Деньги сводящие с ума

Деньги сводящие с ума.
В одной гостиной, не сказать что уютной, но, по крайней мере, ни кто особого комфорта не требовал, собрались пятеро друзей. Которые проводили в ней самые лучшие вечера своей не много образной жизни. Когда есть что пить пили, когда не было, болтали, а также и третий вариант, это когда пьют-болтают, и ещё что хочешь, думай.
В мире всё шло как обычно и это значит ни чего случиться, ну чего-то из ряда вон выходящего.
-Я вот в жизни своей ни сделал, ни чего такого что могло бы, потом говорить мне в старости, что я прожил не зря.
Это говорил мужчина лет сорока шести, которого звали Владимир Дмитриевич, он двадцать два года проработал на государственном предприятии по изготовлению химических бытовых моющих средств.
-И не говори, всё псу под хвост — поддакнул ему приятель, имя у которого было Кирилл — где это посаженое дерево, выращенный сын и построенный дом? Всё как у меня, жаловаться не буду.
-Ну, у меня хоть сынишка есть — заметил ещё один из присутствующих.
-Не бракодел хоть.
-Ага, сейчас. Сынишка уже в школу топает, а у меня на сердце тяжело. Что с ним будет в этом мире, кем вырастет? Каждый вечер, сидя у телевизора на кресле смотрю в экран пустым взором, слушаю, что там за окном. Там в беседке вся шпана собирается, со всего района, а мне, то всё слышно, беседка то у меня под окном. А они там говорят о наркотиках, где что своровать, кого покалечить. И я боюсь, мой сынишка в это время там, на улице гуляет. И каким он растёт, что за общение? Ещё когда они там банду сколотили и начали подбивать младших, на то чтобы они выпрашивали у родителей деньги, я взял лицензию и приобрёл пистолет.
-Тебе Олег  сейчас нельзя так сильно это всё воспринимать. Ещё кого-то пристрелишь, а у тебя сынишка ещё маленький.
-А я бы пристрелил какуе-нибуть сволочь.
Это уже сказал самый молодой из них парень, его звали Толик, к своим двадцати шести годам он был безработный и занимался всякой ерундой, от которой особо не разживешься и не растолстеешь.
-Что за дурь в твоей голове, пиво не в то попало?
-Да нет, я вот, думаю, что всё же должна быть справедливость.
-Какая справедливость, она, то тут причём? – журил его Кирилл.
Пиво всё же развязывало языки из того узла, в который они повседневно скручивались. Что уж тут поделать, пиво это как детектор лжи, Балтика девятка и сушеные кальмары, всё для беседы и не надо ни какого там чая.
-Если будешь убивать плохих для общества людей, то поневоле тоже станешь плохим, для того же самого общества. Зачем им нужен тип, судящий других людей и отправляющий на скорую руку на тот свет? – спрашивал Кирилл, обращаясь скорей к стенам, чем к приятелям.
Толик почёсывал свой нос, это к пьянке.
И она состоялась, у него дома, в одного, сорокоградусную. В этом доме и была та гостиная, с которой начался этот рассказ. А так же где три часа назад сидела маленькая такая кампания, но с большим секретом.
Когда они ушли, Толик не придумал ни чего хорошего как напиться. А что ещё делать безработному …или даже беззаботному парню, когда раздразнил себя пивом и не смог прийти к нужному состоянию? Догоняться, конечно же.
Голова после пива не поймала обещанного рекламой позитива, и пришлось доставать самопальную водку, что, разумеется, моментом привело к тяжкому последствию. Какого ох как не ожидал он, в момент как говориться лампочка лопнула. Обратно она уже восстанавливалась через день, тот самый день, который после пьянки посвящался неизменному бодуну.
Лечился он в заведении, у которого на всех стенах снаружи были нарисованы разные смешные дядьки, с синими носами и авоськами с пустыми бутылками и при этом они в разных позах показывали как, мол, им сейчас хорошо. Разумеется, это нарисовали не работники заведения, а начинающие художники стиля граффити, с баллончиками и с не ограниченным количеством позирующих клиентов этого заведения. Ясно, что это не аптека, а что-то связанное с душой, чем с телом.
Ну, после такого старта день обещал пройти без сбоев, это уже жизнь, а не выживание.
Толик пошел на базар, если хочешь, есть, то плати, не можешь платить валяй, куда хочешь в лес по грибы, всем плевать, голоден ты там или ещё что, мир как арена для выживания. За кое какую наличность он долго выбирал дешевые  продукты, выбирал в основном не окончательно сгнившие, но окончательно скинутые в цене.
Принеся пакет с покупками домой, он убрал продукты в холодильник, хотя сошло бы и мусорное ведро. Потом сначала позавтракал, при этом жалея свой живот заранее, и потом пошел к одному человеку, который попросил кое-что сделать за небольшую сумму денег.
Придя к нему, он ознакомился со своим делом. Нужно было привести в порядок спортивные тренажёры и кое-какую мебель в спорткомплексе Восточных единоборств. Этот работодатель купил весь бывший спорткомплекс, который на данный момент посещался только самим владельцем. Люди теперь занимались спортом исключительно только на диванах и боролись только в постелях с нечасто мытыми (от чего, разумеется, не падает их высокомерие) этак сказать мисс.
Толик закрепил гвоздями стойки для отработки ударов рукой, потом подкрепил столы, закрутив развинченные шурупы. Эти столы были в многочисленных классах, переделанных из отдельных тренировочных  залов. После, уже их, лакируя, он думал, зачем здесь эти столы, всё напоминало классы в школе.
Работодатель появился к обеду, он завёз поесть Толику, как было договорено с самого начала.
-Здесь что, будут сдавать какие нибудь курсы?
-Возможно, тут я собираюсь организовать секцию по единоборствам Коде.
-Кодам?
-Нет, Коде. Это такие единоборства, там своя система обучения – объяснял ему работодатель, смотря в окно, а не на стол за которым трапезничал Толик  —  выучится полностью не возможно, вся жизнь уходит на усовершенствование навыков, опыта и знаний. Некоторые раньше говорили, что даже не хочется умирать, не дойдя до следующего уровня.
Толик пережевав откушенный кусок, произнёс с некой иронией.
-Ясно, что раньше, сейчас таких уже нет, поколение не то.
-Точно, сейчас уже никто так не говорит – с жалостью в голосе произнёс тот и отошёл от окна – закончишь здесь лакировать, и на сегодня хватит, завтра у тебя будет помощник, он поможет передвигать что-то громоздкое. Думаю тут всё надо покрасить и обновить.
-То, что он завтра будет помогать, повлияет на получку? – поинтересовался Толик, думая прежде о своём, о деловом.
-Нет, он только будет таскать тяжести, более он ничего не сможет, завтра сам увидишь. На сумму это не повлияет, ты берёшь по объему, как закончишь, получишь, как договаривались.
-Вот это дело, а, не, то подумал опять какое нибуть кидалово.
После завершения лакировки он закрыл всё под ключ и, включив сигнализацию, прошел парочку районов до дома, в котором жил работодатель. Отдав ключ он получил дневной расчёт на затраты, теперь хоть появились более менее какие-то деньги.
Прогулявшись до знакомого магазинчика, он купил пару упаковок пива по шесть банок в каждой из них. Также взял еды на неделю, хотя можно всё съесть и за пару дней. Он ещё подумал, куда уйдут деньги, полученные по окончанию работы, по умственному подсчёту выходила кое какая одежонка и квартплата.  А если захочется приобрести автомобиль, то, как раз хватало на коврик, только без машины.
Вечером к нему заглянул Кирилл, они вместе поужинали и после, выпив по парочке пива, пошли в кафе к приятелю, к тому у которого как описывалось ранее, был сын.
Олег владел этим кафе уже два года и ему, как раз хватало расплачиваться за многочисленные налоги и иметь постоянную головную боль. Клиенты собирались здесь, в основном только к вечеру и кафе превращалось в бар.  Пара продавцов, они также по совместительству и официанты, не всегда успевали по вечерам. И поэтому Олег иногда сам садился за кассу, облегчая этим их ней труд. А они постоянно просили его принять третьего, но при этом не хотели, чтобы урезалась получка. Олег и не знал что придумать, без урезания их ней получки он попросту не мог принять третьего, доход этого не позволял. Всё оставалось как есть, с неба идей пока не падало, всё приходилось соображать самому, но, как известно всегда можно делать вид, что всё идёт как надо.
Втроем они хорошенько подзаправились и начали что-то распевать на армейские темы, посетителям это ни в чём не мешало, и уже с одного столика кто-то тоже что-то загорланил не ясное.
Олег не очень-то этому удивился, а когда кто-то попозже притащил гитару (кто-то из постоянных клиентов) он и вовсе не растерялся, объявил всем, что сегодня здесь отдыхают на вечере шансона. Все аж зарукоплескали и это пошло на ура, один клиент сразу же начал вытягивать, а остальные подхватывали и наперебой заказывали встречную песню. Олег улыбался во всю, для него это был самый прибыльный вечер, а для его служащих самый трудоёмкий, хотя им тоже было разрешено принять на грудь.
Толик плёлся по улице домой в полной темноте, свет был редким, лампочки на придорожных фонарях горели через два. Откуда-то  доносилась громкая музыка, кто-то праздновал, а он уже был готов. В некоторое мгновение его потянуло туда, но он очухался и продолжил идти домой, потихоньку огибая район.
Около ворот дома он встал перед ними как баран перед новыми (ну как в пословице) и не знал, что ему следовало делать. Вроде бы стоя перед своим домом, а та самая громкая музыка как раз доносилась из него.
—    Что за черт? – воскликнул он и пошел к входу.
Открыв дверь, он чуть не оглох и  вдобавок, выпустив эту громоподобную музыку на улицу, заставил соседей поглубже зарыться в подушки.
Сразу же в гостиной на самом лучшем кресле он увидел своего двоюродного (даже вроде троюродного) брата. Рядом с креслом стоял большой аппарат, из которого доносилась эта музыка и это отнюдь не шансон. Это была та музыка, которую слушает в машинах молодёжь, от её быстрого ритма ноги сами по себе нажимают на газ и тачку слёту шлёпало об магнитные столбы.
Брат смотрел с десять минут на Толика, а потом выключил эту штуку, связывающею Землю с Адом, или на худой конец с псих лечебницей.
— Мне не нравятся твои соседи, сам знаешь – сказал он, вставая и подходя к Толику.
—  Это не повод делать, так что бы и я им не нравился. Что ж привет – и обнял его — когда и откуда?
— Вчера, из-за границы – многозначительно произнёс тот – точнее из Казахстана.
— Отлично. В космос не летал? – пошутил Толик.
Брат как-то странно на него взглянул и при этом усмехнулся, словно так и было. Толик всегда не знал о чём с ним говорить, словно они говорили на разных языках и делали два разных дела.
Он уже жил у него несколько раз, один раз даже гостил полгода. Эти полгода были не очень уж сближающими, все равно, что порознь. Они постоянно не заставали друг друга, Толик спал по ночам, а брат в это время суток где-то гулял. Если он его и видел, то только если сам приходил утром от гостей, его брат как раз к этому времени тоже возвращался. Зачастую его вид был помятый, словно его валили на землю и пинали что есть мочи, но он не был ослаблен и избит. Он даже был бодр и, моясь под душем, распевал какие-то придуманные песенки, описывая в них, как он весело провёл давеча время. Толик, слыша это и принимая в оборот, считал, что так и провел ночку тот. Иногда тот описывал, как помогал кому-то обрести уверенность в  жизни и Толик в этом находил в нем какое-то благородство, да и храбрость тоже.
