18. Самуил Гальдорович.
«Ну, вот и заслуженный отдых… Сбылась мечта идиота – покой и одиночество».
Самуил Гальдорович кряхтя, опустился на сколоченный ящик. Света было так мало, что он с трудом мог различать в темноте свои ноги. Откуда-то извне доносились звуки, но разобрать ничего было нельзя – их природа не выдавала своих секретов.
— Эй, люди… — позвал старый еврей, обращаясь в сумрак. – Слышите меня или…? А какая разница: слышите вы меня или нет… Судя по всему я в гостях не у людей. Гостеприимством здесь и не пахнет. Я прав, судари или…? Эй, как вас там… воды дайте! Нет, определённо обо мне забыли. А может все уже умерли? Размечтался… Такие умирают самыми последними, потому что их ремесло напрямую связанно с выживанием. Откуда только они взялись на мою голову? Жил, никому не мешал, помогал людям и вот тебе – приехали: старый Самуил под арестом. Интересное кино получается. Н-да, на старости лет меня упрятали в застенки. За какие это грехи-то? Ничего не объяснили, дали по затылку, мол, отдыхай и всё.
Послышались неясные шорохи. Что-то сверху скрипнуло, и слабый луч света скользнул к ногам старого еврея.
— Ты с кем там разговариваешь, дед?
— С совестью, — Самуил Гальдорович напряг глаза, стараясь рассмотреть говорившего.
— Чудной ты какой-то…
— Да не чудней всех вас. Воды дайте – в горле всё ссохлось.
— Придётся потерпеть, дед… Наши все на задании.
— Чихать я хотел на ваши задания. Пить давай…
Говоривший ругнулся и луч света, отрезанный скрипом, потонул в сумраке.
— Поговорили, — Самуил Гальдорович горестно вздохнул. – Куда это они меня определили? Нет ни окон, ни света… Такое ощущение, что я нахожусь под землёй. Одно слово – склеп и только.
Не думал Самуил Гальдорович, что попадёт в такую историю. Нет, он мог предположить что угодно и даже застенки, но чтобы вот так без всякого объяснения, его старого человека, как куль с мукой сунули в какой-то чулан и забыли о нём – это уже был полный перебор.
«Как там Медея? Конечно, люди ей помогут, но кто объяснит всё, что произошло с ним? Бедная девочка…»
Когда Самуил Гальдорович познакомился с её матерью, всё ещё было не так плохо: и ещё была надежда, что всё будет хорошо, и что люди вернутся на Землю, и он сможет, как и в прежние времена лечить людей. Мечты, мечты… Всё обернулось совсем не так, как верилось ему. Пришли другие времена – человеческая жизнь перестала иметь ценность. Долго на это смотреть Самуил Гальдорович не смог, а когда его жену просто сбила какая-то машина, и никто из людей не попытался даже её спасти, он решил удалиться от всех. Забрал маленькую Медею и ушёл из города, куда глаза глядят. Долго скитался. Кормились тем, что подавали встречные. Слава Богу, пригодилось врачевание, и очень скоро слух о докторе с маленькой девочкой облетел окрестности. К нему потянулись толпы народа. Самуил Гальдорович был со всеми честен и всегда говорил только правду. Всем помочь он не мог. Не было лекарств, не было оборудования, но, тем не менее, в вере в выздоровление он не отказывал никому. Молился за всех и ему удавалось иногда невозможное: чуть ли не голыми руками делал операции и спасал жизни людям.
Постепенно боль от потери жены затупилась. Это бывает, когда начинаешь жить не для себя, а для других. Вот и тогда всё личное ушло на задний план, и Самуил Гальдорович решил вернуться в город. Вернуться-то он вернулся, но поселился не в своём доме в центре, а на окраине. Не всё получилось сразу и жители трущоб некоторое время держали с ним дистанцию. Помог случай, растопить лёд недоверия. Как-то окраины города облетела весть о страшной трагедии: несколько обитателей трущоб перевернулись на грузовике. По заведённому правилу, нищих никогда не лечили – свои раны они зализывали сами как умели. Самуил Гальдорович был воспитан по-другому, поэтому сам пришёл к ним и сделал всё, что требовал от него его врачебный долг. После этого случая его стали уважать.
Непросто это стать своим среди чужих. Непросто…
Медея росла на зависть всем. Её любили. Старый еврей не мог на неё нарадоваться и это понятно – это всё, что ему осталось от жены.
Опять скрип впустил откуда-то сверху луч света и хрипловатый голос сообщил:
— Поднимайся, дед. Для тебя будет работа.
— Пока не дадите воды, и с места не сдвинусь, — заявил Самуил Гальдорович.
— Будет тебе вода и еда. Поднимайся – тебя зовёт наш главный.
— Что совесть заговорила?
— Это у тебя она есть, а у нас её ампутировали ещё в детстве.
— Хороший видно специалист это проделал с вами, раз живёте до сих пор на этом свете без совести. Ну что ж, пойдём, посмотрим на вашего «бога». Эх, люди, люди…
По шаткой лестнице Самуил Гальдорович поднялся наверх. Здесь было светлее. Старый еврей огляделся по сторонам. Кругом стены, стены и по ним пучки кабелей, тянущиеся в разные стороны.
«А окон-то не видать… Никак бункер?»
— Ну, чего встал? Двигай, двигай…
— Не гони, а то задохнусь. И где же это мы?
— Где надо.
Самуил Гальдорович с трудом сделал несколько шагов. Кружилась голова.
«Не помереть бы… Ишь, понастроили склепов и резвятся, как малые дети. Вот что делает с людьми сытая безнравственная жизнь. Ничего нет святого. На уме одно лишь смертоубийство».
Самуила Гальдоровича привели в помещение, где всё было пропитано запахом лекарств. Старый еврей повёл по сторонам носом. Мозг, распознав знакомые запахи, встрепенулся – глаза Самуила Гальдоровича заблестели.
Его подвели к коротышке с головой лишённой волос. Незнакомец оглядел старого еврея и спросил:
— Лечить умеешь?
Самуил Гальдорович кивнул. Его глаза рассмотрели на носилках нескольких людей с кровяными повязками.
— Лечи, дед, — лысоватый кивнул на раненых у стены. – Дайте ему еды и воды, — коротышка сделал знак кому-то рукой, — а потом за работу. Они должны жить.
— Кто их так? – Самуил Гальдорович подошёл ближе к раненным.
— Много будешь знать…
— Ну, судя по ранениям, ребята попали в переделку. Ничего, починим, а вот этого с бинтами на голове можете закапывать. Отошёл сердешный…
Раненые всё прибывали и прибывали. Самуил Гальдорович попросил себе помощников. Сколько он времени провёл за операционным столом, он не знал, да и некогда было этим интересоваться. Когда последний раненный, перевязанный чистыми бинтами был помещён на каталку и отвезён в просторное помещение, Самуил Гальдорович устало опустился на что-то сколоченное у своих ног и закрыл глаза.
«Да, сдаю… Эх, годы мои годики, куда ж вы торопитесь? Помедлили бы чуток, а то загоните старика…»
— Ну, как? – голос появившегося коротышки, вывел его из задумчивого состояния.
Самуил Гальдорович открыл глаза. Его взгляд упёрся в лысоватого человека.
— За что их так? – его вопрос заставил этого «главного» скривиться, как от боли.
— Война, — лысоватый явно не хотел больше ничего говорить этому старому человеку.
— Против кого? – удивился Самуил Гальдорович.
— Против всех.
— Абсурд! За такие дела надо живьём закапывать в землю…
— Старик, ты знай, своё дело, а мы уж без тебя разберёмся: что и как…
— Да, за это надо…
— Не учи – я и без этого учённый. Эй вы, — коротышка опять кому-то махнул рукой, — отведите этого лекаря в камеру. Дайте воды, еды и пусть поспит, а после опять сюда. А ты старик, больше со мной так не разговаривай, а то разозлишь меня. Когда я злой могу и…
— Плевать я хотел на тебя. Ты, что ли главный здесь? Так вот что я тебе скажу: затея твоя дрянь и твоя война – это бред сумасшедшего. Понятно?
Коротышка ткнул своим кулаком Самуилу Гальдоровичу под рёбра и тот опустился на цементный пол, издав нечленораздельное восклицание.
