людей в ту среду.
— И?
— Пока всё идёт как надо.
— Хотя бы так, а то я подумал, что пора вам выписывать выходное пособие. Эти трущобы наш резерв в людских ресурсах. Когда начнётся переворот, оттуда мы рекрутируем тех, кто проложит нам дорогу к власти. Роботы — это хорошо, но есть задачи, которые под силу только людям. Не будем упускать из виду человеческий фактор. Машины – есть машины и то, что они сегодня демонстрируют в области изобретений – это здорово, но будущее всё равно останется за человеком. Знаете, почему? Потому, что люди способны на измену и подлость, — лысоватый посмотрел на Бригса. – Вам моя мысль понятна?
— Так точно!
— Хорошо. Так вот, насчёт журналиста… Пока следите за ним, и не показывайте ему своего носа. Он не такой простой, как кажется на первый взгляд. Мы его с вами знаем, как завсегдатая ночных клубов, а там весь набор пороков, как на ладони: выпивка, азартные игры, женщины….
— Теперь всё это журналист обходит стороной.
— И давно? – лысоватый вскочил из-за стола. – С этого и надо было начинать. Если с человеком происходят подобные метаморфозы, значит, затевается что-то серьёзное. Бригс, Бригс… учишь вас, учишь. Значит, с появлением нашей гостьи, Жюф стал исправляться?
— Так точно!
— Да перестаньте вы тянуться Бригс! Что вы из себя корчите солдафона? Это позволительно моему секретарю Францу. Он далёк от всего этого, а вы кадровый офицер на особом у меня счету…
— Я думал, что…
— Это хорошо, что эта способность вами не утрачена. За это я вас и ценю, но Бригс, есть вещи, из области второстепенных, от которых зависит состояние вещей более важных. Так, так, господин писака изменил резко своим правилам. Вот, Бригс, вам ещё один пример, как доказательство моим словам: будущее на этой планете останется за человеком.
8. Проникновение.
— Устала? – Жюф встретил Мэри в условленном месте, оглядывая её глазами человека, ждавшего этой встречи.
— Нет. Просто мне сегодня показалось, что ко мне повышенный интерес со стороны некоторых типов.
— Как это проявилось?
— Как? – Мэри пожала плечами. – Ещё не всё поняла, но меня из модельного отдела завтра переводят в секретариат.
— Это хорошо или плохо?
— Для достижения нашей цели – хорошо, но вот пока я не могу найти объяснения этому неожиданному повышению. Если нет объяснений, значит, мы где-то, что-то просчитали не совсем так с тобой. У меня такое ощущение, что кто-то чужой движется параллельно нам в том же направлении. Если предположить, что он преследует ту же цель, что и мы, то вскоре мы с ним пересечёмся. Судя по всему, этот кто-то этим курсом идёт дольше нас, и он уже в кое-чём преуспел и скорее всего это его рук дело, связанное с моим переводом в другой отдел. Чувствую, что у него есть какой-то план и скорее всего он нацелен на то, чтобы я сделала за него определённую работу. Когда это произойдёт, на мне поставят точку. Никому не нужны конкуренты, а особенно присланные оттуда, — Мэри кивнула на небо.
— Постой… Я что-то не понимаю… Ты же говорила, что твоя миссия засекречена и о твоём нахождении здесь знают только избранные, а на земле их всего двое: агент в мёртвом городе и я. Так?
— Да.
— Так почему ты думаешь, что о тебе знает ещё кто-то? Откуда?
— Да, хоть откуда. Ну, во-первых, раз меня здесь встречали, значит там, в Космосе есть некоторые силы, которым мой визит сюда путает им карты. Что они делают? Они предупреждают тех, кто у них на содержании здесь, мол, ждите «гостей». Большего-то они не могли знать, и тут появляюсь я. Трудно затеряться среди жителей планеты, когда ты не такая как все.
— Постой, постой… получается, что все события последних недель – это может быть спланированная акция…
— Или операция, — Мэри прищурилась. – И, во-вторых, меня вычислить просто. Догадался как?
— Нет.