Это ему пришло в голову, когда в одно прекрасное утро он услышал сквозь шум воды, как тот описывает что, мол, спас от надругательств какую-то незнакомую девушку. В завершении песни он вдобавок двинул кулаком по кафельной плитке, после чего Толик долго ругался, увидев крошево на поддоне в душевой. А брат, смотря на дело своих рук, затянул какой-то блюз, словно так и надо, как для постановки клипа.
Толик ещё подумал, если тот пел правдиво, то это получается что он сегодня спас девушку и поэтому простил ему эту выходку, только слегка намекнув, чей черёд делать ремонт. Да ещё не уподобился тем насильникам, хотя по его словам она сама хотела этим самым отблагодарить его за своё спасение. Может быть, не посчитал нужным, но все, же ведь помог, не прошел мимо и не бросился на выручку, что бы потом не делить выручку на пятерых.
Брата звали Жора, ему было двадцать четыре года, и он хоть и был безработный, как и Толик, но наличность у него была всегда. Словно он имел свой счёт в банке или занимался, чем ни будь не законным. Когда Толик интересовался у него, откуда он берёт деньги, тот говорил, что вроде бы они упали с неба, а вот на днях он точно их нашел в парке под камнем. Короче серьёзно с ним было и не поговорить, но все, же Толик подумывал, если это и что-то не законное, то это очень плохо, в смысле плохо и него, а так, же и для Толика.
Жора сказал, что у него есть какие-то дела в городе, а тот  сказал, что в его комнате ни кто за это время не жил, хотя вру, пауки в каждом из четырёх углов наплели столько паутины, что могли ловить птиц, если бы такие летали по ней.
Он взял свой аппарат и потащил в комнату, где всегда останавливался, это как гостиница, в прошлый раз мы останавливались в этом же номере.
Толик вдруг обнаружил что протрезвел, а это неполадки, которые надо исправлять на месте и пошёл на кухню к холодильнику. Пиво, это то, что надо, снотворное для такого момента.
Когда он проснулся и, умывшись, поплёлся туда, где вчера брал пиво для сна, то увидел, что Жора уже вовсю жарил яичницу. Видно нос заложен, подумал он из-за того что как это он раньше не унюхал, запахи доносившиеся с кухни.
— Ты что сменил график? – с ходу поинтересовался он у Жоры, имея в виду, что тот не спит днём.
— Вроде так и есть, я же не вампир, солнца не боюсь.
— Ты что ни будь вообще, боишься?
— Не знаю – искренне ответил тот, вываливая яичницу на тарелку – вроде бы чего-то боялся. А вот, вспомнил, обручальные кольца. Они как наручники, только вот надолго, этого не стыд боятся. А остальных мы сами напугаем.
И сев за стол стал завтракать. Толик заметил, что яичницу он приготовил на двоих, лёгкий расчёт, не надо особо напрягаться. Он тоже сел и начал уплетать завтрак за обе щёки, тут-то оставалось только чай-кофе по вкусу налить
Жора быстро позавтракав и наспех пожевав Дирол, газанул по своим делам, даже ни чего не сказав. А Толик оставшись в одиночестве, растянул приём пищи на целую вечность и после не спеша пошел к работодателю. Его ждала работа, да ещё и день обещал быть жарким, к чему пришлось одеваться по легче, что бы сильно не вспотеть.
Срезая через детскую площадку, он увидел на большом камне обыкновенную ящерицу (разумеется, обыкновенную, все другие водятся только на ядерных свалках), а не (к примеру) какого ни будь змея, этакого зелёного цвета, ну как над входом в вытрезвитель. Она попросту грелась на солнышке и готова была соскочить в любой момент, стоило бы только, к ней приблизится.
Идя дальше, он приметил, что она как-то зацепила его своим безразличием и резкостью одновременно, но он не мог объяснить себе (да и тебе бы тоже не смог) как именно и, не придав этому особого значения, потопал далее.
Дойдя до работодателя, он взял ключ и пошел работать.
Ему нравилось топать на своих двоих, это ему давало знать, что они ещё существуют. Ещё он раньше любил играть в футбол и бегать на изматывающие дистанции. А сейчас он играл, в кто больше продержится за столом с выпивкой и бегал только из-за пива, не за ним в ларёк, в туалет из-за него.
У спорткомплекса на входе он увидел поджидающего его верзилу, с надписью на футболке «Треск», ещё раньше работодатель дал ему наводку, в смысле не на спиртное, а на опознание. Толик с грехом пополам перевёл эту надпись на русский, вспоминая уроки по английскому языку в школе. Я же был отличником, вспомнил он, значит «Треск» это треск, а не шурум-бурум.
— Ты Борис? – сразу спросил он, что бы ни ошибиться.
— Да, открывай скорей, буду помогать тебе, двигать всякую дребедень.
— А меня Толик – сказал он как бы, между прочим, открывая дверь и сразу отключая примитивную сигнализацию.
— Рад познакомится, нет честно рад, ты не подумай что я тупой из-за того что здоровяк. Я человек образованный и часто вижу, что меня принимают за какую-нибудь машину, для тягания железа.
— Да, люди думают много, вот только толка от этого не всегда, получается – согласился с ним Толик, когда они входили в тренажёрный зал.
Они встали где-то посередине и переглянулись.
— От сюда начнём? – спросил Борис.
— Чего тут начинать? И так ясно, что здесь ни чего не надо тревожить, пойдём в классы, передвигать шкафы.
Борис кивнул и пошёл вслед за Толиком. В классах они отодвинули всю мебель на середину в нужном порядке и Толик начал забивать в шкафах отошедшие стенки, а Борис слонялся по помещениям в поисках чего-нибудь интересного, у него как оказалось, оставалось много свободного времени.
— Затравимся анекдотами? – предложил скучающий без общения Толик, когда Борис вернулся к нему в класс.
— Давай, но только не всем. И ещё я скажу, что это будет своевременно и приятней более чем ходьба тут в этой пылище. Она кстати не осядет на залакированные столы?
— Возможно – пожал плечами Толик – думаю, сильного эффекта не будет.
— И я о том тоже думаю. Слушай, анекдот будет семейный. Сорятся жена с мужем, тема кто из себя представляет в совместной жизни особый вес, муж говорит: я служил в десантах и ещё бы я на гражданке не заслужил почёта. А она быстро в ответную: мы вот зато все бабы, пожизненно служим в МЧС. Муж, ей смеясь: дура ты и всё тут. Но она договорила: МЧС – моем, чистим, стираем.
Толик замерев на секунду, переваривая по мере сказанного анекдота, не ожидал такого конца и искренне расхохотался, ему, наверное, помог в этом лак. Борис тоже улыбался, нормальная реакция на не пошлый анекдот.
— Ты же без постоянной работы? – вдруг неожиданного спросил он у Толика.
Тот прекратил смеяться, и слегка опешив от неожиданности, перебил желание продолжить своё дело.
— Да, это не новость. А что тебе?
— Тут есть один центр распределения населения по рабочим местам, а там уже полная халява. Запишут, в какой ни будь цех мастером, будут выплачивать зарплату, но ты даже и не узнаешь, где этот цех находится.
— Это как так? Что-то тёмное?
— Нет, не беспокойся, всё как детский пустяк. Что-то похожее на безвозмездную помощь, заполняют штаты, выплачивают зарплату, но никто при этом не работает. Все получают свой оклад, там уже, какую дадут специальность и повторяю ни чего не надо делать, можно даже не спрашивать где именно ты, мол, должен работать.
— Потом где-то что-то сопрут, за что ты расписывался, и тебя закроют – высказался Толик.
— Неа! Это не то, боятся, я же говорю нечего. Единственное требование, что бы ты ни работал, ни в каких других крупных фирмах, компаниях. Центр принадлежит концерну Вечность, всё узаконено и ни каких сбоев за последние тридцать с чем-то лет не происходило.
— Здорово, может и я, им пригожусь.
— Поехали туда, прям сейчас?
Толик вылупился на него как на ненормального, в жизни так быстро ничего не бывает. Жизнь вообще как час пик, ты торопишься, но, по-твоему, не получается, проедешь от пробки до пробки, а так и не разгонишься прилично. Но если и разгонишся-поторопишься, то недолго и врезаться, сойти с дороги, влететь в тупик, где не развернутся. Короче описывая, спешка к положительному концу никогда не приводила.
— Зачем?
Борис чуть не помер со смеху. Толик сам того не заметив отколол такую шутку, плюс  ещё с таким удивлённым выражением лица, что поневоле и лирик бы над ним рассмеялся.
— В смысле, зачем прям сейчас…
Толик быстро поправился, но и его самого слегка распирало от неудержимого внутреннего хохота.
— Да давай поедем. Что ещё делать? Работа ни куда не денется, а лишний день до халявной зарплаты не помешает.
Сильно задумавшись, Толик всё же отложил инструмент в сторону, работа уже застопорилась.
— Ладно, вроде бы убедил.
— Так убедил или ты как на первом свидание?
— Убедил.
— Это хорошо. Но теперь я знаю, что ты никогда не ходил на свидания – пошутил над ним Борис.
— А тут и шантажировать не чем.
— Да, я тебя бы понял, но я уже не девственник, в отличие от тебя.
Всё, работа вдоль, а дела поперёк. Собравшись, вдвоём они вышли на улицу и закрыв вход да же оставили на всякий случай записку, осведомляющую об их нем отсутствии.
Борис остановил такси, и они поехали в центр города. Толик всю дорогу молчал, хотя до этого на улице они вдвоём смеялись над каждым своим движением.
Что-то его настораживало, но он полностью отдался во власть какому-то движению, подталкивающему его вперед, или, же это падение вниз или, же в конец полёт ввысь. Транс, само-регуляция отсутствовали, это как нету души и тела, но осталось что-то видимое (ничто, читай, как хочешь).
Когда машина остановилась, и они вышли, у него отошло, просто слишком напряжённо всё воспринимал. Слегка сошёл с колеи и всего лишь, не привык к перегазовкам.
— Вот он мой деньга даватель – с неким торжеством и восклицанием, но все, же просто, произнёс Борис.
Толик с сомнением взглянул на трёх этажное здание, напоминавшее по форме шайбу. Все стены были из стекла, даже не за тонированного. Его сомнение было оттого, что нигде в этих прозрачных стёклах он не видел ни души.
— Что ты так туда лупишься?
— Сегодня там что, выходной?
Борис понял, что для Толика «чудеса не кончаются».
— Это односторонние стёкла. У них там видно всю улицу, а от сюда только картинку свободного помещения. Классно придумано, никто за тобой не понаблюдает, прогрессирующие идеи, и ни какой фантастики.
Толик и так понял, что показался дураком, мир стал каким-то ультра новым, а он опять где-то прошастал десять лет.
— Ну что? Мне лично на входе не светит переминаться – Борис пошел к входу вверх по ступенькам.
Толик поплёлся следом как на убой, что-то его сегодня всё же сбивало с толка, аж до бесконечности.