— Вот так-то будет лучше, — лысоватый брезгливо сплюнул себе под ноги и приказал убрать отсюда лекаря.
Самуил Гальдорович пришёл в себя уже в камере. Он долго лежал, не открывая глаз. Ему было обидно за своё бессилие. Мысли несмело выходили на исходную. Сознание стало перебирать какие-то образы из прошлого.
«Вот до чего дожили – опять война… Война против всех. Эх, как придумали – против всех. Значит, на будущем можно поставить один большой крест. Кто ж они такие? Ну, что они мне не друзья – это понятно… Откуда же они повылазили? И так некому жить на планете, так нет – устроили пальбу. Кто-то же их всё же «приголубил» по-отечески. Никак Жюф к этому руку приложил? Ой, надо отсюда выбираться. А как? Замуровали, ироды…»
Самуил Гальдорович открыл глаза. Ему показалось, что где-то в противоположном углу слышны какие-то звуки. Он приподнялся, трогая ушибленный бок.
«Саданул со знанием дела… Видно, учился прилежно этому «ремеслу» изверг. Ну, ничего, сочтёмся. Я хоть и старый, но умею возвращать долги. Так-то вот…»
Звуки тем временем стали слышны громче. Было ощущение, что кто-то пытается путём тыка найти проход. Самуил Гальдорович на четвереньках подполз к стене и приложил ухо. Действительно: где-то там, за толщей бетонного перекрытия различалось постукивание.
«Да, там жизнь, а здесь…»
Горестно вздохнув, вернулся на прежнее место и, подсунув ладонь под голову, закрыл глаза. Ему ничего не хотелось. В этом сумраке наедине со своим одиночеством он постарался забыться, чтобы поскорее весь этот кошмар закончился.
Сон неслышной поступью подкрался к его изголовью. Память чиркнула невидимой спичкой, и Самуил Гальдорович оказался далеко отсюда. Сначала он ничего не понял, но присмотревшись, увидел Жюфа, Медею, Лаки. Они его тоже заметили и замахали руками, мол, иди к нам. Самуил Гальдорович сделал шаг, и резкая боль обозначилась в пояснице. Он вскрикнул и открыл глаза. Тот же сумрак…
19. Спасение.
Отдав последние почести предводителю карликов Мехису, Жюф со своими людьми в сопровождении Нюи проследовал городским коллектором в сторону подземки. К счастью никто им не встретился на пути. Проплутав в подземных лабиринтах, они вышли к предполагаемому расположению подземки. Всё говорило о том, что она находится именно здесь: кое-где встречались следы строительных работ. Жюф оглядел местность, пытаясь определить, как давно здесь были люди. Мэри спросила Нюю:
— Куда дальше?
— Тут есть лаз, — карлица направилась в сторону, где просматривалась кирпичная кладка. – Здесь надо будет немного разворошить стену, и мы окажемся в подземке.
— А если наткнёмся на чужаков?
— А мы это сделаем по умненькому, — Жюф руками ощупал кирпичную кладку. – Сначала разведаем, а уж потом будем ломать.
Нюя приложила к стене ухо, делая рукой жест, чтобы все замолчали. С минуту она так прослушивала кирпичную кладку, а потом сказала, указав место, где можно было сделать небольшое отверстие:
— Здесь.
Жюф поискал глазами что-нибудь похожее на лом или кирку. Ему повезло – совсем рядом он заметил кусок от металлической трубы. Этого было достаточно, чтобы проделать отверстие в стене. Уже через несколько минут Нюя смогла просунуть в образовавшуюся брешь в кирпичной кладке голову.
— Там нет никого, — сообщила она. – Тихо и темно.
Жюф стал более энергично разбирать стену. Когда пыль осела, они смогли пробраться на территорию подземки. Нюя сказала правду: было тихо и темно. Мэри посоветовала выслать вперёд разведку. Жюф взяв с собой одного человека, направился по широкому тоннелю, подсвечивая себе дорогу тусклым фонариком. Все остальные остались ждать его возвращения. Метров через пятьдесят в конце тоннеля забрезжил свет. Его было не так много, а поэтому казалось, что кто-то в светлой одежде поджидает их там посреди темени. Жюф замер, всматриваясь вдаль.
«Нет там никого, — сам себе сказал он. – Кому здесь быть? Никому нет дела до нас, да и не ждут здесь нас, а раз не ждут, надо воспользоваться неожиданностью. Это и будет нашим козырем».
Вся группа смогла без осложнений выйти к свету. По стенам вдаль тянулись фонари, как бы указывая людям Жюфа направление. Мэри ускорила шаг. Что-то ей подсказывало: надо торопиться.
Через какое-то время они оказались на недостроенной платформе. Отсюда Нюя смогла расслышать людские голоса. Карлица подняла руку вверх, давая всем знак затаить дыхание. Да, это были голоса людей. Сам собой возник вопрос: «Какие они?» Сомнений ни у кого не было – это чужаки. Группа Жюфа, не создавая шума, выдвинулась вперёд.
Мэри первая заметила человека с оружием в руках. Он стоял к ним спиной. Что-то его отвлекало, и он не видел того, что происходило сзади. Это была оплошность с его стороны. Жюф подобрался к нему кошачьей поступью. Тот не успел даже понять, что это с ним такое происходит – чьи-то крепкие руки сдавили шею и перед глазами поплыли пятна.
— Один готов, — Жюф обернулся.
Мэри не узнала его – глаза смотрели на всех их с непонятным блеском. Так бывает, когда чья-то смерть ставит на тебе свой отпечаток за то, что ты положил на её алтарь себе подобного. Мэри взяла Жюфа за локоть и сильно ущипнула. Во взгляде журналиста что-то изменилось, и он как-то неловко улыбнулся, мол, путь свободен. Никто его за это не осудил. Шла война.
Нюя на своих коротеньких ногах, подобно ребёнку тенью скользнула куда-то в сторону, увлекая всех за собой. Голоса чужаков раздавались всё громче и громче. Судя по всему, кто-то отдавал команды. Жюф готов был отдать голову на отсечение: он узнал этот голос. Мэри это почувствовала и поняла, что теперь его трудно будет остановить – война всё спишет.
Уже потом, когда раздались автоматные очереди и чужаки заметались в прицелах их автоматов, она сказала сама себе, что такое будет не всегда, а только сегодня и сейчас. Ради этого они здесь и другого пути у них просто нет. Почему? Потому что они люди и ничего лучшего не смогли придумать за всю историю своего существования, чтобы договариваться друг с другом. Глупо? Да.
Самуил Гальдорович услышав выстрелы, весь сжался. Инстинкт самосохранения на какое-то время парализовал его силу воли. Хотелось жить или ему это только казалось сейчас. Он переборол себя и подкрался к лестнице, ведущей вверх. Там, куда путь ему был отрезан стальной перегородкой с засовами, шла борьба. Самуил Гальдорович замер, пытаясь понять, что происходит там снаружи. Ему показалось, что он узнаёт голоса. Выругав себя за эту необъяснимую надежду, которую он, не колеблясь, впустил к себе, горестно вздохнул и вернулся на своё место.
— Кому нужен старый никчемный еврей? – сказал сам себе вслух. – Видно у меня что-то с головой.
В это момент кто-то попытался справиться с замками. Те не хотели подчиняться.
— Ну, что вам опять от меня надо, изверги? – крикнул в сторону лестницы Самуил Гальдорович. – Оставьте меня в покое или я за себя не отвечаю!
Засовы клацнули, и сверху в потоке света встал во весь свой рост Жюф. Его голос возбуждённо дал знать, что он пришёл сюда за стариком:
— Есть, кто живой или мне зайти в другой раз?
— Жюф, откуда ты здесь? – Самуил Гальдорович вскрикнул от неожиданности.
— Проходил мимо, да вот любопытство одолело – решил задержаться, — ответил журналист, принимая в свои объятия старого еврея, который сам от себя не ожидая, прытью вскарабкался по лестнице вверх.
— Это ты удачно попал, — Самуил Гальдорович засмеялся. – Я уже собирался к праотцам, а тут такой сюрприз! Прямо праздник какой-то получается! А где Медея? – он взволнованно посмотрел на Жюфа.
— Она в безопасности – ждёт вас.
— Тогда надо отсюда выбираться, а то меня стали посещать странные мысли о смысле жизни.