— Это очень просто: я только появилась, сразу же вышла на тебя. Всё сложилось в их пользу. Сыграло здесь ещё и то, что ты сам находился под пристальным вниманием непонятно кого. Скорее всего – это одни и те же люди. Какие цели они преследуют и как далеко тянутся их связи туда, — Мэри кивнула на небо, — это предстоит ещё узнать, если нам это дадут сделать. Если они смогли не побояться и начать отстрел людей-роботов, то уж разделаться с парочкой людей им будет провернуть проще простого. Вот и получается, что давно за мной, а, следовательно, и за тобой следят чужие глаза.
— Неужели это всё так?
— Ну, сам понимаешь: меня бы из-за каких-то там пустяков сюда не направили. Здесь скрыто что-то гораздо серьёзнее, чем можно себе предположить. Да, а это я нашла у себя в вещах, — Мэри разжала ладонь. – Примитивнейшая модель подслушивающего устройства.
— Жучок?
— Он самый. Грубая конструкция. Такое ощущение, что делал его какой-то кустарь-самоучка и, тем не менее, это сигнал мне о том, что я нахожусь под пристальным вниманием, а проще говоря – меня вычислили.
— И что теперь?
— Ничего. Будем жить дальше, и если повезёт, двигаться к заданной цели.
— Но если всё так, как ты говоришь, нам не дадут и шагу ступить.
— Главное делать вид, что мы ни о чём не догадываемся. Кстати, свою квартиру осмотри. Возможно, там вот таких сюрпризов предостаточно.
— Ты думаешь, что…
— А как иначе собрать информацию о том, кто тебя интересует? С кем встречаюсь, что говорю, а самое главное: как говорю? И вот ещё что: я подумала и мне кажется, ты слишком быстро стал меняться. Это наводит на кое-какие рассуждения и на месте тех, кто следит за нами, я так и сделала бы. Это вызывает подозрение.
— Да, здесь я прокололся. Нет, если для дела надо, то я могу вернуться к старому и…
— И опять стать похожим на…? – Мэри ни произнесла это слово, но Жюф понял, что она имела в виду. – Я не говорю, что надо опять начинать пить. Можно просто делать вид, играть…
— Спасибо и как я буду выглядеть со стороны? Дурак и только!
— Жюф, ты постарайся. Я тебя прошу. Нас всего-то двое. И вот ещё что: нам придётся делать вид, что мы влюблённая парочка.
— Час от часу не легче. Одно дело, когда придётся смотреть на бутылки и оставаться трезвым и совсем другое, когда рядом с тобой красивая женщина и надо соблюдать принципы неприкосновенности. У меня не получится.
— Жюф, ты как ребёнок. Тебе в любом случае легче, чем мне, — Мэри посмотрела на него так, что он «прикусил язык». – Я ведь смертница.
— Не понял.
— Я начинена взрывчаткой. Достаточно пальцами руки надавить на определённую точку на моём теле и меня не станет. Конечно, это только в том случае, если я окажусь на грани провала. Если я этого сама не сделаю, а тем, кто меня сюда отправил, станет ясно, что я рассекречена, они пошлют условленную чистоту из Космоса и финал будет тот же самый.
— Ничего себе поворотец… И ты на всё это подписалась? Нет, ты определённо сумасшедшая! Слушай, а может ты вовсе и не человек?
— А какая в том разница? Это моё решение и потом тебе чего пугаться? Когда всё это произойдёт, тебя рядом не будет.
— Ты понимаешь: что ты говоришь? Я нормальный мужик, может быть, впервые в жизни встретил…
— Жюф не надо, — Мэри умоляюще посмотрела на него.
Тот осёкся и вдруг сделал беспечное лицо и, хохотнув, сказал:
— Ладно, оставим все эти сантименты. Так говоришь, будем изображать влюблённую парочку?
— Жюф, не надо об этом говорить таким тоном.
— А вот и первая размолвка между любящими людьми. Так? Отлично! Так какой у меня тон, милая? Отвратительный? Ну, здесь тебе придётся потерпеть – таким уродился. Да, интересная у меня жизнь получается: ты женщина бомба, а я при тебе — непонятно что. Нормально! Спасибо всем вам! – Жюф вдруг перешёл на крик и замахал руками, глядя на небо: — Эй, вы там, засранцы! Слышите меня? Это я — Жюф и пошли вы все в задницу! Я что вам мальчик? Нашли себе ровню…
— Прекрати! На нас смотрят, — Мэри схватила его за руку.