И тут просто как министр финансов у тебя в гостиной. Его «горячо» любимый братец Жора, выходит, из стеклянных дверей здания и слегка удивился, приподняв брови, а потом прошел мимо, незаметно приложив палец к губам в знаке общего молчания. Толик даже не обернулся, очень уж, не хотелось разрушать эту таинственность, которая обволакивала его как лесной туман. Пусть всё идёт по плану созданным самим случаем, лучшего и не придумать, жуть и экстрим, абсолютно новые ощущения, просто театральная игра среди людей.
Если это начинает тебе нравиться, то тебя сегодня много очень били по голове поролоновыми дубинами, причём выскакивали из-за угла, когда ты пытался бороться с очередным мочеиспусканием в штаны. Только вот тебя не успокоят под конец с уверениями, что это была скрытая камера и банда наёмных клоунов, в придачу с четвёртым отделением психиатрической клиники.
Внутри и впрямь оказалось не как снаружи, другая обстановка и множество людей, которые вообще не понятно что здесь делали. Если бы они издавали какой-нибудь шум, как в общепринятых местах было бы ни так заметна разница, но здесь все собрались как на приём к врачу и не обязательно к психиатру. Многие сидели, не многие стояли, что-то читали, тихо разговаривали, медленно передвигались, как на похоронной церемонии. Общее ожидание, словно их вызывали по очереди, Иванов заходи, следующий Петров, за ним Сидоров. Но ничего такого не было, очередей не наблюдалось, если кто-то и заходил в какую-нибудь дверь, то он до этого сидел (сто процентов уверенности, автор гарантирует) минимум тридцать минут, а до этого момента могло быть что в кабинете, из посетителей  никого и не было.
— Пойдём в отдел кадров, у них тут жуткая нехватка таких рабочих «ищу, где брать взаймы, навечно и регулярно».
— Знавал я одну психлечебницу.
— Не беспокойся, психи только по улицам шастают, а здесь и есть настоящая культура.
Хоть это была и шутливая болтовня, но Толик в каждом слове ловил двусмысленность и переворачивал на свой лад. Что поделать, но голова у него варила каждую фразу с особой приправой, что-то вроде: происходит что-то странное и только почему-то именно со мной, я видно встал не с той ноги, упал и получил синяк на лбу, напоминавший слово «идиот».
Дальше всё шло как в сказке, валялся ты на печи и тут вдруг стоишь посреди избы в кольчуге и с булавой в руках, сейчас, мол, пойдем, покажем иноземным тварям, как, мол, не стоит шататься по чужой земле и таскать себе наших баб. Ну вот, жил был такой безработный парень. Трудился за гроши, где попало, и тут вдруг (заметьте, в сказках всегда начинается с, жили-были, а потом ещё и вдруг…) берут его имя, заносят в компьютер, он заполняет на мониторе какую-то анкету и тут «бац», он вмиг становится каким-то сотрудником концерна Вечность в отделе исследований и стоит на должности какого-то вирусного чистильщика. Платят в месяц то, что он мог бы иметь сейчас, если бы не тратился на нужды в течение прошедшего года. Да ещё подъемных дали на три месячных оклада.
Когда они вышли на улицу, Толик подумал что, спит, или помер и уже на полпути к аду-раю. Борис косился на него взглядом знатока подобных моментов, по-видимому, у всех по первой такая же реакция.
— Ты так на меня смотришь, я аж думаю, что ты читаешь мои мысли.
— Ну, что-то примерно, о чём ты думаешь, я знаю.
— Мне от этого не легче. Я что оформил пакт с дьяволом? О передачи своей души в его пользование?
— Хуже, ты теперь халявщик.
Вот оно что, наследственное отвращение русского человека к халяве. Толик просто-напросто патриот старинных устоев, грязью его чернят трудом не заработанные деньги.
— Ну что, ловим попутку или ты хочешь в магазин за лекарством сбегать?
— Хуже! Я иду работать – в тон ему воскликнул Толик и стал тормозить машину.
В спорткомплекс они всё же попали не сразу, поневоле пришлось зайти в магазин и купить что-нибудь на обед, а так же прикупили этого самого, ну как же без этого самого обыкновенного пива.
И работа возобновилась, Толик походил, поделал что смог, а потом, разумеется, не смог и пошел обедать, там ещё какое-то пиво ждало. Какая ту может быть работа? Обед на столе.
Борис сгодился в качестве шеф-повара и разложил всё на большом столе у распахнутого настежь окна, в которое дул лёгкий ветерок и шел по помещению запах горячего асфальта.
— Всё, еда зовёт, внутри урчит.
С этими словами и в отдалённом смысле не напоминавшими молитву, они начали свою трапезу. Еда, плюс пиво и плюс так же восходящий изнутри звук, благоприятствующий этому моменту в жизни, имеется в виду одному из лучших моментов, по которым сразу видно, что это благодать.
— Жизнь это рай, а мы в нём только мусорим – с печальным вздохом произносил Борис, сворачивая остатки еды в бумагу.
— Но, по крайней мере, мы можем хоть иногда определять, что это рай, а не обратная сторона макаки.
Если на двоих человек разделить по три пива, в бутылках 0.5, то в итоге получается из этих двух один человек, в смысле с каждого по половине, а остальное образуется в нетрезво мыслящее простейшее существо. Кстати это простейшее существо напрочь лишено умственного интеллекта, и все свои задумки высказывает вслух, с нежно трудолюбивым подходом к делу.
— Тут должны быть ниндзи, а не мы – говорил Толик, выглядывая в коридор.
— А ну зови их суда, сейчас я им покажу…
Тут они громко расхохотались.
— Ещё немного пивка и мы их заменим, этих длинноногих.
— Девок с плейбоя, что ли?
Стало ещё веселей.
— А что? Нормально ведь, после трудового дня отдыхать – говорил Толик.
Борис уже начал чувствовать, что у него из головы уходит потихоньку, это прекрасное нечто и ему не очень-то хотелось, что бы оно ушло в такой удачный момент.
Они позакрывали окна и двери, а потом прогулялись до работодателя, что бы сплавить ключ. Тот сказал, что ему приятно, что они сдружились, и пожелал приятно провести время в компании мытых более-менее девиц, с какими-то же иногда неплохо бы дружить.
И у них зажглось в голове немало идей, которые начали выполняться в туже минуту. Время шло как по расписанию в школе, дальнейшее описание привело бы к реальному совпадению с подобным время провождением у граждан нашей необъятной родины.
Как человек в нетрезвом состоянии всё же оказывается в пункте «А» (дома), из пункта «Б» (неизвестно откуда), это ещё не решённая задача. Науке вообще не понять, как тут можно найти дорогу домой, когда ты из адреса знаешь только свою национальность.
Но Толик все, же очутился в пункте «А» и очухался под утро с первым-вторым (без разницы) лучом солнца на своей кровати. Рядом под вторым одеялом, которым он укрывался в холодные ночи, кто-то сопел. Он сначала посмотрел под первым одеялом, а там никого не было, кроме его самого, полностью раздетого. Потом у него появился интерес посмотреть, кто там находится под вторым одеялом.
Он думал, что это девушка, одетая в то же, что и он, но это была не девушка и не парень (что он воспринял с большим облегчением). Это была здоровенная соседская собака, такая вся лохматая, увидев её, его лицо стало напоминать комика, над которым хорошенько посмеялись. Собака лежала с открытыми глазами и внимательно следила за его последующими движениями. Ей вроде бы очень хотелось сказать, что следует повременить с заправкой постели и что она не против завтрака в постели. Да, она так бы и сказала, но только позабыла все слова, собаки, знаете ли, все забывчивые.
— Ты сама сюда попала или я привёл?
Собака решила и тут промолчать, томно переводя взгляд в сторону. А Толик почесав свою голову не смог ни чего припомнить, чего-нибудь вроде компромата.
Он умылся и оделся, а потом, перекусив немного и между делом выгнав собаку на улицу, пошел работать.
Работа, отдых с весельем, сон с похмельем и так всю неделю до окончания. В конце недели его деньги не очень-то истратились, оставалась ещё приличная сумма, а он полностью расплатился за коммунальные услуги, приоделся и забил до отказа холодильник.
В обновках светился у Олега в баре, ставил стол для друзей, в общем, случилось невозможное, его жизнь стала налаживаться, в финансовом плане.
А в конце месяца он получил чек на сумму его оклада, тут и впрямь уже не знаешь, что происходит в этом мире, в котором вроде бы такого не бывает, а бывает только на оборот. Если ты споткнулся и покатился, то ты катишься в низ, а не  вверх. Толик только считал, что он не споткнулся, а его подтолкнули и он, покатился. Подтолкнули, вот в чём соль, придали тебе направление, и ты попал в неизвестный доселе поток.
Толик как-то проснулся посреди ночи, но не от кошмара, а от очень странного сна. Не очень то, осознавая, что же ему точно предрекалось в этом сне, он пришел к выводу, что если снится что-то странное, то значит, в жизни что-то пошло не так.
— Что-то я не врубаюсь – медленно произнёс он и встал.
Где-то во дворах выла собака, может быть та самая, которая переночевала рядом с ним под вторым одеялом. Призрачный свет луны, проходящий сквозь не плотно задёрнутые шторы, намекал, что не следует так резко просыпаться, можно и застать, зачем ни будь нехорошим какое, ни будь приведение, или на крайняк домового.
Но Толику было не до всяких там приведений, он бы сказал не прошеным гостям где «выход». Какой вообще тут полтергейст, тут на тумбочке стоит универсальное средство от приведений, как-то оно ещё называлось особенно, ага вот, это «Пиво».
Пока Толик ещё не решил испробовать это средство, его мучила одна мысль, которая неуловимо ускользала. Если и существовал некий клубок загадок с ответами, то он попросту терял от него все нити, он выскальзывал и не за что было ухватить. А в довершение всего, от него уходила память, уж вот здесь хоть плачь-ори.
Он лёг спать, если память и уходила, то уходила своеобразно. Все плохие воспоминания тускнели как старый снимок, а хорошие наоборот приобретали насыщенность, яркость, цветность и теплоту. А это разве не отлично?
Сам же Толик чувствовал перемену и на своей внешности, а не только внутри. Его очень подбивало вскочить, и ринутся к зеркалу, но он сдерживал порывы, отдаваясь этому наведенному процессу.
Он уже знал, что что-то не так, что-то кардинально изменилось и это настораживало, его, словно использовали в каком-нибудь эксперименте и, причём без его согласия. Тут он приник вниманием с одним вопросом, у которого было простое содержание.
Концерн «Вечность»?
За всем стоит этот концерн? Ну, разумеется, у него есть определенная слава таинственности, но как они могли его так использовать, так незаметно.
Впрочем, через минуту он думал уже о другом, все эксперименты над людьми выветрились как пустой звук. Его теперь слегка волновала система, в которую он проник, причём проник не тайно, а с двух стороннего согласия. И это не значит, что раз тебя что-то тревожит и совесть где-то подцепил, да спишь не так, что во всём  этом виноват кто-то посторонний. Наварил себе каши, вот и жуй её сам.
И он уснул, тут уже ничего не поделать, снадобье этому максимально способствовало.