— Это возраст, — улыбнулся Жюф и крикнул кому-то в темноту: — Он здесь!
Показались люди. Они пожимали Самуилу Гальдоровичу руки. Он смущённо водил глазами по сторонам и говорил одно и то же:
— Неужели весь этот шум из-за меня?
— Ну, разве это шум? – Жюф подмигнул ему. – Вот когда мы вас отсюда вытащим…
Его слова прервали автоматные очереди. Он стал торопить всех:
— Уходим. Погостили и домой.
Бригс ничего не мог понять. Когда ему сказали, что на их базе появились горожане, он сразу не поверил. Да и откуда им здесь быть? Подступы охраняются и охраняются хорошо.
— Может вам привиделось? – Бригс вскочил, обдав своих подчинённых таким ненавистным взглядом, мол, когда что-то будет происходить в этой жизни в его пользу, а не в пользу кого-то. – Мне нужна конкретность, а не ваши фантазии.
— Но мы нашли задушенного охранника в секторе… — ему попробовали возразить.
— И что? А почему так тихо и нет выстрелов? – Бригс скривил губы.
И в этот момент началось. Все, кто был с ним рядом, бросились бежать на выстрелы. Он последовал за ними, на ходу стаскивая с плеча автомат.
Да, это были горожане, а точнее обитатели трущоб. Бригс узнал среди них Жюфа, и даже ему показалось, что и Мэри с ним. Он не смог как следует всё рассмотреть – нападающие вели такой плотный огонь, что пришлось отступить.
«Чёрт бы их побрал. Чего они заявились сюда-то?»
Догадка запоздало посетила его. Бригс приказал привести к нему старого еврея, но посланные боевики скоро вернулись, и стало ясно: пленник оказался на свободе. Всё бы и ничего, но появился «шеф», и началось светопреставление. Он кричал, что всех посадит на электрический стул или повесит за одно место.
«Кричи – не кричи, а птичка упорхнула» — злорадствовал про себя Бригс. Ему именно сейчас захотелось, чтобы этот коротышка в присутствии всех своих подчинённых признался в своей неспособности вести их всех за собой и тогда…
«А что тогда, когда и так ясно, что надо отсюда уходить, пока целы. За такое короткое время потерпеть сразу несколько поражений – это уже знак и знак нехороший. А куда бежать? Кто их всех ждёт? Нужны ли они кому-нибудь в этом мире? Вряд ли… Значит надо стоять до последнего. Иначе нельзя – место под солнцем никто просто так не уступит. Вот только бы этот психопат прибрал бы свои слюни. В таких делах крик не лучший способ, чтобы заставить людей одерживать победы».
Когда «шеф» успокоился, Бригс подал голос:
— Надо идти по следу.
— Зачем? Под землёй они быстренько нас пощёлкают из темноты. Вон сколько уже потеряли народу, а нам ещё надо постараться выжить. Или кто-то думает иначе? – «шеф» обвёл присутствующих взглядом. – Всё, хватит играть в куклы. Пора показать этим нищим, кто мы на этой Земле. Всех до одного к стенке и никаких сантиментов. Понятно?
— Так точно, — за всех ответил Бригс.
— Выполняйте и это… возьмите с собой побольше гранат. Эти гремучие штучки одинаково опасны и для людей и для роботов – рвут отменно плоть и одних, и других. Силы не распыляйте. Начинайте зачистку прямо от базы. Каждый дом осмотреть и на всякий случай оставляйте после себя мины-ловушки, чтобы не было им повадно бегать по нашим тылам. Я займусь подземными жителями. Что-то мне не по душе их союзнические настроения по отношению к нашим врагам. Я заставлю их подчиняться нам, а не захотят – напалмом пройдусь по их уродливым рожам. Это им запомнится надолго, если конечно кто-нибудь уцелеет после этого.
20. Помощи не будет.
Возвращение Самуила Гальдоровича было заметным событием среди обитателей трущоб. Лаки приподнял старика от земли и спросил:
— Не обижали?
— Да что ты, так мило встретили – жаль было их покидать. Я уже думаю вернуться, — отшутился Самуил Гальдорович.
— Вернёмся, только вот сначала свяжемся с Космосом. Я тут вспомнил, о телевизионной башне, — Лаки посмотрел на Мэри. – Можно оттуда послать сигнал, а заодно посмотреть сверху, что и как творится в городе.
Жюф кивнул и произнёс:
— Не будем откладывать. Пойдут не все: Мэри и охрана — человек десять. Всем остальным готовиться к обороне. Да к заводу выслать наблюдателей.
— Уже сделано, — доложил журналисту Лаки. – Дед уже там.
— Отлично, — Жюф посмотрел на Самуила Гальдоровича. – А вам уважаемый придётся заняться своим ремеслом. У нас есть раненные. Сейчас с ними Медея. Отведите его к дочери – им надо побыть наедине. Не часто возвращаются из плена целыми и невредимыми, а особенно, когда идёт такая непонятная война.
— Жюф, по-моему, у нас гости, — Лаки обернулся в сторону человека, который бежал к ним, размахивая на ходу руками. – Что-то случилось.
Это был связной от дозорных, наблюдавших за подступами к трущобам.
— Идут, — сообщил он.
— Кто? – спросил его Жюф.
— Чужаки.
— Неймётся гадам. Ну что же, устроим им встречу. Мэри, бери людей — Лаки проводит вас до вышки. Торопитесь, а мы тут пока немного поиграем в «пиф-паф». Постарайся связаться с Космосом.
Люди Бригса не торопились. Им не надо было искать своих врагов – местонахождение было и так известно. Боевики шли группами, обходя квартал за кварталом, оставляя после себя на порогах домов растяжки. Если попадались на их пути горожане, Бригс отправлял их на базу для выяснения их личностей. Никто не сопротивлялся, да и кому было это надо, если люди были настолько напуганы происходящим, что готовы были сами куда-нибудь деться, но только бы, не видеть ничего того, что сейчас кружило над крышами их домов. Это что-то напоминало собой большую чёрную птицу с хриплым карканьем и с запахом тлена.
Когда до трущоб оставалось совсем немного, Бригс приказал остановиться. Ему хотелось немного поиграть с обитателями окраин, и для этого он решил применить обходной манёвр малыми силами, оставив на виду большую часть своих боевиков. Это, он так считал, должно было сработать. Цель была одна зайти к защитникам трущоб с тыла, а там уж, как пойдёт. Если внезапно нагрянуть, то дело выгорит, а значит, счёт будет уже не на сухую.
Жюф расставил людей согласно имеющимся позициям. В их сторону постреливали, но нападать не собирались.
— Что-то медлят, — он оглядел людей.
— Может, передумали?
— Или боятся?
— Скорее всего, ждут ночи…
Жюф сказал:
— И медлят, и чего-то ждут. А вот насчёт того, что передумали или боятся, то здесь вряд ли. Если бы боялись или ещё что-то в этом духе, то сюда бы не тащились. Раз пришли, значит, есть план, а если он есть, то надо ждать от них чего-то. Вот только чего конкретно? Пойду, проверю фланги, а заодно загляну к раненным.
Лаки провёл Мэри кружными путями к старой покосившейся телевизионной башне. Она возвышалась чуть в стороне от города в противоположной стороне от того места, где сейчас находился Жюф. Задрав голову, Мэри соображала, как взобраться на эту металлическую конструкцию – памятник уходящему времени.
— Высоко, — констатировал Лаки.
— Придётся лезть на самую верхотуру, — Мэри стала примериваться, схватившись руками за ржавые перекладины.
Охрана рассыпалась по периметру, взяв под контроль близлежащие территории. Лаки остался рядом с Мэри. Она подтянулась на руках. Это было не трудно здесь у самой земли, а там, на высоте – надо было ещё туда добраться. Лаки наблюдал снизу за ней, вспомнив, как первый раз увидел это существо. Было это недавно, а, кажется, прошло столько времени. События последних дней заставили людей по-новому посмотреть на свою жизнь. Получалось так, что жили не так, как надо было. Кто в этом виноват? Сами и виноваты. А кого винить, если так было заведено и до них: одним всё, а другим лишь что-то. Этого «что-то» было так мало, что сейчас было не жалко с ним расставаться ради будущего. Конечно, в головах людей были разные представления об этом будущем и, как правило, всё сводилось к таким мелочам простым и доступным, что слёзы наворачивались на глаза, как подумаешь, что это будет возможно. Вот и сейчас, наблюдая за этой молодой женщиной, штурмующей телевизионную вышку, Лаки представил то время, когда они победят, и на Земле воцарится мир. Можно будет многое успеть сделать в этой жизни для этой планеты. Осталось самое малое – победить.