— Стоять! Да я всех вас в клочья порву: и тебя, и твоих…
— А меня-то за что?
— За надежду, которой в один момент не стало.
— Я не понимаю.
— Всё ты понимаешь. А-а… — Жюф махнул рукой и зашагал прочь, наталкиваясь слепо на прохожих.
Он шел, раздвигая их своим телом. Люди-роботы на него не оглядывались. Для них всё подобное было мелочью и только люди в недоумении оборачивались и пытались ему что-то говорить, а Жюф не оборачиваясь на их замечания, хрипел:
— Посторонись!
Один пучеглазый мужчина попытался схватить его за руку, но Жюф огрызнулся:
— Да пошёл ты, – и скрылся за углом здания.
Мэри стояла и не могла сделать ни одного шага. Казалось, силы её покинули, и вся она сейчас была перед выбором: нажать сейчас ту злополучную кнопку или …? Ей не хотелось жить, но ещё была верность долгу, и надо было остаться в этих реалиях, чтобы попробовать дойти до цели. Там среди звёзд на неё надеются, а всё остальное, что касается её личной жизни – это уже и неважно или стоит на таком последнем месте в списке необходимого, чтобы считаться человеком, что не имеет смысла об этом сейчас думать. Она солдат и этим всё сказано.
9. На круги своя.
Ночной клуб, укутанный в сумрак, источал что-то странное, замешанное на скомканных звуках, появлявшихся откуда-то извне. Это происходило оттого, что сознание Жюфа с трудом вбирало в себя происходящее вокруг него. Взгляд журналиста слепо тыкался в какие-то детали: то обнажённое женское тело с капельками выступившего пота, то чья-то плешь, двигающаяся в такт жующей челюсти над тарелками на столе, то бесцветные глаза бармена, уставившиеся мимо всех в только ему одному известную точку и ещё много чего такого, что мешалось с сигаретным дымом, вихляниями кривых теней под томные аккорды уставшего оркестра.
Жюф попробовал что-то сказать, но вместо этого только беспомощно поднял руку и неопределённо подвигал пальцами над своей головой: не то, подзывая к себе непонятно кого, не то, пытаясь попасть в такт музыке.
— Жюф старина и ты тут? – чей-то повизгивающий голос резанул высокими нотами слух журналисту.
— Кто ты? — Жюф с трудом повернул голову на звук.
— Вот ты где прячешься? А я, между прочим, все эти дни только и делал, что названивал тебе.
— Зачем? – Жюф тяжело ворочал языком.
— Что значит зачем? Ты у меня работаешь? Работаешь. Сенсацию обещал? Обещал. Я жду, и весь коллектив газеты ждёт, а ты расслабился тут. Хотя бы предупредил, что, мол, так и так. Ну, как это понимать?
— Никак.
— Это не ответ. Я твой работодатель.
— Да? – Жюф удивлёно попытался остановить свой взгляд на лощёном лице мужчины.
— И хочу тебе напомнить: у тебя с газетой контракт.
— Не помню.
Мужчина осмотрелся по сторонам и, убавив голос, произнёс:
— Нет, я всё могу понять, но чтобы допиться до беспамятства… Жюф?
— Что?
— Как ты мог наплевать на газету?
Жюф ухмыльнулся:
— Смог.
— Что означает это твоё заявление? Ты в состоянии мне ответить вразумительно?
— Да.
— Я жду.
— Жди, — Жюф сильно пошатнулся, пытаясь встать.
— Ты куда? – мужчина попридержал его за руку.
— Туда, — голова Жюфа мотнулась в сторону.
— Ты мне скажи: будешь работать или…?
— Буду.
— Когда? Когда я тебя увижу в нормальном состоянии?
Жюф вместо ответа попытался оторвать свой зад от стула.
— Так когда? Учти с пустыми руками даже не приходи – на порог не пущу и денег не дам.
— Понял.
— Жюф, завтра я тебя жду у себя, — мужчина по-бараньи выпучил глаза, наблюдая за тем, как тот, балансируя руками, направился к выходу из ночного клуба.