Утром его приспичило пойти туда, куда даже не следовало, он пошел к одному человеку которого знал очень много лет, но эти много лет не очень-то позволили ему получше узнать этого человека, но зато он знал, что этот человек о нём знает больше, на много больше. Работа у него такая всё знать, за свою жизнь он сделал много предсказаний, из них сбылось около двадцати.
О том что они сбылись, знали только его знакомые из ограниченного круга, он нигде не выступал с речами из-за того что его предсказания небыли масштабного значения, они относились к тому обществу с которым он был знаком.
Единственное что его слегка выделяло это его имя, родители его назвали в честь какой-то плюшевой игрушки из его детства. И звали эту игрушку, а так же и его по совместительству, Уолш.
Быстров Уолш Дмитриевич.
Знакомые, когда узнали, что у него есть дар предвидения стали избегать дальнейшего общения, если честно, то люди всегда боялись правды.
Вот и сейчас Толик был не уверен в своём решении, он один раз уже обжегся с будущим при помощи замечания Уолша. Но что поделать, если к Уолшу и заходили, то это было тогда, когда у кого-то что-то случалось. Когда срочно требовалось услышать, что ни будь облегчающее, и уже было наплевать на то, что могло выйти с другой стороны.
Момент истины и никак по-другому.
Уолш принимал, молча, даже не здороваясь. Жизнь его научила сдерживаться, иногда хватало сказать привет и знакомый человек, сразу же уходил, или не решался заговорить о том, что его гложет.
Но всё равно говорить он начал первым, это когда Толик удобно расположился в кресле в гостиной и взял в левую руку бокал с неизменным натуральным апельсиновым соком. Ему даже почудилось, что ещё у входа он слышал звук соковыжималки.
— Раньше ко мне было легче попасть, а сейчас многим надо очень долго подумать, чтобы прийти сюда ко мне. Я даже иногда в грубой форме спрашиваю, что же такое вас побудило прийти ко мне и в открытую говорю о том, что их так волновало.
— Хочешь, я приведу один пример, сопоставляя его с тобой, но это только моё личное мнение, ты знаешь, о чём я хочу сказать?
— Нет. Я могу проанализировать будущее и только с твоих слов, если в них не будет лжи, да ещё могу предсказать некоторые моменты в ближайшем времени. Но что бы сказать, что ты сейчас произнесёшь, это выше моих способностей, я, же не телепат и не магический оракул.
Тут Уолш развёл руками сидя в соседнем кресле. Толик даже слегка смутился.
— Ладно, я так ляпнул, не подумав, всё вышло само по себе. Я тебя сравниваю с одним приятелем из школы, сейчас приведу его пример в обществе. Он учился как раздолбай, его не интересовала учёба, ему по душе было большое футбольное поле и мяч в ногах. Систематические прогулы, уход с занятий, явное апатичное отношение к выговорам со стороны учителей и родителей. Что ещё можно добавить, только то, что он учился на строгие пятёрки, с утвердительными плюсами. Была у него и есть, по сей день одна проблема, с ним никто не общается, на него никто не взглянет и никто о нём ничего не скажет. А он, кстати, красивый парень, спортивно развитый, причёска что надо, да и прикид ничего. Но есть кое-что в нём пустое, что не позволяет никому с ним сблизиться.
— Бездушный – тихо вымолвил Уолш, предполагая.
— Да, что-то вроде этого, но он сам себя называет андроидом. Вычитал что-то в книге с названием «Кольцо вокруг Солнца».
Только он замолк и взглянул на Уолша, сразу понял, что сказал что-то ключевое для него. Словно взял и протёр ему очки, а потом тот одел их и взглянул на мир и понял, что был о нём другого мнения.
— Уолш, я во что-то вляпался и только не говори что все мы такие, приходим, когда прижмёт. Не надо мне твоих ироничных высказываний, мне нужен совет, что мне сделать со всем этим счастьем – высказал как на духу Толик, думая, откуда же взялась эта решимость.
— Я знал, что ты сейчас так скажешь.
Это как-то было неожиданней крутого поворота с обрывом в конце, вся решимость ушла в неизвестность.
— Всё просто, у многих сейчас один и тот же вопрос, что происходит и почему именно со мной. Я хочу сказать, что произошло немало изменений в этом городе и концерн «Вечность» не самая страшная вещь. Он хоть и навис над нами как инопланетная угроза, но все, же остаётся по-прежнему пустым местом. У этого концерна никогда не будет его времени, он вообще вне времени. Чтобы там у них не происходило, это не имеет, ни какого Земного значения, просто пустой звук. Но вот люди никогда не будут пустым звуком, они внесут с собой и гармоничность и хаотичность. И ты один из них, тебя подведёт к какой-то разрушенной грани и наступит чему-то крах, ты будешь участвовать в великом разоблачении. Что я сейчас вот прям сейчас сказал? А?
Толик пожал плечами, а думал: какая-то…
— Чушь! – воскликнул за него Уолш – это всё чушь, и распутывать клубок истины тебе. Просто я хочу сказать, что тебя потянет на приключения, и ты захочешь хоть раз дойти до конца. Но твоя миссия будет обычной прогулкой в собственном бреду, и победишь ты себя, а не незримого врага.
— Я что сойду с ума? – сухо поинтересовался Толик, зная, что у него есть право попросту в это не поверить.
— А ты что думал, что мир вокруг тебя сойдёт с ума и ты попросту, выпутаешься из всех неприятностей? – всё же с иронией перевёл вопрос Уолш.
— Будут неприятности?! – воскликнул вопрошающе Толик, обращаясь скорей к окну, чем к Уолшу.
Но говорил с ним Уолш, а не окно.
— Приятель, да ты сам их себе создаёшь – ответил то почти на все вопросы.
Позже Толик плёлся по улице,  думал, что может, его, кто ни будь, сшибёт и всё встанет на свои места. А жизнь продолжала играть в подлянку, ну всё хорошо, но только не с тобой. Если где-то и было спокойно, то это на дне океана, а ты продолжал участвовать в активе Урбании.
Ему вспоминалось игра детства, это были шахматы. Он одушевлял каждую фигуру и придавал всей игре особое значение, а сейчас попросту был выставлен на доску в качестве пешки. И вот только кто им играл и против кого? Вопрос не из лёгких, да и отвечать некому.
Дойдя до дома, он не торопился заходить внутрь, его привлекла вниманием собака, лежавшая на его крыльце. Та самая, которая валялась у него на кровати, в какой-то момент ему пришла отвратительная мысль, что, мол, ему станет легче, если он немедленно грохнет камнем по башке псины. Но он не был садистом, животные не виноваты в бедах людей, а даже наоборот, это люди создают вокруг себя ядовитую атмосферу комфортабельности.
Он подошел к двери и спросил у собаки, словно она для этого здесь и ждала в полудрёме.
— Хочешь пропылесосить у меня на кухне? Там вроде бы в холодильнике оставалась колбаса, представь себе – и начал открывать дверь, пропуская её внутрь – ты что-то имеешь против колбасы?
Похоже, собака ни чего не имела против какой-то там обещанной колбасы и неторопливо помахала хвостом. Она лучше понимала людей, чем они её, это самый простой закон природы и ни какой специальной натренированности.
Да, от колбасы собака не воротила нос, но Толик потом пересёк её попытку, найти уголок для туалетного ритуала и она продолжила своё существование в мире под открытым небом.
Сам Толик тоже дал пищу для тела, в котором теплилась его душа, а пищи для ума у него было на несколько лет вперёд. Он маялся как человек, рождённый в Мае, и ничего не мог с этим поделать, уж очень всё стало загадочным и странным.
Какая ему уготовилась роль в этом хаосе событий? Он не знал! И всё тут.
Побродив по дому, он не придумал ничего лучшего, как включить музыку на всю громкость и развалится в кресле со стеклянным взором полным задумчивости. Для полной гармонии с соседями он включил музыку, которую любил когда-то лет пять назад. Направление типа соседи скребутся в стены и ломятся в дверь.
Но зато, какой кайф!
Это мог оценить только Жора, у которого этой музыки хоть пруд пруди.
Толик слушая музыку, всё же получал желаемый эффект, он был оглушен, и это на недолго отвлекало от чередующегося потока мыслей. Хоть какие-то победы на фронте логических игр с реальностью.
Он сначала сидел, потом начал ходить по комнате в убыстряющемся темпе, и, то руками по боксирует, против невидимого противника, то потанцует собственно придуманный танец. При этом он что-нибудь подпевал или выкрикивал, тапа: вон мы какие, не завидуй, а делай как я.
Потом он вдруг резко потерял интерес к звучавшей музыке и, не выключая запись, пошел переодеваться, на ум начало приходить что-то толковое. Это он, по крайней мере, так думал, а на самом деле всё может в нестандартной ситуации оказаться очень даже плачевно.
Он поехал в концерн «Вечность» и раз он их ни сотрудник, то ничего плохого не будет в том, что он заглянет в закрытые двери или поинтересуется историей да системой финансового благополучия.
Халява – это крест на совесть, а так нельзя, по крайней мере, для таких как он. Многие ошибаются в людях, да же в концернах типа «Вечность».
Войдя в застеклённое здание, он слегка растерялся, не знал где брать ответы на свои вопросы. Да и не было у него на языке, ни каких вопросов.
Он стоял и не знал, что ещё за приватности судьбы на него выпадут. Вот сейчас он точно чувствовал, как из рук выскальзывают прочные нити истин (те самые, смотри выше) и всё нависло над пропастью без дна, всё держалось буквально на волоске. Он решил сам вершить свою судьбу и сейчас попросту нагребёт кучу мусора себе под нос.
Толик уже минут десять стоял у входа, как дневальный на своём посту, смех смехом, а душа вперемежку с грехом. И тут произошёл более-менее разряжающий момент, к нему подошел один сотрудник концерна.
Это был уже знакомый ему парень, у него была более реальная должность, чем у Толика, хотя называлась она не проще. Регистр, он занимался выдачей денег «труженикам» концерна и Толик получал первую получку именно у него.
— Пришли за премией? – как-то так просто и беззаботно он обратился к нему.
— Н-непонял?
— Все так сразу говорят. Люди, получая здесь деньги за свою «не» работу, даже и не подозревают, что тут есть премии, надбавки, льготы и ещё всякой всячины. Они ни о чём не знают, но в один прекрасный день приходят сюда по зову сердца и думают, стоило ли полагаться на свои мысли. Они конечно при этом выглядят растеряно и даже не знают, что и говорить.
— Премии, надбавки, льготы и ещё всякая  дребедень?  — как бы и переспрашивая и уточняя, произнёс Толик, при этом он уже точно выглядел растерянным, да вдобавок похож на дурака или его побратима.
Регистр кивнул, мягко закрывая при наклоне веки.
Долго стоять как изваяние тоже нелегко и Толик оживился.
— Значит, мне положена премия?
— Разумеется, я могу, прям сейчас, выдать её в кассе – положительно отвечал ему парень, всё было, так легко, что аж мигрень бы рассосалась.
Вот только Толик всё уже перепутал, и у него не было всё так легко и просто. Он не стал тут с грозным рёвом уточнять, во что его вляпали, развернувшись к выходу на сто двадцать градусов и в семь шагов, он вышел на улицу.
У парня со странной должностью взгляд вдруг стал какой-то печальный, и он с ленью прошептал в микрофон, вшитый в воротничок.