Мэри карабкалась всё выше и выше. Сделав передышку, она посмотрела вниз.
«Высоко… Если отсюда сорваться, то услуги врача не понадобятся».
Мэри оглядела городские постройки. Отсюда они казались настолько маленькими, что она мысленно их составила на воображаемом столе. Еще, будучи маленькой, она любила конструировать, и получалось у неё это как-то по-особенному. Мэри прищурила глаза, пытаясь что-то припомнить, и вдруг её взгляд через окуляры бинокля остановился на группе людей, направлявшихся к окраине города, где сейчас находился Жюф.
«Что это были за люди? Почему они идут откуда-то сбоку?» – подумала она. Ей даже в какой-то момент показалось, что она среди этих людей узнала Бригса, но дым не дал разглядеть больше ничего. Мэри закинула голову – до самого верха было ещё метров десять. Настроив передатчик, пустила сигнал в Космос и стала ждать ответа. Судя по всему её услышали там и теперь… Увы, всё оказалось намного прозаичнее: пришло короткое сообщение, где говорилось о том, что её инспекция на планете Земля нецелесообразна, а поэтому в ближайшее время за ней будет послан транспорт, чтобы забрать её обратно.
«Они что там с ума все сошли?»
Мэри повторила своё сообщение, добавив, что необходима помощь. Тот, кто вёл с ней переговоры, просто отписал так: «Координаты прибытия транспортного модуля…». Она даже не дочитала сообщение. Ей было ясно одно, что там, в Космосе произошло что-то неординарное и помощи оттуда не будет. Мэри стала быстро спускаться. Надо было спешить – ей не давала покоя таинственная группа людей, направлявшаяся к окраине города кружным путём.
Лаки встретил её вопросом:
— Удалось?
— Не совсем, — ответила она. – Передали, что помощи не будет. Я ничего не понимаю.
— Как так?
— Не знаю… Надо возвращаться. Я видела подозрительных людей. Они направляются к окраинам города.
— Может это наши?
— Нет, это другие. Кажется, среди них был Бригс. Надо спешить.
Бригс осуществил свой план, и теперь его боевики подобно разбойникам рыскали по всем углам, выискивая обитателей трущоб. Жюф ничего об этом не знал. Когда он заглянул к Самуилу Гальдоровичу, тот ему сказал, что не всех удастся вернуть к жизни. Медея смахнула слезу. Жюф понимающе кивнул и тут явно расслышал выстрелы. Это были одиночные и какие-то пугающие – они почему-то прозвучали в противоположной стороне от занимаемых жителями окраин позиций.
— Это ещё что такое? – Самуил Гальдорович вопросительно посмотрел на Жюфа.
Тот выругался в голос и сказал:
— Сволочи, решили обойти. Медея беги к нашим и предупреди, а я постараюсь их задержать.
Опять прозвучали выстрелы. Теперь стреляли короткими очередями. Жюф выскочил на улицу и, пригнувшись к земле, побежал на выстрелы. Уже за первым поворотом он увидел чужаков. Они шли в полный рост, и вёл их Бригс. Что-то им говорил, разводил руками. Судя по всему, это был небольшой отряд, и его цель была внести в ряды жителей трущоб панику. Жюф занял позицию за поваленным забором, выставил пред собой автомат и дал короткую очередь в самую гущу чужаков. Те в один миг рассыпались в стороны, оставив на земле двоих из своих. Один был ранен и пытался отползти в безопасное место, а второй уже корчился в агонии. На какое-то мгновение повисла тишина. Было ощущение, что именно она, а не люди высматривает того, кто открыл только что пальбу. Жюф не двигался с места, наблюдая за тем, как люди Бригса кто перебежками, а кто ползком продолжали двигаться вперёд.
«Нет, ребята, дальше вам дороги нет, — Жюф сплюнул и нажал на курок. – Здесь для вас земли нет».
Автоматная очередь заставила боевиков залечь. Жюф слышал, как Бригс отдал команду и в ответ над его головой защёлкали пули. Их было много. Казалось, что кто-то ненароком выпустил на волю взбесившихся пчёл. Жюф прижался к земле и, пятясь, стал менять позицию. Ему надо было создать видимость, что на пути боевиков он не один. Оказавшись за углом полуразвалившегося сарая, Жюф осмотрелся по сторонам, подыскивая себе надёжное укрытие. Тем временем боевики несколько осмелели, и даже кое-кто поднялся во весь рост. Это была их ошибка. Жюф срезал очередью самого смелого из них. Это заставило боевиков опять залечь.
«Надо тянуть время, а патроны на исходе, — Жюф осмотрел автомат. – Придётся стрелять одиночными и только наверняка. Успела бы Медея с помощью».
Вжавшись в землю, он прополз метров пять в сторону, не упуская из виду открытое пространство между кустарников. Ему почему-то показалось, что там что-то двигалось в его сторону. На всякий случай Жюф поискал прицелом своего автомата того, кто мог ему доставить неприятности.
«Ну, что же ты медлишь?» — только успел подумать он, как из-за кустов выскочил здоровенный боевик. Он не видел Жюфа – это собственно и спасло журналиста от пули. Боевик не успел ничего понять – одинокий выстрел продырявил ему голову. Тут же над головой Жюфа прошелестели осколки от разорвавшейся гранаты, брошенной кем-то наугад. Он весь сжался и перекатом перебрался в небольшую ложбинку. Отдышавшись, ощупал себя.
«Цел. Повезло… Надо быть поосмотрительней, а то не будет у меня будущего».
Аккуратно высунулся из своего укрытия, пытаясь понять: где чужаки? Те видно не спешили умирать и как Жюф осматривались по сторонам. Им было не видно его, а поэтому окрики Бригса уже никого не могли заставить подставлять свои жизни под пули.
А время шло, и это было на руку Жюфу. Он лежал и не двигался, слившись с землёй. Слух уловил человеческую речь.
«Идут… Слава Богу, успели. Теперь надо им дать знать, где я».
Жюф нажал с остервенением на курок, и автоматная очередь вспорола тишину. Тут же со стороны боевиков полетели гранаты. Жюф увидел их, и ему стало страшно.
«Вот чёрт…»
Сгруппировавшись, оторвался от земли и, не обращая внимания на пули вокруг себя, бросился бежать подальше отсюда. Его заметили и свои, и чужие. Последние остервенело, задвигали дулами автоматов, но было поздно – Жюф успел нырнуть под бетонное перекрытие близлежащего строения, и только его видели. Пули запоздало чиркнули по зданию.
— Что съели? – закричал он во всё горло.
Состояние было такое, будто только что он вынырнул с такой глубины, откуда возвращаются не все.
Бригс со своими людьми вынужден был отступить. Удача оказалась и в этот раз на стороне обитателей трущоб.
Жюф первым делом, как только увидел Мэри, спросил:
— Какие новости?
— Пока ничего не могу сказать. Сигнал в Космосе получили, но они там ничего не хотят слушать об оказании нам помощи?
— И что это может означать?
— Не знаю.
— А я знаю: смена власти, — Жюф серьёзно посмотрел на Мэри.
— Это невозможно.
— А почему бы и нет? Мы же люди и без всего подобного, ну просто жить не можем.
— Нет и ещё раз нет, — Мэри всё ещё не веря в это, бросила нахмуренный взгляд в небо. —
А как же все те, кто меня сюда послал? Неужели их…?
— Ну, не будем торопить события, — Жюф попытался её успокоить. – Может это какая-то ошибка?
— Ошибка? – Мэри повысила голос. – Они мне прямым текстом дали понять, что помощи не будет, и что меня эвакуируют отсюда.
— Когда?
— Скоро.
21. Гибель маленького народа.