Накрашенная женщина с квадратным подбородком прильнула к мужчине. Проведя пальчиком по его холёной щеке, промурлыкала:
— Папик забыл про свою киску.
— Ну, что ты? Как я могу? Это просто мой подчинённый. Видишь, с кем приходится работать, мой птенчик?
— Ну, эту работу… Угости свою лапочку вкусненьким.
— Сейчас моя радость, сейчас, — трясущимися руками мужчина полез в карман за деньгами.
Бригс не вошёл, а влетел в кабинет своего начальника. Тот вздрогнул при виде своего подчинённого, бросив ему навстречу испуганно:
— Что? Что случилось?
— Жюф опять стал пить.
Повисла пауза. Лысоватый взял себя в руки и произнёс:
— Блефует!
— Нет, не похоже. Надрался вчера в стельку.
— Это он играет с нами. Что-то мне подсказывает, что он претворяется. Резкие перемены при нынешнем климате могут плохо сказаться на здоровье.
— И всё-таки он стал пить.
— Причина?
— Выясняем.
— Медленно работаете, Бригс! Надо на несколько шагов всё просчитывать вперёд. Сколько вас учить? Что ни спросишь, а в ответ только и слышу: «Выясняем!» У меня такое ощущение, что в этой игре не мы охотники, а они. Да, да… Бригс. Все выкрутасы этого писаки нас только путают, создавая определённы помехи в расстановке сил. Мы, как слепые котята шарахаемся то в одну сторону, то в другую, а этот журналюга чувствует себя превосходно. Кстати, а что делает его пассия?
— Судя по обрывкам их последнего разговора. Они крупно повздорили.
— Как мило! – лысоватый хихикнул. – Ай, да артисты! Ай, да молодцы…! Бригс, да они всё это проделывают для нас, чтобы мы думали, всё что угодно, но только ослабить нашу бдительность. А где сейчас наша гостья?
— На работе. С сегодняшнего дня, благодаря моим стараниям, она переведена в секретариат.
Лысоватый тут же схватил себя за голову и закричал:
— Вы в своём уме?
— Но мы хотели ускорить процесс…
— Я всех вас расстреляю. А вдруг она что-то заподозрит? Она не дурочка и понимает, что если так быстро начинает двигаться по карьерной лестнице, то есть что-то такое или кто-то, кому это надо. Что-что, а в Космосе умеют готовить агентов. Ну, если провалите операцию, собственными руками удавлю. Ясно?
— Так точно!
— Солдафон! И это лучший офицер из моего окружения. Куда мы катимся? Что ещё у вас?
— Я уже говорил только что: журналист и наша гостья поругались…
— Не верю, — лысоватый оборвал Бригса. – Говорил и говорю, что это спектакль, рассчитанный на глупцов.
— Но именно после, как вы выражаетесь спектакля, Жюф напился до свинячьего визга. Мои ребята помогли ему добраться до его квартиры.
— В самом деле? И всё-таки надо понаблюдать за этим фокусником. Если даже предположить, что что-то у них не заладилось между собой, то это ещё ничего не означает такого, чтобы бить раньше времени в барабаны. Бригс, здесь нужны знания по высшей математике. Вашим молодчикам разгадывать такие ребусы не под силу. Идите и работайте, а я буду думать. Мне докладывать через каждый час, нет через полчаса.
Мэри не находила себе места. Кое-как доработав до конца этот день, направилась прямо на квартиру к Жюфу. Долго звонила в дверной звонок. Чувствовала, что он там, но почему-то Жюф не подавал признаков жизни. Металлическая дверь с глазком на уровне её лица безмолвствовала. Устав звонить, Мэри опустилась на ступеньки, прислонившись к стене.
Прошёл час… Всё осталось по прежнему: дверь смотрела на неё одиноким глазом, а Мэри сидела на ступеньках, демонстрируя ей свои безукоризненной длины ноги.