— Занесите его в синий список.
Где-то за несколькими стенами и этажом выше, ловкие пальцы произвели набор клавиш, и нужная информация на синем фоне нашла своё предзнаточение в виртуальном мире. Который кстати считывался одним, крайне, заинтересованным человеком.
Не успел Толик сесть в такси, как его уже брали на заметку, одновременно и в концерне и ещё кое-где кое-кто. Теперь-то уж всё точно повисло на волоске, вот так примерно и выглядит судьба, взятая в собственные руки.
Когда он ехал домой, один человек (тот который залазил в программу «Вечности») уже мчался по его адресу, на своём спортивном автомобиле. Уж очень близилась следующая развязка событий, тут можно и нокаут подставится.
Сразу же на крыльце его остановил какой-то взбудораженный тип, по внешнему виду умалишённый или ещё похлеще.
— Здравствуйте! Знали бы вы, что вы сейчас сделали!
— Спас мир? – слабо поинтересовался Толик, сразу относя этого типа, к разряду религиозных зазевал.
Но по выражению лица этого типа тут можно было считать, что произошло что-то более масштабное, вселенского размера.
А вроде бы только наступил на порог собственного дома и всего лишь.
— Вы сейчас встали против системы неизвестного доселе врага!
От такого восклицания и охнуть в восторге не долго, но Толик не припал мистическому персту этого типа. Его не волновали фантастические выкрики на его крыльце, он не собирался, прям здесь, обращаться в какую-нибудь экстремистскую веру.
Но тут он понял, что тот говорит о его поездке в концерн «Вечность».
— Что вы имеете в виду? – с нескрываемым интересом настороженно спросил он у этого типа.
— Вас занесли в синий список, а это значит, что вы подозреваетесь во всех грехах, но пока ещё не смертных. Мне интересно, чем вы пошли на вперекор их ней системе?
Вопрос завис в воздухе, Толик уже услышал, что слышать, не очень-то хотелось и дальнейшая беседа его, не очень-то устраивала. Он почувствовал, что эта встреча на его крыльце выглядит комично и неправдоподобно, истинная чушь в мире полном придурков.
Он взглянул на руку, в которой были ключи от дома и, поняв, что выглядит уж точно нелепо, разговаривая с этим типом, который попросту выискивает себе жертв для личных целей. В этом мире всё сложено на выгоде и использовании других в своих интересах, негоже ему стоять здесь и поддакивать человеку, который что-то ясно тут замышляет.
— Ладно, я сейчас занят. У меня будет время над всем этим подумать – и, шагнув к двери, стал открывать замки.
— Что? Время подумать? Да таких как вас единицы, если бы вы не зарывались носом в песок, действовали, то уже давно бы этому концерну пришел конец. Сколько бы было сохранено невинных душ – его голос срывался на фальцет, и было видно, что сейчас он уж точно захлебнётся в собственных страстях.
— Причём тут души? – спросил Толик, задержавшись на входе.
— Да они же у вас их крадут!
— Ни чего, моя пока при мне – изворотливо пошутил Толик и зашёл в дом, хлопнув многозначительно дверью.
Что там было на лице у залётного типа, он и знать не хотел, но как только закрылась дверь, его опять засосало в мысленном водовороте и понеслось по новой, со свежей пищей для мозгов.
На повестке дня стоял вопрос. Что этот тип имел в виду на счёт душ? С головой не дружащий тип просто взгрел его очередными хаотичными представлениями об этом сдвинутом мире.
Опять включив музыку, он попытался уйти в беспамятство глухого наркомана, но что-то это не очень-то помогало. Голова стала слегка болеть, намекая, что не сбавленный темп может привести к ноющим более и вопиющим болям. Но он не сдался, из музыкального центра выжал всю громкость, и боль ушла по направлению соседских голов. О-о как он любит соседей, что, разумеется, и даёт им знать об этом всеми способами, а как они его любят, сродни с симпатией к скунсам и гиенам.
Ну, полная гармония и взаимопонимание, лучше такого соседства и не найти.
И пока соседи думали, какой он хороший мальчик, и какие у него были родители, да родственники ничего. Он думал о простых истинах, всё слаживалось в очень плохую картину. Если здесь замешано что-то сверхъестественное или даже психологическое, то он пропал, это война против бессмертных и всемогущих не по его плечам. Ему бы переждать бурю и посмотреть что из этого всего выйдет, а там уже можно будет и попрыгать и по геройствовать. Сейчас же попросту фортуна повернулась к нему местом с неприятным запахом.
Но все, же он видел в себе что-то способное откинуть все напасти, ведь все козыри, а именно судьба была у него в руках. Подобрать бы себе уверенности и можно смести этот концерн как надоевшую игрушку, что, кстати, и хотелось ему в данный момент.
Сидя на кресле, он уже представлял себя в роли сумасбродного героя, который спасет весь мир и вселенную в придачу. Помечтать любой из нас может, это единственное что у нас бесплатно и сколько хочешь, ни кто не запрещает, мечтай себе на здоровье.
Толик знал, что попросту тянет собственное время, но ничего не мог поделать, по потолкам он ходить, пока ещё не научился. Пусть время идёт под откос, от этого у лентяев только полегчает.
Музыка всё играла и вскоре, появился его братец Жора, а с этим родственником ему уже давно хотелось поговорить.
— Привет дезинфекторам – воскликнул Жорик, только его, увидев, музыку он, разумеется, услышал ранее. От чего пришлось напрячь глотку.
Толик убавил звук и переспросил.
— Что ты сказал? – это, мол, он не расслышал его слова.
— Я сказал привет соседской головной боли.
— А-а, я уже подумал, что ты попросил сделать тише, что бы тебя ни стошнило.
Жора улыбнулся, демонстрируя свои зубы, вон, мол, какой у меня стоматолог и плюхнулся на диван, закинув ногу на ногу.
— Как твои дела? – лаконично поинтересовался Толик.
— Как в сказке, чем дальше, тем страшнее – охотно ответил Жорик и тоже участливо спросил, — а твои?
— Как в песне, чем дальше, тем ближе к концу.
Жорик расхохотался, это по видимому ему нравилось, к каждому человеку индивидуальный подход  и Толик этим воспользовался.
— У меня есть очень интересующий меня вопрос…
— А я знаю, где есть свободное место ведущего викторины – перебил его Жорик.
Но Толик подстраиваясь под его тон, всё учёл и слегка запасся терпением.
— То, что  ты знаешь, можешь использовать для себя самого, это твоя удача. Меня же интересует твоя связь с концерном «Вечность». Что ты там делаешь, чем занимаешься?
Жорик ещё секунду улыбался, а потом плавно принял серьёзный вид.
— Это очень сложно Толя. Всё сведено, так что выдают тебя все лишние движения и вопросы. Я там работаю, как и ты, лёгкие деньги и всего лишь. У меня должность инспектора охраны правопорядка в учебных городках, за то, что я там и не работаю, у меня есть премии и льготы в виде бесплатных полётах на самолётах «Вечности» по стране. И всё, мне это нравится, и ничего большего я не хочу, всё устроено, живи, как хочешь.
— А почему они дают безвозмездно эти деньги, ты это знаешь?
—  Да – тихо ответил Жорик и оглянулся, смотря по сторонам, — но я тебе не скажу.
Толик смотрел на него, словно старался прочитать его мысли.
— Что такая тайна?
— Да! И я дошёл до истины сам, а если ты тоже хочешь знать её, то дерзай. Я тебе тут не наставник, у тебя самого есть голова, а мою подставлять нечего.
— Ясно, тут не всё чисто, а ты боишься, это позволительно, если ты человек. Но скажи мне, они знают о том, что ты знаешь эту истину?
— Да, но это всем сходит с рук. Тут такая система что тебе и не снилось – напряжённо отвечал Жорик, чувствовалось, что ему эти разговоры не по душе.
— А вот тут ты не прав, мне много очень чего снится – отчеканил ему Толик, что тот даже приметил какую-то язвительность.
Короче эти разговоры дальше не привели бы, ни к чему хорошему и Жорик ушёл переодеваться, а Толик вышел на улицу. Он почувствовал, что ему жарковато в доме, воздух какой-то спёртый.
По улице ходили люди, был обычный такой себе денёк. Ни кто не заезжал с гастролями, да и футбола не было, вот все и гуляли в безделье.
Он осторожно спустился с крыльца, словно ожидал увидеть подскакивающего к нему типа сектантского вида, который его встречал на входе. Ему померещилось, что тот может поджидать, что бы наговорить ещё чего ни будь влияющего на сновидения и резкие пробуждения посреди ночи.
Но всё обошлось.
Он пошел по улице, украдкой смотря на ближайшие к его дому дворы, жители этих дворов и были его горячо любимые соседи. Ни кого, не увидев, он с ещё более большим облегчением пошел по улице, насвистывая пришедшею на ум мелодию.
Ноги вели в одно место, а «жажда» в другое, в итоге всё согласовалось, и он очутился в каком-то баре. При его положении не выпить не получалось и он заказал какой-то коктейль, гарантирующий сногсшибательный эффект.
Что значила эта гарантия, он понял только тогда когда не смог встать из-за стойки, а так же не смог принять более устойчивое положение. Его голова вопреки законам физики и анатомии клонилась к левому плечу, а это очень утомляло, было, ощущение что она и вовсе погодя отвалится.
Потом когда чуточку отпустило, он, расплатившись, поплёлся на происки перевалочного места.
Сел на автобус и вышел на площади Мира, где-то тут была дискотека под открытым небом, надо бы размять ноги. Хали-гали пару трупер к нам ввалился в хату опер.
Он нашел дискотеку и уже был где-то посередине этой толпы молодёжи, что-то вспоминая из забытых движений, он постепенно входил в ритм. Сегодня был вечер денц хитов, это значит, что с рекламой опять перестарались, нахваливая эти недоделанные каверы.
Настроение поднималось всё выше, ему нравились весёлые и не беснующиеся коллективы. Тут и познакомится не долго, что он, кстати, и хотел, выискивая какую ни будь девушку для полного контакта танцевального единства. Все его происки не прошли даром, и вскоре он привлёк к себе внимание одной девушки, они немного потанцевали, взявшись за руки, а потом перешли к речевому контакту.
— Если честно, то я уже не могу танцевать – призналась она, заговорив первой.
— Хорошо, надо где-нибудь отдохнуть – согласился с ней он и замедлил темп.
Она же и вовсе остановилась.
— Я знаю одно кафе. Кстати меня зовут Николь.
— Ух, ты какое имя, иностранное. У меня же чисто русское, Толик.
— Чисто русское?
Он улыбнулся, благо зубов хватало, и они пошли через танцпол на выход.
Сразу же за углом и было кафе, находившееся в сферическом здании, напоминавшем купол.
— Тут всегда так спокойно и тихо, что не верится, что тут рядом находиться открытая дискотека – говорила она ему, когда они сели за свободный столик.
Толик благодарил свою любовь к гигиене, он ещё в автобусе зажевал освежающую резинку и ни каких посторонних запахов, не шло из его рта. Что разумеется, позволяло смело общаться после того коктейля с (гарантией) и что обещало облегчать понимание.
— Да, тут уютненько – согласился он, даже не осматриваясь.