Городские коллекторы были локализованы чужаками. Пока Бригс находился в трущобах, «шеф» сумел взять в окружение карликов, оттеснив их от проходов вглубь подземных лабиринтов. Была применена тактика «напалма». Всё, что двигалось и дышало, подверглось испепеляющему огню. Карлики подчинились силе чужаков. Вооружённые до зубов и не знающие такого слова, как пощада, они не дали маленьким людям ни единого шанса. Гарь от напалма забивала лёгкие, трудно было дышать, да и не чем — всё подземелье представляло собой одну большую топку. «Шеф» пустил впереди своих боевиков людей с ручными огнемётами. Каждый угол, каждая ниша были прожарены огнём и только после этого на территорию вступали боевики в противогазах. Они рыскали повсюду, и стоило показаться только тени, в ход пускались автоматы. Это было лишним, потому что карлики отступили. Они были слишком слабы, чтобы противостоять чужакам. Теперь удача была на их стороне, и с этим приходилось считаться, чтобы уцелеть.
Одну группу карликов люди «шефа» загнали в тупик. Среди обречённых оказалась и Нюя. Она понимала, что теперь всё – им не избежать расправы. Чужаки приближались. Карлики ощетинились своими длинными палками с отравленными иглами. Они знали, что так просто это не закончится. Их взгляды пытались отыскать на лицах чужаков хоть какой-то намёк на взаимопонимание. Не было этого и не могло быть. Эти с противогазами на головах напоминали собой пришельцев с другой планеты. Они встали, рассматривая в лучах фонариков маленьких людей. Карлики замерли и не двигались. Одна только Нюя вертела головой, пытаясь даже сейчас найти хоть какой-то выход из тупика. Увы, в этом месте подземный ход упирался в каменную кладку, и не было никакой возможности её преодолеть.
«Конечно, надо было свернуть не в этот проход и тогда сейчас бы они здесь не стояли прижатыми к стене» — рассуждала сама с собой Нюя.
Ко всему этому дым от напалма всё ближе подступал к ним – глаза слезились, и во рту чувствовалась горечь. Карлики не двигались с места. Чужаки в противогазах наставили на них автоматы, ожидая приказа. Видно их главари совещались, а может что-то ещё мешало им открыть пальбу по людям.
Нюя не увидела, а почувствовала, как что-то огромной тенью встало между двумя противоборствующими сторонами. Она попыталась получше рассмотреть это огромное тёмное пятно. Лучше бы она этого не делала. Показались странного вида чужаки с баллонами за плечами. В руках они держали длинные металлические пруты, как показалось Нюе, именно от этих экипированных людей стоило ожидать чего-то нехорошего. Она съёжилась. Её тревога передалась остальным карликам, и они задвигались. Чужаки отступили на шаг назад. Было видно, как те, у кого в руках были длинные металлические пруты стали что-то приводить в действие и…
Огонь… лизнул сумрак, и лучи от фонариков стали не нужны. Чужаки направили длинные металлические прутья на карликов. Расстояние между одними и другими было около двадцати метров. Нечего было и думать, чтобы поразить чужаков ядовитыми иглами. Нюя беспомощно пискнула, но её никто не услышал. В задних рядах карликов возникло движение и вот длинные палки уставились в чужаков. Нюя сказала:
— Слишком далеко они от нас.
Ей кто-то ответил из-за спины:
— А мы не будем стоять на месте, а пойдём на них.
— Это смерть…
— И так, и так – всё одно умирать, а так, хоть почувствуем себя храбрецами. Хоть раз в жизни станем свободными и равными среди людей.
Дышать становилось всё труднее и труднее. Гарь лезла в лёгкие, и кашель стал душить карликов. Они, как по команде двинулись на чужаков. Те направили пламя на людей. Огонь отгородил одних от других. Нюя замедлила шаг, но сзади напирали, и она шагнула навстречу своей смерти. Всё смешалось: в чужаков полетели отравленные иглы, огнемётчики поджаривали карликов, поднялся вой. Это погибал маленький народ. Кто-то из чужаков не вытерпел и нажал на курок, и пули стали добивать корчившихся на земле людей. На это было страшно смотреть. Казалось, что взрослые убивают детей. Ещё эта темень вспоротая языками огня и запах поджаренной человеческой плоти, вызывавшей рвоту. Когда всё было кончено, появился низенького роста человек в противогазе. Он по-хозяйски осмотрел, нет, не поле брани, а место казни. Одобрительно кивнул, мол, молодцы и тут же показал рукой направление движения. Все, сбившись, как бараны в кучу побрели прочь от этого страшного тупика, где остались навечно ни в чём не повинные жители подземных коллекторов.
«Шеф» был доволен этим зрелищем. Единственное неудобство, так это противогаз мешавший дышать полной грудью. Хотелось на свежий воздух из этих задымленных подземных лабиринтов.
«Если бы не эта война, так бы и побежал отсюда, но что подумают подчинённые, если увидят своего главного убегающим от них? — рассуждал «шеф» — Да, сейчас нельзя расслабляться. Закончим здесь — двинем на трущобы, а там и настанет черёд и роботов. Ох, как им придётся несладко. Мы им покажем, кто здесь хозяин. Главное, чтобы эта девчонка не успела ничего лишнего сболтнуть своим начальникам. И чего Бригс так долго возится и с ней и с этим журналюгой? Эту парочку пора давно поставить к стенке, а он всё чего-то пытается доказать. Кому? Мне? Так я и так знаю, что он слабак… Давно бы подыскал ему замену, да откуда взять? Вон скольких положили, а конца всё не видно и это только начало. А что будет завтра и вообще не понятно… Ну, этих уродцев мы приструним – осталось совсем немного потерпеть их присутствие. Судя по всему, они каким-то образом замешаны в похищении этого старого еврея. Жалко, хороший лекарь – без него многие умрут от ран, а у нас каждый человек на счету. Вот его бы я поберёг, а эту девчонку и её напарника… Скорее бы до них добраться».
Оттеснённые вглубь подземных переходов городского коллектора карлики оказались в затруднительном положении. Ещё можно было маневрировать, но некому было ими руководить. Надо было искать выход на поверхность земли – там были люди и они могли им помочь, но, к сожалению, чужаки перекрыли доступ к ходам, ведущим наверх. Карлики начинали паниковать. Кто-то предлагал сдаться и даже перейти на сторону нападавших, но таких было меньшинство. Их не стали удерживать. Что с ними случилось потом, можно только догадываться, учитывая тактику «напалма», с помощью которой чужаки сумели взять верх над маленьким народом.
Много ли надо, чтобы победить тех, кто слабее тебя?
«Шеф» с одобрением выслушал доклад своих подчинённых о том, что обитатели подземелья окружены и ждут своей участи.
— Ну, и чего вы от меня хотите? Всех уничтожить, — голос «шефа» слегка повизгивал.
— Всех? – один из докладывавших ему растерялся.
— А чему вы удивились? Они – нас, а мы – их. Нечего с ними церемониться. У нас дела есть и поважнее. Я сказал: всех стереть с лица земли…
Подчиненные, бывшие на докладе, повернулись и пошли выполнять приказ «шефа». В таких случаях думают, что война всё спишет, и они не ошибаются, но это только до того момента, пока по ночам не начнут приходить образы убитых. Обычно об этом не говорят. Не говорят по одной единственной причине: хотят забыть и всё надеются, что со временем это пройдёт. Не проходит…
«Шеф» давно уже смирился с этим и каждую ночь мысленно готовил себя к тому, что опять, как и раньше кто-нибудь из убитых им лично или по его приказу придёт, и будет долго смотреть на него. Иногда он просыпался и долго не мог потом уснуть. Ему всё казалось, что все они где-то рядом.
«Ну, что им всем от меня надо? – спрашивал он сам себя и тут же отвечал: — Это заговор. Нет, я так просто не дамся, у меня есть, вот, это, — и рука лезла под подушку, щупая холодную сталь пистолета. – Всех… всех до единого продырявлю. Вы у меня получите свои пилюли из свинца».
Под утро засыпал весь усталый и опустошённый и так каждый раз. После таких ночей вёл себя сдержанно, а если выдавалась свободная минутка, то складывал голову на стол в своём кабинете и, обхватив её волосатыми руками, спал. Был ли это сон – трудно сказать, да и какой это сон, когда услужливый Франц, то и дело заглядывал в кабинет, как бы напоминая ему о том, что нет времени для спанья. «Шеф» ворчал, но с трудом поднимал голову и задавал всегда секретарю один и тот же вопрос:
— Что-то срочное?