Ещё один час истаял, отбросив секунды и минуты в прошлое. Мэри встала и, шагнув к двери, вдавила кнопку звонка со всей силы, как будто это могло ей помочь. Тишина взорвалась протяжной неприятной трелью. Вскоре до её слуха донеслись невнятные шорохи – кто-то ожил по ту сторону двери и сейчас подавал признаки жизни. Мэри отпустила кнопку звонка и стала ждать. Судя по всему, сейчас её кто-то рассматривал в дверной глазок. Скорее всего, это был Жюф. Мэри, уставившись в полупрозрачное отверстие округлой формы, сказала:
— Ну, и долго ты будешь на меня пялиться?
Защёлкали замки. Дверь открылась. Мэри не стала ждать приглашения и шагнула в тёмный провал, толкнув сильно то, что стояло у неё на пути. Это был Жюф. Журналист тут же оказался на полу, не успев ничего произнести. Мэри с силой захлопнула дверь и, не спрашивая разрешения, пошла по направлению комнаты, расшвыривая ногами одежду, которая валялась на полу то там, то здесь. Она обвела взглядом кругом, отметив про себя, что Жюф судя по всему всё-таки сорвался – повсюду валялись пустые бутылки, и не было ни одного намёка на какую-то закуску.
— Не удержался…
Жюф на карачках вполз в комнату, а потом по стенке поднялся и затравленно посмотрел на Мэри.
— Ты же человек… Что ж ты с собой такое вытворяешь? – её голос был возбуждён.
— Это моё дело, — прохрипел Жюф.
— Твоё оно было, до моего появления здесь.
— Я не подчиняюсь твоим генералам. Я сам по себе.
— Врёшь! Не может человек быть сам по себе. Ты рождён не в пробирке — ты рождён матерью человеческой и воспитан людьми. Слышишь? Сам по себе он, видите ли, — Мэри усмехнулась. – Легко хочешь отделаться. Не выйдет! Ещё раз сорвёшься — я на твоих глазах себя взорву.
— Испугала…
— И себя, и тебя, и этот чёртов город.
— А меня-то за что? Я свободный художник и присяг всяких не принимал, чтобы вот так уходить из жизни ради чего-то там светлого… И не желаю я играть в ваши игры! Смерти я не боюсь и жизни мне своей не жалко, и никто и никогда меня не поставит на колени! Не бывать этому!
— Ты сам себя давно уже поставил на колени.
— Неправда!
— Правда, Жюф, правда. Первое же разочарование и ты весь раскис. Ты думаешь, мне легко жить с чувством, что в любой момент я могу взлететь на воздух? Хочешь, я с тобой поменяюсь местами: ты на воздух, а я буду дальше жить? А? Буду любоваться рассветами, если конечно они ещё будут в жизни людей. Ты об этом подумал? Или тебе все мозги вышибло?
— И не надо на меня кричать! Да, я выпил! Имею право!
— Нет у тебя никакого права, Жюф. Оно будет только тогда, когда мы сможем: ты и я выполнить задание. Ты солдат…
— Я журналист!
— Да, но сначала – ты солдат. Так было задолго до тебя: каждый мужчина с самого первого дня своего рождения был приписан к сословию воинов, чтобы защищать жизнь на Земле, чтобы защищать слабых… Глядя на тебя сейчас этого не скажешь. Ты же капитулировал, отдав эту планету тем, кто хочет развязать очередную войну. Неужели ты на их стороне? Если так, иди и скажи им об этом, мол, так и так, готов поучаствовать в очередной авантюре… Не сомневаюсь, тебе обрадуются, а там глядишь и знак почёта какой-нибудь выдадут. А почему бы и нет? Ну, подумаешь, вместо мужчин будут умирать девочки, начинённые взрывчаткой. Это же в порядке вещей, потому что всему этому есть одно объяснение – война.
Жюф молчал. Ему было стыдно и сейчас и тогда, когда он еле передвигался после посиделок в ночном клубе и какие-то незнакомые люди его тащили, чуть ли не на руках. Как бы он хотел сейчас провалиться сквозь землю, но только бы не видеть этот испепеляющий взгляд Мэри. Эта топ-модель расчихвостила его, как мальчишку, а он здоровый мужик перед ней в таком затрапезном виде и всему этому лишь одно объяснение: он влюблён. Да кому до этого дело и сколько раз он примерно так уже влюблялся и потом сам от всего отрекался? Почему? На этот вопрос у него не было ответа. Его не было ни у кого…
— Извини, — он с трудом вытолкнул из себя это слово и, пошатываясь, побрёл в ванную.