Его взор был полностью обращён к ней, он был весь во внимании, что, разумеется, её слегка смущало. Он и сам потом понял, что негоже так откровенно пялиться, некрасиво получалось.
Подошла официантка и подождала пару минут, пока они зачитывали местное меню, а потом пошла за заказанным.
— Ты часто бываешь на дискотеке? – поинтересовалась Николь, беря салфетку из вазочки.
— Да нет, раз в месяц.
— А я практически каждый день, поэтому и спросила из-за того что вроде раньше не видела там.
— Но сегодняшний вечер я попал туда удачно?
— Что-то вроде этого.
Появилась официантка с подносом и разложила перед ними тарелки с заказанными ими лёгкими салатами и бокалы с бутылкой европейского вина. Потом она открыла бутылку, принесённым штопором и окончательно расставив весь сервиз, унесла с собой поднос, вместе со штопором и пробкой.
Теперь они остались тет-а-тет и могли вволю наделять времени общения друг другу.
Толик с каким-то полу скептическим выражением лица разлил вино в бокалы, думая, что он относиться к людям которые не знают конца в выпивании алкогольных напитков. А если эти напитки поначалу слабо градусные то потом появится потребность, выпить что ни будь по горячее, водки например. Это всё очень некстати в такой вечер, он уже днём успел словить бодрячок, как бы всё не стало чреватой отключкой.
Всё же он решил себя проконтролировать.
— Она забыла принести пепельницу, тебе может, захочется покурить – спохватилась Николь, беря свой бокал в руку.
— Я не курящий – признался он ей, словно это было страшней, чем курить.
— Я тоже, вот и отличненько. За что пьём?
— За встречу, я рад, что сегодня увидел тебя и привлёк внимание. Я такой заметный в последнее время – это он уже слегка пошутил.
— За встречу – приняла она сказанное и встретилась с ним бокалом об бокал.
Это вино ассоциировалось у Толика с много съеденными грецкими орехами, если честно, то он пил такое в первый раз и до этого не знал вкус настоящего вина.
Николь, выпив содержимое своего бокала, сначала посмотрела на его стенки, если естественный осадок. А потом закусила салатом, взяв вилку в одну руку и салфетку в другую.
Толик  после салата вытер губы салфеткой и даже не произвольно зубчики вилки.
— Гигиена на грани возрождения – произнесла Николь, заметив его махинации с салфеткой.
Он с улыбкой кивнул. Мол, что поделаешь прогресс времён и народов. А по всем её словам и способам выражения отрепетировал, что бы сказать для полной настройки на её волну. К каждому человеку индивидуальный подход и не надо кого-то подставлять на свои представления об идеале.
— Чистота друг молодёжи и не важен цвет их кожи – с сухостью выговорил он, думая, что это ложная тревога, а не изжога от вина.
Скорей второе, так как от вина какое оно не было, у него ещё изжоги не было.
— Отлично. Где это ты научился рифмовать на ходу?
— Наверное, в клубах для заик и немых – продолжал шутить он.
— И что же ты там забыл? – интересовалась Николь, видя, что он специально подстраивается под её весёлое настроение.
— Что-то забыл? Ты права, надо зайти и спросить не находили ли чего ни будь.
Тут он впервые за вечер услышал её смех, это что-то вроде отборного смеха для весёлого фильма. Он даже обрадовался такому участию к его шуткам.
Ему ещё подумалось, что он первый раз повстречался с такой интересной девушкой.
Да хорошее начало, сначала сногсшибательный коктейль, а теперь девушка, подходящая по красоте под таким же термином. Он даже разомлел как-то по детски, его счастливая звезда обещала сверкать лучше всех сегодняшних ночью.
Николь вроде бы и не заметила в нём этой перемены, а он не знал уже, что и говорить. Боялся, что старое доброе сердце опять влюбиться и вновь можно не спать по ночам.
— Если хочешь, мы можем зайти туда вместе – просто и невзначай сказала она, смотря, как он разливает вино.
— Обязательно, я вообще боюсь куда-нибудь один ходить – отозвался он, чувствуя, что его голос, слегка изменился и стал фальшивить.
Всё, вино разлито, треп в сторону сейчас будет речь.
— Николь – начал он, взяв одновременно с ней бокал – за встречу, мы выпили, а теперь я хочу выпить с твоего согласия за случай. Который свёл нас вместе в этот вечер и усадил за этим столом, были бы знакомы раньше, это бы называлось свиданием…
— Я улавливаю эти нотки – аккуратно перебила его она, как бы намекая, что взяла на заметку. А потом не увиливай.
— Разумеется. Во всём около ближнем пространстве чувствуется этот случай. Можно будет в будущем смело вспоминать, говоря, а был такой-то случай, я встретился с прекрасной девушкой по имени Николь. Вот так-то на зависть всем вам. За случай!
— За случай – с улыбающимися глазами кивнула она, словно до этого наотрез отказывалась от сказанного им.
Выпив вино Толик, почувствовал, что благородный напиток сделал своё дело и у него появились тёплые и приятные шумы в голове, а так же  по всему телу. Что там происходило в голове Николь он не мог знать, но думал что это вино равняло всех под одну планку, один эффект на всех.
— Нам так и напиться недолго – заметила она, у нее, если честно тоже в голове зашумело, что не мог знать он.
— А зачем мы вообще суда пришли?
— Вроде бы ты говорил, что надо где-нибудь отдохнуть – напомнила она ему, комично приподняв брови.
— Что-то я в последнее время много говорю – смущенно, подыгрывая ей, пробубнил Толик.
Опять этот смех, так и с ума можно сойти, только лечить потом придется не голову, а сердце. Я в любви хочу признаться, научи так же смеяться.
— Говори, людям это только на пользу. Я бы вот до сих пор там танцевала и хоть уставшая, не знала бы по какой причине мне уйти.
— И тут появился я, супермен без костюма.
— И не говори…
— Ага, теперь ты говоришь, что мне нужно помолчать – подловил он.
— Ой, не бери в голову и не цепляйся за слова. Весь этот случай для меня с твоей стороны как героический поступок.
— Как ты думаешь, обо мне напишут в комиксах?

Смеялись они теперь вдвоём, Толик уже был уверен, что настроился на её волну, в точности до миллиметра.
— Не знаю что там, на счёт комиксов, но если будешь держать так себя и дальше, то люди к тебе потянутся.
Толик в одно мгновение представил себя маленькой белой и пушистой игрушкой, он до этого и не знал, что может излучать такое располагающее к нему добродушие.
— А что мы можем сказать про тебя? – поинтересовался он, переводя внимание от себя на неё.
— Ну что тут говорить, я это я. Любительница весёлых вечеринок и танцевальных клубов, а так же просто обожаю, что ни будь сладкое и редкостное.
— Да мы оказывается сладкоежки – говорил за неё Толик.
— Что кстати не влияет на мою фигуру – заметила она и на минутку привстала, показывая себя с крайним изяществом.
Толик почувствовал, что не может проглотить не существующий комок в горле, его просто ошарашило всё увиденное с нового ракурса и, причём именно для него.
— И что же ты именно любишь из сладкого? – слабо поинтересовался он, думая, что услышит что-то непонятное и не на русском языке.
— Ну, я же говорила, что ни будь редкостное – напомнила она с капризными нотками, как бы говоря, ну что же ты так оплошал – разницы не имеет что именно, я не приверженка одних и тех же вкусов.
Он почесал свою шевелюру, вспоминая, что ни будь подходящее.
— Рафаэло?
Она призадумалась на секунду, а потом кивнула головой с небольшим уклоном влево.
— Тоже не плохо, только вряд ли оно есть в городе.
— Думаешь? – спросил лукаво он и запомнил получше пришедший на ум ряд с данным товаром на одном из базаров города.
Она посмотрела на него и как бы поняла, что он имеет в виду.
— Ты знаешь, где есть Рафаэло?
— Да.
— Шутишь?
Он пожал плечами.
— Всё зависит не от меня, а есть ли оно ещё там.
Слегка пронеслось мимолётное оцепенение, а потом он разлил остатки вина. Он понимал, что всё его положение может сойти на нет, с этого бокала, но не знал, что и придумать, заранее говоря, что пусть всё будет как будет. И если он сейчас начнёт говорить ерунду и терять контроль то это жизнь такая, а не отсутствие саморегуляции.
— И за что же мы будем сейчас пить? – торжественно поинтересовалась она, всячески поддерживая настрой созданный ими в нелёгкое время.
Он произнёс в ответ, когда бокалы уже были в руках.
— За нас – и это прозвучало тише. А так же неуверенно чем хотелось.
Его же глаза резко взметнулись по столу, фиксируя всё увиденное, словно на память.
Он знал, что ни чего не проигрывает со сказанного и решил уточнить их нее знакомство, как не просто случай. Когда вино увеличило дозу всплеска адреналина в его крови, он начал говорить как бы став смелее.
— Николь. Я думаю, что ты умеешь сводить людей с ума своей красотой. Вот, к примеру, посидел я тут вместе с тобой и чувствую, что уже начал полностью пропадать. Что ты делаешь со мной, может, ты одаренна сильным внушением?
— Не знаю чем я там, по-твоему, одарена, но ты оказался, откровенно говоря, искренним парнем и не стал подрывать общение за вечер с самого начала. У тебя завидная выдержка и мне приятно, что я познакомилась с тобой.
Теперь Толик понимал, для чего люди пялятся на звёзды, которые суждено лицезреть и восхищаться с мечтами в голове.
Он посмотрел поверх её головы и его брови ушли вверх, Николь обернулась и посмотрела, что же его так заинтересовало за ней. Там ни кого не было, только на безупречно белой стене висели часы и показывали, что многие порядочные люди уже должны, находится дома и готовится ко сну.
— Уже поздно – поняла она.
— Да, не хочется опоздать на ночной сеанс по ТВ.
Он вызвал официантку и расплатился по счёту.
Выходя на улицу, они услышали музыку с круглосуточной дискотеки. Хоть на небе уже было темно, воздух оставался ещё тёплым и не влажным.
— Ты где живёшь?
— В многоэтажке у ЦУМа – ответила она, смотря на поток машин, все спешили домой в кроватку, по любому везде пробки.
Толик остановил такси и с пригласительным жестом, открыл ей дверцу.
— Благодарю – произнесла она с улыбкой и залезла в салон.
Он обошел машину и сел рядом с ней.
— На ЦУМ. Расчёт?
— Сорок – загнул таксист, зная, что это ему позволено в такое время суток.
— Хорошо – согласился Толик и протянул деньги вперёд.
Таксист поехал, полностью сосредоточившись на дороге, болтать ему не хотелось, что, кстати, противоречило незыблемым традициям. Но он почувствовал, что его попросту не услышат, эти двое в салоне излучали какую-то молчаливую напряжённость и он гадал, что они сделают, выйдя из машины, расцелуются или разругаются.
Они молчали, боясь первыми нарушить равновесие, в салоне они словно могли всё разрушить и вызвать друг у друга негативные реакции. Это психологическое давление перед последующими шагами им было прекрасно знакомо, и они вели себя по стандартному сценарию.
Когда машина остановилась по просьбе Николь, Толик вышел первым и открыл ей дверь.
Стоя перед домом, в котором она жила, он потерял всю ясность речи.
— Ну что, всем надо отдыхать?
— Надо – кивнула она, смотря куда-то прямо перед собой и слушая, что же он скажет дальше.