Франц отрицательно мотал головой, мол, спите, спите — я только удостовериться, что всё нормально.
«Где тут будет нормально, когда голова трещит и все мысли только о сне?» — ворчал про себя «шеф» и опять проваливался в черноту.
И на этот раз он прикорнул, после доклада подчинённых об окружении последней партии карликов. С трудом добрался до выхода из городского подземного коллектора и, взобравшись в бронетранспортёр, свернулся калачиком и уснул. Ему не было дела ни до чего на этом свете. Стоило ему закрыть глаза, как появился Франц. Как всегда одет аккуратно и под мышкой небольшая кожаная папочка с бумагами. Он прокашлялся, как бы сигнализируя «шефу», что он уже здесь. Тот приоткрыл глаза и спросил:
— Что-то срочное?
— Пришло сообщение из Космоса.
«Шефа» от этих слов подбросило. Он заворочал воспалёнными глазами, ногой отбросил от себя противогаз и приказал повелительным тоном:
— Бумаги!
Франц протянул папку. «Шеф» стал бегать глазами по белым листам. Губы двигались, и было ощущение, что они читают молитву. Секунда, вторая, третья…
— Ну, наконец-то! – радостно возвестил «шеф», продолжая тыкаться глазами в бумаги. – Вот это подарок! Вот за это можно и жизнь отдать… Франц, ты понимаешь, что теперь будет? Мы всем им надерём задницы и… Впрочем, об этом потом. Где Бригс? Срочно этого бездельника ко мне!
Франц улыбнулся:
— Вас можно поздравить с победой?
— Почему только меня? – «шеф» соскочил с бронетранспортёра на землю. – Всех нас! Мы все заслужили этого… Ну, где все остальные? Сколько можно возиться с этими уродами? Напалмом их, напалмом…
Когда он произносил эти слова, там под землёй всё было уже кончено. Запах поджаренной человеческой плоти был повсюду. Наспех осмотрев ещё раз подземные лабиринты, боевики вышли на поверхность земли. Кто-то пытался шутить. Получалось тупо и совсем не к месту. У всех перед глазами ещё стоял огонь, пожирающий маленьких людей. Снятые противогазы болтались на ремнях, и казалось, что это головы тех, кого только что предали смерти.
«Шеф», заметив подавленное настроение своих подчинённых, заорал:
— Объявляют вам благодарность! Это ещё не всё… Там, — он махнул короткой волосатой рукой в небо, — тоже не сидели сложа руки и теперь власть в руках тех, кто с нами.
В рядах боевиков появилось некоторое оживление. «Шеф» подпрыгнул на коротких ногах и продолжил, стараясь говорить с пафосом:
— Теперь за нами сила! Ребята, выше головы! Нам ли бояться этой жизни, если она сама проголосовала за нас?
Или жизнь проголосовала, или ещё что там, но получалось так, что чужаки сами того не ожидая обрели уверенность и теперь готовы были идти по избранному пути до конца. Этот путь был скользок от людской крови.
22. Нам нечего терять.
Жюф узнав о разгроме поселения карликов под землёй, сильно выругался. Лаки находившийся в тот момент рядом с ним подивился, мол, журналист, а по-нашему выражается почище многих, кто всю свою жизнь провёл в трущобах. Видно, полосонуло по сердцу известие. Да и как иначе, если всё так и было? Этот Жюф, когда-то славившийся среди завсегдатаев ночных клубов своим безрассудством и по линии азартных игр, и по линии выпивки, теперь был другим. Он сам себя не узнавал и не узнавали его те, кто помнил его ещё тем прежним, когда всё было мирно, и никто никого не убивал из-за места под солнцем. Все жили, не думая о завтрашнем дне и казалось, что так будет всегда, но беда постучала в двери людей, и всё покрылось копотью. Смерть показала свой лик, и пошла, гулять её коса над головами двуногих существ.
Мэри, узнав о разыгравшейся трагедии под землёй, замкнулась в себе и не хотела никого видеть. Зажав в ладони колокольчик, подаренный ей Мехисом, уединилась от всех. Ей было плохо, как никогда.
Долго так не могло продолжаться, да и дозорные сообщили о приближении чужаков, и надо было готовиться к обороне. Жюф понимал, что это трудно быть прежним, но дело требовало от всех их быть рассудительными. Теперь каждая ошибка могла обернуться для всех их трагедией и кто его знает, может так случится, что после уже ничего нельзя будет исправить.
Жюф отыскал Мэри и стал говорить ей о том, что они отомстят за гибель маленьких людей. Она молчала. Он хотел услышать её голос, но голос отказывался себя обнаруживать.
— Мэри, нас ждут люди. Мы не можем сейчас оставаться наедине сами с собой.
— Мне трудно…
— Понимаю, но ты сама говорила, что время нас ждать не будет.
— Не будет, — повторила она за ним. – Их больше никогда не будет…
Жюф догадался, о ком Мэри сейчас это сказала и произнёс:
— Будут другие.
— Будут, — согласилась с ним она, — но этих уже не будет. Мне жалко их…
— Мне тоже, но сидеть вот так, сложа руки, мы не имеем права. Я пришёл тебе сказать, что чужаки опять пошли на нас.
— Чужаки? – глаза Мэри оживились. – Где они?
— Уже близко.
Мэри поднялась и пошла, выпрямив спину. Жюф последовал за ней, думая о том, что женщинам на войне нет места. Попадая во всё это, они становятся похожими на мужчин.
«Шеф» чувствовал такой прилив сил, что хотел уже сейчас броситься на врага и кромсать его всеми видами оружия. Он не стал ждать, когда Бригс появится перед ним и сам отправился к нему, взяв с собой подразделение натасканных боевиков. Рассевшись по бронетранспортёрам, они уже не выглядели такими подавленными как час назад. Теперь у них появилась надежда, что из этой заварухи они смогут выкарабкаться и не просто выкарабкаться, но и стать хозяевами этой жизни, которая в какой-то момент хотела от них откреститься.
— Ну, Франц, как настроение? Я же говорил, что всё переменится… Говорил? Вот оно и случилось. Теперь главное не упустить свой шанс. Не упустим? Можешь не отвечать, потому что и так ясно, что не упустим. А знаешь почему? – «шеф» оглянулся на боевиков за своей спиной. – С такими «орлами» нам не годится ползать на брюхе. И не будем ползать! Правильно? – он подмигнул боевикам. – Теперь мы им всем покажем, и пусть молят о пощаде, если хотят остаться в живых. За всё ответят…
Франц непроизвольно поёжился от этих слов. «Шеф», заметив это, похлопал его по плечу и сказал:
— Что не можешь привыкнуть? Скоро это пройдёт… Один раз убьёшь и всё встанет на свои места.
— А можно без этого? — Франц покосился на «шефа».
— Можно, но тогда тебя убьют.
— За что?
— За то, что ты против них.
— Неужели из-за этого могут…?
— Могут, — «шеф» кивнул. – А ты думал, что война это…?
— Я ничего не думал.
— А вот это зря – думать надо всегда. Думать не будешь, считай себя покойником. Взять, к примеру, тех уродцев: полезли на нас, а не подумали, что мы можем им преподать урок. Вот теперь их нет, а мы – вот они, — «шеф» вздохнул. – А ведь у них был шанс и сейчас бы жили в своём подземном государстве, но…
— Может, не надо было так-то?
— Франц, ты мне напоминаешь плаксивую бабу. Ну, и не стало их… Сами виноваты. Раз виноваты, то надо было отвечать. Вот они и ответили.
— Это жестоко.
— Согласен, но – это война и на ней ещё не такое случается.
— Мне сказали, что их всех огнём?
— Всех до единого. Пахло отвратно.
— Нас накажет Создатель, — Франц опустил глаза.
— Накажет, если успеет. К тому времени уже всё будет кончено и он нам ещё спасибо скажет, что мы навели на этой планете порядок. Ему самому-то некогда этим заниматься, да если разобраться он сам по локоть в крови. Хорошо быть святым за чужой счёт: все тебе поклоняются, чего-то там просят. Нет, сейчас другие времена и не мы должны его бояться, а он нас.