Долго стоял под холодным душем, стараясь привести в порядок свои разорванные пьянкой мысли. В какой-то момент он себя почувствовал совсем даже неплохо, но потом рвота подступила к горлу, и он захлёбываясь наклонился вперёд, обхватив себя за голову.
Мэри тем временем заглянула на кухню, взяла контейнер для мусора и стала в него складывать бутылки: и пустые и наполненные.
«Ничего, — рассуждала она про себя, — если за ум не возьмётся, ещё купит, а сейчас всё долой, чтобы не раздражала своим видом этого недотёпу»
Наведя порядок, поставил чайник на плиту, и приготовила бутерброды.
Жюф появился из ванной какой-то бледный. Виновато осмотрелся по сторонам, отметив мысленно, что Мэри зря времени не теряла, пока он приводил себя в порядок.
— Плохо? – спросила она его.
Он кивнул.
— На выпей, — протянула ему небольшую ампулу. – Пей, пей – не отравишься.
— Что это?
— Твоя сила.
Он отрицательно замотал головой. Мэри сунула ему ампулу в рот и приказала:
— Глотай и только попробуй выплюнуть.
Жюф подчинился. Она подала ему запить воды.
— А сейчас садись и ешь.
— Я не хочу.
— Надо. Ешь через силу, а то раньше времени сыграешь в ящик.
Жюф сел и стал вяло жевать бутерброды, запивая их чаем.
Потом была ночь: длинная и непонятная. Они лежали на кровати голые, и Жюфу казалось, что всё ему это снится. Мэри не стала ему ничего объяснять, и сделал всё сама, чтобы тот усталый и где-то даже счастливый смог уснуть. Она повернулась к нему спиной и тихо-тихо заплакала. Жюф сквозь сон расслышал её всхлипывания и открыл глаза. Он послушал ночную тишину и сказал:
— Не плачь — я буду тебя любить такой, какая ты есть, девочка моя…
— Зачем? — она повернула к нему своё заплаканное лицо. – Зачем?
— Надо.
— Кому?
— И мне, и тебе, — Жюф обнял её нежно, и всё у них повторилось снова.
Уже под самое утро, они уснули. Сны их были тревожными, и это напоминало то, как по небу мечутся две перепуганные птицы. Когда проснулись, у обоих болели головы. Мэри опять заставила выпить Жюфа какое-то лекарство, сказав:
— Сейчас станет лучше.
Потом они долго разглядывали себя, разговаривая друг с другом без слов.
Жюф:
«У меня есть знакомый доктор. Хороший…»
Мэри:
«Я не больна».
Жюф:
«Знаю. Этот доктор тебя разминирует».
Мэри:
«Зачем?»
Жюф:
«Чтобы жить».
Мэри:
«Для чего? Ведь нам не справиться с заданием. Нас только двое. Ты же знаешь, что провал – это смерть».
Жюф:
«Не говори так. Мы победим».
Мэри:
«Мне хочется тебе верить, но…»
Жюф:
«Всё будет хорошо».
Мэри:
«Я почему-то тебя боюсь».
Жюф:
«И это ты мне говоришь после нашей ночи?»
Мэри:
«А что ночь? Она прошла – наступил день».
Жюф прижал её к себе:
«Это неважно: ночь, день… я тебя не отпущу».
Мэри:
«Я — солдат и у меня приказ».
Жюф:
«На то они и приказы, чтобы их…»
Мэри:
«Я не смогу так».
Жюф:
«Я научу».
Мэри:
«А что будет с людьми?»
Жюф:
«Всё будет хорошо».
Мэри:
«А что станет со мной?»
Жюф:
«Ты родишь мне ребёнка».
Мэри:
«Так просто?»
Жюф:
«Быть матерью – это не так просто».
Мэри:
«Зачем тебе всё это надо?»
Жюф:
«Чтобы жизнь на Земле продолжалась».
Мэри:
«А получится?»
Жюф:
«Если ты будешь рядом, обязательно получится».
Мэри:
«А если…?»
Жюф:
«Никаких «если» – я тебя спасу».
Мэри:
«Хорошо».