— Мы ещё увидимся? Я вроде бы теперь обязан что бы это мне не стоило отыскать Рафаэло.
Это подействовало, и она улыбнулась, а потом он её поцеловал, но не робко как на первом свидании. Нежно и медленно отводя губы от губ, делая поцелуй скорым, но не резким.
— Что это было? Я запал – произнёс он про себя и смотрел, как она отреагирует.
— Приходи завтра на дискотеку, я буду ждать. Пока – и она быстрыми шагами пошла на вход.
— Пока – отозвался он, не делая и шагу, смотря, как она подходит к подъезду.
Он смотрел и ждал, а потом пошел ловить машину. Он дождался, она оглянулась и он со спокойным сердцем (вообще-то не скажешь что со спокойным, скорей всего  участившимся) мог ехать домой. Она сказала, что будет ждать, а это говорило за всё.
Дома его ждала соседская собака, смотря на него своим вечно голодным взором.
— Что хочу? Поесть я тебе дам, а на счёт другого ты уж извини, я уже нашел себе подружку.
Но собаке было наплевать, кого он там себе нашел, ей главное, что бы колбаса в доме была, а все остальное пустяки. Как только открылась дверь, она направилась кратчайшим путем на кухню и всё без всякого лаянья.
Толик зашел на кухню и дал ей три котлеты, холодные и жирные. Вытирая руки, он уже открывал дверь, намекая смекалистому животному, что после позднего ужина следует прогуляться на свежий воздух. Собака и впрямь была не глупа, последнюю котлету она вынесла с собой, не хотелось портить отношения с существом, которое кормит и несёт порой всякую чушь.
Потом он заставил себя заглянуть в холодильник, но ему не хотелось, есть, он выпил натурального сока и пошел раздеваться.
Спать этой ночью ему не удалось, причина бессонницы была ясна и если даже читателю нет восьми, он всё равно бы понял что к чему.
Под утро заявился Жора, он видно был в прекрасном настроении, распевая какую-то считалочку. Толик к этому времени находился в полу дрёме, грезя всякими приключениями. Видите ли, мир открылся для него с другой стороны и  он начал подстраиваться под него как в переходном возрасте.
Примерно в двенадцать часов он уже находился в парикмахерской, и девушка с профессиональным стажем облагораживала его причёску. Он чувствовал себя на все сто, может это из-за стопроцентного натурального сока, но все, же подъем был заметным. Не говоря много, он только чётко подмечал все тонкости и если бы говорил анекдоты, то у парикмахерши работа бы, не пошла в руках.
Вышел он на улицу совсем другим человеком, улыбаясь в знак приветствия хорошего дня, он привлекал к себе немало взоров девушек. Опля и ты красавчик, а всё из-за того что есть нормальная прическа и ты излучаешь добродушие, которое появилось в тебе прошлым вечером.
Деловито он шел по улице, думая как бы убить оставшееся до встречи время. На ум пришло одно местечко в парке, где желающие могли отдохнуть посреди пруда в сиденье катамарана.
Заплатив за аренду на час, он сел за педали и проплыл до места, где дети не катались наперегонки, с шумом и криками. Он смотрел на берег, предусмотрительно засаженный ивами, чтобы не было видно со стороны пруда всяких строений для увеселений и разноцветных одеяний летнего сезона. Маленькая самоотдача природы, красоту лишь нарушали катамараны таранящие друг друга.
Проведя здесь не самое худшее время в своей жизни, он пошел прогуляться по набережной горной реки. Там ему захотелось, чего ни будь попеть, смотря, как мутная вода течёт в своём каменистом русле. Но окончательно сходить с ума он не стал, не хотелось, что бы на него показывали люди в парке, они, то и не знали, что для него все сейчас было особенным.
Голова окунулась в весну, он хотел совершать отчаянные поступки, но сдерживаться было легче, чем это всё на ум пришедшее воплощать в реальность.
Время пролетело как дуновение ветра.
Толик шел к своей цели, уже издалека слушая звуки музыки, там парни из одной знаменитой группы выбивали ритм электронной музыки. Музыка была на слух посетителей, все были довольны, и ему пришлось туговато, протискиваясь сквозь танцующих людей. По тихонько он продвигался к той стороне танцпола, где он вчера познакомился с Николь.
Она была там, это для него было главным. Если бы её не было, он не знал бы что и делать, вот тогда бы он сошел с ума уж точно. Но все, же она здесь.
— Привет – прокричал он как пионер, бодро и четко.
— Привет – отозвалась она, только его увидев. И всем видом дала знать, что ей стало веселее.
Толик пластичными движениями сделал вокруг неё пару оборотов и, найдя гармоничное взаимопонимание, обнял её за талию. Они совместно заводились, выискивая в музыкальном ритме транса двойную синхронность.
Кроме приветствия не произнося, и какого ни будь выражения или созвучного выдоха, они только смотрели друг на друга. Если бы они вдобавок смотрели по сторонам, то у них бы закружилась голова, обороты были набраны не малые. А если бы они танцевали что-то вроде латинского танца, то рядом танцующие люди стали бы расступаться и становится в круг.
Но и это было так захватывающее, что у некоторых особо глазеющих по сторонам вызывало восхищение.
Всему бывает предел, и они через некоторое время начали замечать, что выдыхаются. Толик вспомнил, что вчера был героем вечера, и именно по какой причине.
— Идём на свежий воздух? – предложил он.
— Хорошо – согласилась она.
Когда они выходили, была включена лазерная иллюминация, и им пришлось идти буквально вдоль стены. На улице они вдохнули свежего воздуха, и он их слегка опьянил, этим вечером было довольно таки свежо. Мог пойти дождь, а Николь была одета только для танцев, и это было в разрез с их ними планами на вечер.
— Надо бы куда-нибудь пойти, а не то ты совсем задрогнешь – критически заметил он, видя, как она поеживается.
— А ты забыл захватить свой пиджак – пошутила она.
— А разве он у меня есть?
Он задумался, на ум не приходило ни одного подходящего заведения в этом районе, хотя…
— У нас круглосуточный кинотеатр в районе. Ты любишь кино?
— Прямо таки не знаю, там показывают, всегда что ни будь не в тему – ответила она, — ещё мне надо бы одеться подобающее.
Он понимающее кивнул и пошел на угол здания ловить такси, вскоре они стояли перед дверью в её квартиру, на пятом этаже.
— Я думаю, ты понравишься моей кошке – предупредительно сказала она, открывая замок в металлической двери.
— Ну, если она в длину два метра, то в сыром виде я ей понравлюсь.
Но он и она явно отклонились от реального. Это был простой котёнок, толстенький на маленьких ножках, у которого посудить был свой образ жизни, не вписывающийся ни под какое воспитание. Он подскочил к ним под ноги, требуя толи подачки толи потерянного в одиночестве внимания.
— Это кто?
— Котёнок по имени Персик.
— Как ему подходит, а речь была о кошке…
— Не бери в голову – просто сказала она и ввела его в гостиную.
Квартира у неё была четырёх комнатная, в гостиной его встретил современный интерьер, это как вписывающийся домашний кинотеатр и квадро система. Диван и четыре к нему кресла, стеклянный шкаф с дисками всевозможных форматов, передвижной столик и в заключении ковры на стене и полу.
— Вы с Персиком посидите здесь, а я схожу, переоденусь.
— Зачем переодеваться? У тебя тут целая коллекция фильмов, каких я хотел посмотреть, кинотеатр на второй план. Что ж ты раньше не говорила?
— Отлично, я так и знала, что ты так скажешь, только увидев эти фильмы. Но я всё равно переоденусь, во что, ни будь домашнее. Персик посиди с ним – и ушла, помахав им ручкой, как на прощание.
Толик переглянулся с Персиком и, взяв пульт от квадро системы, открыл лоток для дисков, туда поставил приглянувшийся диск и нажал на воспроизведение. Это был транс вокал 1000%, что и следовало ожидать после дискотеки.
Персик, похоже, недооценивал услышанное его кошачьим слухом и старался залезть Толику на плечо, чтобы объяснить на ушко что следует слушать, а что нет. Но Толик не позволял тому высказаться и, почесав за ушами, что, аж шерсть взлетела, попросту привёл его в состояние блаженства.
Появилась Николь, одетая скорей в вечернее, чем в домашнее платье, такое слегка откровенное и обтягивающее, белого блестящего цвета. Эффективный способ ввести Толика в оцепенение.
— Как я? – будто бы просто и без интереса спросила она, сев так чтобы котенок, лежавший вверх лапами, был между ними.
— Упал не встал! – выдохнул он, словно всплыл на поверхность из воды.
— Что? – не расслышала она и взяла пульт, чтобы убавить громкость.
— Я говорю, что благодаря какому-то платью ты стала ещё краше – объяснил он.
— Значит, ты ещё не всё видел – с загадочностью сказала она и встала, подходя к шкафу – что будем смотреть?
— Что ни будь весёлое и молодёжное – попросил он.
Она провела пальцем и вытащила диск с фильмом про группу поддержки, там подростки танцевали для какого-то футбольного клуба на стадионе и весь фильм подшучивали друг над другом.
Прежде чем его включать она поинтересовалась, что им не хватает для просмотра фильма и, не дождавшись ответа, быстро вышла из комнаты. Через минуту она принесла два причудливых стакана для коктейлей и упаковку коктейля.
Толик разорвал пакет и, достав металлическую баночку, сдёрнул колечко, её как раз хватало на два стакана.
— Люблю через соломинку, но нету, кончились – пожаловалась она и выключила свет, когда начался показ заставки фильма.
Они прилежно сели около друга, с котёнком между ними и начали смотреть фильм.
Так как эту комедию они уже не раз смотрели в своей жизни, то особо не вникали в экран и даже не комментировали, что знали лучше, чем кто-то другой.
— Ты одна живёшь?
— Нет, вот с ним – и погладила пальцем по голове дремлющего котёнка, — а ты где живешь?
— Здесь в городе, у меня целый дом. Живу я так один, но иногда как вот сейчас у меня бывает в гостях двоюродный брат Жора. Я нигде не работаю, не учусь. Живу по тихонько и всё.
— Я тоже не учусь, не работаю. У меня отец и мать живут в пригороде. Все свое время я провожу на дискотеке, мне очень нравится танцевать, от этого у меня сохраняется чувство молодости.
Он кивнул, ему же не было чего сказать, про то, что ему могло нравиться и какие у него были увлечения. Полный ноль, до этого момента его жизнь потихоньку шла под откос, когда он об этом подумал, ему даже стало слегка страшно, за напрасно прожитые годы.
— У нас сегодня здорово вышло на дискотеке – подметил он, попивая коктейль.
— Да, это было что-то, ты был на высоте.
— Что я, у меня нет ни каких танцевальных данных, это ты вдохновила меня, а в остальном я действовал по наитию – отнекивался он, хотя самый заметный вклад в танец сделал именно он.
— Правда? Выглядел ты, то уверенней чем говоришь.
— Ладно, не будем друг друга нахваливать, всем и так ясно, что мы хорошие донельзя.
Это как бы стало сигналом, послужившим во имя последующего молчания, они смотрели фильм, но суть и вся соль уже были позади. Время опять пролетело махом, и титры поползли по экрану как вымуштрованные насекомые.