— Я не знаю…
— Зато я знаю, — перебил «шеф» Франца. – Всё будет хорошо и даже если нам что-то или кто-то помешает, мы всё равно выстоим. Нам нечего терять.
Бригсу доложили, что прибыл «шеф». Он тяжело поднялся с разбитой кровати – панцирная сетка издала жалостливый звук. Бригс бросил беглый взгляд по лицам тех, кто только недавно шёл на приступ трущоб. Они были почти у всех в копоти. Раненные сидели особняком, выделяясь на фоне полуразрушенных построек белыми бинтами. Бригс проходя мимо них, сказал:
— Ещё потерпите.
Те промолчали. «Шефа» он увидел ещё издали. Необъяснимое ощущение стало подыскивать себе место, касаясь невидимыми щупальцами его внутренностей. Бригс замедлил шаг, прислушиваясь к тому, что сейчас творилось у него внутри. «Шеф» легко спрыгнул с бронетранспортёра и зычно приказал:
— Бригс, ко мне!
«Ну вот, начинается» — подумал Бригс, направляясь к нему.
— Бригс, можешь поздравить меня с победой!
— Поздравляю.
— Что-то ты весь в печали. Отчего? Если из-за этих ублюдков, что умыкнули у нас доктора, то сейчас мы им покажем…
— Я сомневаюсь, что они захотят на это смотреть. У них у самих есть, что нам показать.
— Да? – «шеф» удивлённо задрал голову вверх и чуть-чуть вбок. – И что же они могут нам показать такого, отчего мы сразу бы подняли бы руки над головой? А? Не слышу… Вы тут случайно не заболели болезнью под названием паникёрство? Давай докладывай, что предпринимали и вообще введи меня в курс дела. Топчетесь на одном месте, а время уходит.
Бригс промолчал, думая о том, что настроение «шефа» отчего-то уж больно воинственное. Он ещё не знал, что этот коротышка совсем недавно уничтожил вместе со своими молодцами подземных жителей. Собственно, ну и что, если такая кутерьма поднялась на этой планете? Сознание таких, как Бригс на всё подобное давно уже перестало реагировать, поскольку убивать для них было в порядке вещей, и ничто не могло их заставить стать прежними. Начавшие убивать, останавливаются редко и то только тогда, когда Смерть заглядывает им в глаза. Этот взгляд одинаково страшен для всех и здесь нет различий между людьми. Конечно, кто-то из них пытается выставлять себя героем. Но кому нужны герои без будущего? Никому. Так устроен человек долгое время воспитываемый на киношных героях – герои должны возвращаться к тем, кому они дороги. Бригс и все, кто был с ним, включая и самого «шефа» не могли сказать, что они кому-то были дороги в это жизни. Прошлое давно было отделено от них кровавой полосой и некогда маленькие мальчики теперь и не помнили, какими они пришли в этот мир. Тот, кто этого не помнит, заочно приговаривается к тому, чтобы встретиться с взглядом Смерти раньше времени. Так было всегда…
Выслушав доклад Бригса, «шеф» покачал головой и сказал:
— Упрямые эти обитатели трущоб. И чего они хотят? Занять наше место? Кто они и кто мы? Слишком разные весовые категории, — он улыбнулся и произнёс: — Бригс, у меня для тебя есть хорошая новость. Нас услышал Господь Бог: мы теперь можем смело строить планы на будущее. Вот, Франц не даст соврать: карта легла в масть. Да? – «шеф» обернулся на своего секретаря.
Тот поспешно кивнул, мол, так оно и есть. Бригс стоял и ничего не понимал. «Шеф» похлопал его по плечу и усмехнулся:
— Вижу, вижу, что в недоумении… Так вот, Космос на нашей стороне. Там, — он показал глазами на небо, — произошли кое-какие подвижки. Теперь мы можем надрать задницы не только этому отрепью, а и всем, кто встанет на нашем пути. Вот этим мы с тобой сейчас и займёмся, чтобы никому на этой земле не было повадно нас выставлять дураками. Ну, показывай своих головорезов. Хочу убедиться, что в их штанах сухо, а не мокро.
Бригс всё ещё плохо соображая, повёл «шефа» к боевикам, отдыхавшим после боя. Те встретили его без энтузиазма, ещё, будучи под впечатлениями от стычки. Они смотрели на подпрыгивающего коротышку, и всё им казалось, что ещё немного и этот человек с волосатыми руками начнёт показывать фокусы.
— Ну что, получили по соплям? – «шеф» радостно потирал руки. – Ничего, отдохните и потом мы с ними поговорим совсем по-другому. Бригс, — он повернулся к своему подчинённому, — своих людей поставишь во вторую линию. Поёдём цепью, но сначала сделаем залп из пушек. Наведём так сказать немного лоска, а заодно покажем им, что у нас не только автоматы имеются. По флангам выставь пулемётчиков. Пусть ребята порезвятся – они это заслужили.
После небольшой подготовки, боевики поднялись в атаку. Растянувшись в цепи, двумя эшелонами двинулись за броневиками, которые на медленном ходу стали приближаться к позициям обитателей окраин. Метров за тридцать сделали несколько залпов по строениям, за которыми, как предполагалось, находились люди. Защитники трущоб не отвечали им огнём.
Когда прозвучали первые залпы пушек с бронетранспортёров, Жюф приказал всем уйти в укрытия и рассредоточиться. Мэри при звуках разрывов снарядов быстро пришла в себя. Она, согнувшись, подбежала к Лаки и спросила:
— Есть гранатомёты?
— Есть.
— Давай их сюда.
Тот кивнул и подался куда-то в сторону, то и дело, прикрывая свою голову руками. Он вернулся не один – с ним было несколько человек, на плечах которых Мэри рассмотрела что-то длинное с торчащим рукоятками.
— Образцы старые, но в рабочем состоянии, – объяснил он ей.
— Годится. Надо выйти на расстояние поражения, а лучше сбоку и …
— Сейчас сделаем, — Лаки кивнул своим людям и повёл их домами вправо.
Жюф в это время расставлял людей. Тут же мелькала Медея, помогая раненным отойти к импровизированному госпиталю, который они с отцом оборудовали в одном из зданий в глубине обороны. Мэри подбежала к Жюфу. Тот оглянулся на неё с вопросом:
— Что ты сказала? Я ничего не слышу, слегка оглушило взрывом.
— У тебя кровь, — она провела ладонью по его щеке.
— Кровь? – Жюф посмотрел на её руку. — Пустяки. Вот, где кровь, — он показал глазами на тела убитых людей. Как бы этот бой не стал для нас последним. Надо предупредить Самуила Гальдоровича, чтобы эвакуировал раненых подальше отсюда. Нам позиций не удержать – силы не равные.
— Я передам Медее, — Мэри собралась уходить.
Жюф остановил её рукой и сказал:
— Постарайся уцелеть.
Их взгляды встретились. Она произнесла:
— Ты тоже.
Этот бой обитатели окраин проиграли. Истекая кровью, отошли с занимаемых позиций, таща на себе раненных. Жюф прикрывал их отход с группой людей. На месте сражения горели подбитые бронетранспортёры. Лаки справился с заданием на отлично – техника чужаков уже была не пригодна к восстановлению.
«Шеф» метал молнии, ругая, на чём свет своих боевиков. Бригс ему не мешал, да и не его это дело мешать начальнику — спускать пар. Дураку было понятно, что бронетехнику надо было прикрывать, а не прятаться за её бронёй. Хорошо, что враг отступил. Теперь надо преследовать и не давать им возможности опомнится. Конечно, это ещё не победа, но это уже что-то, когда ты идёшь в атаку, а твой враг от тебя убегает. На бег, если честно это было мало похоже, а особенно когда на одном из флангов метким огнём были подавленны пулемётные точки. Теперь продвижение вглубь трущоб было затрудненно и надо было какое-то время, чтобы восстановить наметившееся превосходство. Чёрт дёрнул «шефа» с его инициативой добить врага без должной разведки. Сунулись и попали под плотный огонь. Потери были ощутимые. Здешние жители умело маневрировали среди построек то и дело, показывая свои «зубы» — огонь их автоматов был беспощаден. Они непонятно как появлялись то с одной стороны, то с другой, внося в цепи наступающих неразбериху.
«Шеф», увидев перед собой небольшой пустырь усеянный трупами боевиков, закусил губу и стал орать, брызгая слюной по сторонам:
— Бригс, я не понимаю: что происходит? Где манёвр? Почему наши люди по уши в дерьме? Чёрт бы вас всех побрал… Вы, что разучились воевать? Какие-то доходяги из вас делают дураков. А может вы и вправду дураки? Бригс, я жду ответа…
Боевики наблюдали за тем, как «шеф» пытался эту неудачу повесить на кого угодно, но только чтобы остаться самому в стороне. Бригс выждал некоторое время, а потом сказал:
— Люди устали и надо им дать передохнуть.
— Люди? Кто — люди? Они? – «шеф» ткнул рукой в боевиков, сгрудившихся у кирпичной стены полуразрушенного здания. – Это не люди – это солдаты.
— Солдаты тоже люди, — Бригс попробовал ему возразить.
— Нет, Бригс солдаты не могут быть людьми. Они — убийцы?
— Убийцы, потому что выполняют приказы…
— Правильно делают, что выполняют, а иначе, зачем они здесь нужны? Вон сколько их лежит. А всё почему? Потому что…
Бригс перебил «шефа»:
— Приказы были – дрянь.
— Я не ослышался, Бригс? Ты хочешь сказать, что в их смерти виновен я?
— Да, и я тоже. Мне надо было не слушать вас.
— Бригс, ты понимаешь, что ты сейчас сказал? Эй, вы, — «шеф» обернулся к боевикам, сидевшим на земле у кирпичной стены, – арестуйте этого говоруна. Чего рты разинули?
Никто из них не сдвинулся с места.
— Вы что оглохли, мать вашу? – «шеф» выхватил пистолет из кобуры.
Он не успел до конца выбросить руку перед собой, Бригс перехватил её – выстрел ушёл в воздух.
— Ах ты… Франц ко мне! – голос «шефа», всё ещё сохраняя командные нотки, попытался вразумить Бригса не делать этого, но тот уже отобрал оружие и тяжело дыша, заводил ему руку за спину.
Жюф руководил прикрытием отхода жителей трущоб грамотно. После неудачного броска боевиков через небольшой пустырь, их натиск ослаб, а потом и вовсе прекратился. Жюф обошёл всех, кто был в его команде — потерь не было. Здоровяк Лаки спросил Жюфа:
— Неужели придётся уйти из города?
Тот, молча, кивнул.
Да, силы были неравные, да и боевики судя по всему поставили перед собой цель никого не щадить, а значит и старики, и женщины будут убиты и убиты только за то, что оказались в этой войне по эту сторону баррикад.
Прождав ещё некоторое время, Жюф отвёл своих людей к самой окраине города, за которой простиралась пустошь изрезанная глубокими трещинами в земле. Он подозвал к себе Лаки и приказал ему брать людей и уходить в сторону холмов, куда направились раненные и все оставшиеся жители трущоб.
— А ты? – поинтересовался у Жюфа Лаки.
— Я задержусь. Надо кое-что разведать.
— Может мне тоже остаться?
— Нет, не надо. Я недолго – посмотрю, как и что тут и вас догоню. Что-то мне не нравится это затишье. Мэри скажи, что со мной всё в порядке. Как вернусь, подумаем, как быть дальше, а сейчас уходите, пока никто не висит на нашем хвосте.
Жюф проводил взглядом цепочку людей и подумал про себя: «Нас слишком мало» и посмотрел в небо, откуда на него уставилась бездна непонятная и совсем чужая.
«Шеф» успокоился не сразу. Ещё долго он плевал слюной по сторонам и требовал, чтобы его приказы выполнялись беспрекословно, но боевики как сговорились, реагировали только на команды Бригса. Он выслал разведку, а остальным приказал занять оборону и смотреть в оба. Сам же присел возле «шефа», которого охраняли два мордатых боевика.
— Оставьте нас, — сказал он им.
«Шеф» метнул в него злой взгляд. Бригс выдержал его и произнёс:
— Пора поговорить.
— Что метишь на моё место? Не боишься?
— Не боюсь. Меня вполне устраивает моё место.
— И о чём будет разговор? – «шеф» скривил губы.
— О будущем.
— Зачем оно тебе? Ты ведь уже труп… Я не пугаю – ты сам подписал себе приговор.
— И кто будет исполнитель?
— Не торопись – в своё время узнаешь.
У Бригса непроизвольно сжались кулаки. Ему хотелось всадить в этого ублюдка всю обойму и только за то, что тот, сколько он его знал, всегда держал себя с ним свысока, как бы говоря ему: «Знай своё место». «Шеф» видно угадал настроение Бригса, но сделал вид, что ему наплевать на всё подобное. Он потребовал:
— Верни оружие.
— Зачем?
— Пущу пулю… — хохотнул «шеф», — тебе в лоб, чтобы не корчил из себя умника.
Показался Франц. Всё это время он отсутствовал и ничего не знал о конфликте между «шефом» и боевиками. Подбежал и доложил:
— Роботы занимают город. Наша база захвачена.
— Ха-ха-ха! Ну, действуй, — «шеф» посмотрел на Бригса. – И этих упустили и с этими ещё не понятно: выгорит ли.
Франц крутил головой ничего, не понимая. Бригс спросил у секретаря:
— Что ещё известно?
Франц стал рассказывать.
Пока они здесь упражнялись в наведении порядка, роботы расползлись по всему городу, заняв его, поставив все самые важные улицы и перекрёстки под свой контроль. Франц, отлучавшийся на базу с трудом смог оттуда вырваться. Охрана была перебита. Роботы не тронули только пленных жителей города, которых «шеф» приказал до его личного распоряжения посадить под замок. Тронуть их они не тронули, но и выпускать на волю не стали.
Бригс дослушав доклад Франца до конца, спросил у него:
— Связь с Космосом есть?
— Теперь нет. Всё в руках роботов.
— Чёрт… — ругнулся Бригс и посмотрел на «шефа».
Тот сидел безучастно улыбаясь. Франц сказал:
— Роботы заняли центр города полностью. Жуть какая-то – они повсюду и они вооружены лучше нас.
— И куда теперь с нашими пуколками? – Бригс обратился к «шефу».
— К Господу Богу! – тот состроил гримасу. – Это пока цветики…
Бригс не дослушал его, повернулся и пошёл прочь, оставив «шефа» на попечение Франца.
Жюф решил пройти стороной, обогнув месторасположение чужаков. Он без труда зашёл к ним с тыла, но тут случилось непредвиденное: его слух уловил характерные механические звуки. Он затаился. Скоро перед его глазами предстала картина: по улице, ведущей в сторону трущоб, двигались в боевом порядке люди-роботы. Жюф наблюдал, как мимо него проследовали модели, клонированные по образцам жителей города. Они были внешне похожи на тех, кто раньше здесь жил, но теперь это были не безобидные представители машинной цивилизации, а механизмы способные убивать. Среди людей-роботов Жюф рассмотрел бармена с автоматов в руках, который в прошлой жизни потчевал его в ночном клубе спиртным.
«Вот так сюрприз. А собственно, чего можно было ждать от всего этого? Всё к этому и шло, и надо быть дураком, чтобы не предвидеть этого. Выходит, что в этом списке недалёких людей все и я — на первом месте».
Жюф стал выбираться из своего укрытия. Теперь ему стало ясно: роботы перешли в наступление. Как далеко они пойдут в этом направлении никто не знал. Жюф переулками выбрался на окраину города, далеко от того места, где находились чужаки. Он им не завидовал, потому что роботы-люди сильнее и их, и всех вместе взятых, кто ещё остался в этом городе и в его окрестностях. Наступали смутные времена и надо было учиться по-новому жить, а точнее выживать и искать ответы на вопросы, которые уже встали на горизонте, отгородив будущее от настоящего, где человечество оказалось в заложниках от своих ошибок.
Жюф впервые в жизни осознал размеры надвигающейся катастрофы, способной стереть с лица земли цивилизацию людей. Он с надеждой посмотрел в темнеющее небо, но оно молчало. Это молчание настораживало, потому что за ним могло последовать что угодно и это «что угодно» больше смахивало на бездонную пропасть, от которой не убежать, не скрыться. Перед ней беспомощны все молитвы мира и может быть беспомощны даже сами Боги.
Декабрь 2008г.