Толик подметил сам себе, что квадро система была на паузе и с разрешения Николь, включил трек.
— Может пока темно, потанцуем, что ни будь медленное? – предложил он с ясной безысходностью.
— Отлично – без восклицания произнесла она и посмотрела на упаковку.
Они то и выпили по баночке на душу, Персик не в счёт.
Толик убрал низкие частоты и настроил эквалайзеры на успокаивающие мотивы, шел медленный трек без резких переходов, идеальная музыка для интимного танца в полу тёмном помещении.
Весь их танец теперь не состоял из множества движений, которые у них были на дискотеке. Здесь в её квартире они отдали свой всплеск эмоций нарастающему в внутри чувству экстаза.
Музыка давно уже начала заканчиваться, не был поставлен реверс, а они двигались в каком-то особенном танце, где были задействованы только губы.
Поцелуй длительностью в вечность и после вздох, словно кислород обжег легкие, голова при этом слегка кружилась. Толик вглядывался в её лицо накрытое тенями, но это было ещё более прекрасным, чем вид её лица вечером в лазерной иллюминации.
— Наши отношения какие-то скорые. Ты не заметил?
— Да, что-то слишком нас подталкивает друг к другу. Я тут ночью подумал, не любовь ли это?
— Ты ночью думаешь? – поинтересовалась она, делая ударение на втором слове.
— Нет, просто это была особенная ночь, я думал о тебе – выложил он, что относилось к разряду, ни когда не говори ей об этом, если не хочешь что бы болело сердце от сказанного в ответ.
— Что не скажешь обо мне, я спала. Но ты мне приснился, это был, то поцелуй, который ты сделал на прощание.
Ну вот, все раскрыли карты, и идёт открытая игра.
— Если я скажу, что я в тебя влюбился, это будет правда. Хотя я и не предполагал что так скоро, у меня до этого не было ни чего говорящего что я влюбчивый – говорил он ей, запуская руку в её волосы.
— Ты мне тоже понравился, но я не умею говорить таких откровенных слов и поэтому скажу, что ты мне по душе – она, заметно заводилась, он, словно нажимал на нужные кнопки.
— Ты сказала, что я ещё не всё видел – припомнил он.
— Это в другой комнате – тихо, почти шепотом произнесла она и убрала свою руку с его рубашки.
Она пошла в коридор, он за ней, котёнок которому не светило тут быть в одиночестве рванул за ними.
— Я зайду первой, а потом позову тебя – туманно объяснила она и зашла в комнату, прикрыв дверь.
Толик, стоя в освещённом коридоре, посмотрел на трущегося об ноги котёнка и прикинул, что ему подкинула судьба злодейка, но что-то в голове было пусто. Единственное что там было это ощущение что всё забито ватой, а не мыслями.
— За-хо-ди – по слогам произнесла Николь.
И он вошел, побеспокоившись на счёт того чтобы Персик остался за дверью и не видел ни чего компрометирующего гостя в его кошачьих глазах.
Это была спальня, как он сразу и предполагал. И здесь была любовь, эта всесильная любовь.
Всё происшедшее в этой комнате немало описывалось самыми знаменитыми писателями и поэтому пропускается момент, который был бы жалкой пародией на бумаге. Хотя это была любовь, в которой отдаются без остатка.
Днём Толик был дома, Жорик пришедший поспать был грубо разбужен музыкой и его золотое время отдыха впервые перекрестилось с буднями того у кого он был в гостях.
Он сходил, умылся и согласился сам с собой, что всё же умудрился урвать часок сна. Одевшись, он спустился вниз и увидел, что Толик посреди прогрессивных мелодий попросту решает кроссворд или сканворд, он в этом туго разбирался.
— Хочешь стать умным? – поинтересовался Жорик, убавляя душераздирающий звук.
— А что по мне не видно? – вопрошающее сказал тот, смотря на брата.
— Ну, по тебе, то, видно, что дурак дураком.
— Тебе вообще-то стоило сказать какое ни, будь приветствие, а не то я уже думаю, что ты злоупотребляешь моим гостеприимством – заметил Толик, с явной жёсткостью, словно отдавая приказ на самоотдачу до изнеможения.
— Приветствую – пробубнил Жорик, фильтруя не нужную в данный момент иронию.
— Вот теперь лучше, знаешь, аж на сердце полегчало.
Жора сел в кресло и стал вслушиваться в музыку, ища, что ни будь зацепляющее и успокаивающее, благо ритмы переходили перепадами в лирические мотивы.
А Толик вставлял слова в клетки, стараясь думать о вопросах и более ни о чём, ни о ком.
— Мне нужен сотовый телефон. Сможешь сегодня достать?
— Хоть прямо сейчас – ответил Жорик.
— Ну, давай, прям сейчас – согласился Толик.
— Хорошо, я сейчас схожу тут не по далеко и сразу подключу. Тебе на что подключить?
— Без разницы, лишь бы звонил куда угодно.
Жорик пошел надевать обувь и через пять минут уже вышел.
Музыка закончилась, и Толик пошел искать свой блокнот. Найдя такой, он переписал все нужные ему номера на выдернутый из него же листок.
Когда он закончил и пошел слушать музыку, совместно с приготовлением чего ни будь горячего на обед, вернулся Жора и молча, вручил ему модный телефон со всеми наворотами.
Ещё в более молчаливой обстановке они пообедали и после он вышел на улицу.
Толик набрал один номер из списка и, дождавшись сигнала, добавил номер  (Е-21, КТ-002), услышав подтверждение, он отключился.
А потом он позвонил на сотовый Уолшу.
— Привет, это я Толик.
— Здорова приятель! Как ты?
— Да вот, разжился сотовым телефоном, дай думаю, похвастаюсь перед всеми.
— А-а, понятно. Как там твои умозаключения.
— Да плевать мне на них, я же умею обходить всё стороной. Я тут познакомился с одной девушкой и мне до всего остального как до лампочки.
— Это плохо, значит, ты уже не знаешь что делаешь.
— Ты прав дружище, я просто схожу с ума. И это просто-напросто любовь, а не катастрофа.
— Это ты так думаешь – с грустью произнёс Уолш, он уже всё понял, но не смог бы объяснить человеку, у которого только одно или одна на уме.
— Ладно, Уолш. Посмотри на определителе мой номер и пока.
— Пока – отозвался тот.
Толик зашел в дом, Жорик включил музыку на своём аппарате, у которого звук низких частот был выше, чем на музыкальном центре, стоявшем в гостиной на 80%. Это уже похлеще, чем на дискотеке, опять шел прямой контакт со звуками, доносящимися из уголка Ада, где посетителей приглашали подойти к огоньку поближе, согреется.
Он не очень-то любил хардкор, перебивало просто послушать, что ни будь более-менее красивое и не торопливое. Залетев в его комнату, как Ангел возмездия, он выдернул шнур из розетки и завязал узлом, делая намек на будущее, хотя это не помешало, никак бы включить аппарат заново. Но Жорик всё понял, жизнь научила и начал как бы между делом перебирать свои вещи в шкафу.
Толик же пошел на кухню за соком, он практически поверил, что тот влияет на его настроение. После он полежал на диване в гостиной и даже немного поспал.
Когда он проснулся Жорик уже ушел на свой промысел.
— Он что маньяк? – спросил вслух он сам у себя, заглянув тому в комнату.
Потом он обошел весь дом, произвел так сказать зачистку надлежавшего объекта, всё в норме, без происшествий, пост сдал рядовой такой-то.
Приятное зрелище он увидел, когда пошел смотреть телевизор, показывали какой-то океанариум. Ему давно хотелось купить аквариум и завести цветастых рыбок, что бы одна была другой краше. Но пока оставалось лицезреть этих рыбок только по телевизору и думать, что у него не будет вариантов приобретать, что ему по душе, если он будет хлопать глазами на этом старом диване. С ленью проще бороться в лежачей позе, это известно каждому.
Пощёлкав каналами, он посмотрел новости, отрывок какой-то бессмысленной передачи и стал смотреть о людях заразившимися вирусом, от которого они стали похожи на зомби и начали распространять заразу на здоровых людей. Главный герой фильм своими трусоватыми выходками бегал весь фильм от самого главного зомби, командующего всеми остальными, говорившем им, что надо сделать в новую тёмную ночь. А в конце фильма герой немного повредился психикой и прибил этого вожака каким-то долгоиграющим способом, что у обыкновенного человека и не вышло бы. И как только тот издох, все остальные зомби взбунтовались и дружно померли, от тоски, наверное. Вопрос, почему ты, герой, бегал весь фильм, когда ты такой скорый на расправу и ловкий? Это, разумеется, не очень-то интересовало нашего зрителя, его скорей волновало, что главный зомби выглядел как-то не добито и не будет ли продолжения фильма в ближайшее время.
К этому моменту время стало позднее и его начало клонить ко сну, в эту ночь он выспался от души. А когда проснулся ему на замену пришел Жорик и уже храпел в своей комнате, громче своего голосящего аппарата.
Бодрость и свежесть ему придало Каркаде, один из его любимых напитков. Потом он выпотрошил содержимое холодильника и понял что там много чего не съедобного.
Уходя по делам, оставил на кухне записку, где откровенно намекал, чья теперь очередь покупать продукты. Жорик её непременно увидит, только сунется туда перекусить после дневного сна.
А у Толика начался восход закат его эры жизнедеятельности, он понимал, что где-то через недельку потеряет интерес ко всему окружающему и сядет дома бездельничать на годок другой. Это у него уже бывало в подростковом возрасте, но не с такой интенсивностью как сейчас, он был на пике своих располагающих и активных способностей.
Прогулявшись до базара, он сразу нашел, что нужно и купил в особом количестве, потом сходил в салон упаковки и там ему всё обернули подарочной бумагой, а так же завязали блестящими ленточками.
Толик следил за этими операциями со своей лучезарной улыбкой (которую он получил на днях, до этого улыбался только тогда когда смотрел передачи с сюжетами скрытой камеры), от чего упаковщица тоже не произвольно улыбалась и думала, какие всё же бывают люди приятные, когда их лица светятся искренностью.
Он имел кое-какие данные производить впечатление и поэтому пользовался этими привилегиями с полной самоотдачей.
Вызвав по телефону радио-такси и выйдя на улицу, подождал, пока к нему кто ни будь, подъедет и отвезёт к одной девушке, которая вроде бы говорила, что сладости не влияют на её фигуру.
И он поехал к Николь.
— Я уже догадываюсь, что ты там принёс.
Это она сказала ему, когда он прошел из прихожей в гостиную, одев специально приготовленные для него домашние тапочки. Там в прихожей, когда он переобувался, к нему подскочил Персик и он шутя перед Николь хотел за футболить того по коридору через дорожку. Но она перехватила его ногу и чуть не повалила на туже дорожку их с ней вместе взятых. Но (опять но) он выдержал, сбалансировав на одной ноге, и не позволил произойти куче-мале.
— Чего тогда ждать? Открывай – попросту воскликнул он, не обижаясь, на то, что тайное стало явью, и сюрприз не удался.
Получился не сюрприз, а маленькая радость. Николь давно не пробовала Рафаэло и поэтому оценка в пять баллов этому знаку внимания была отдана с надлежавшим почтением. Толик опять становился героем вечера, он опять привлекал к себе внимание, он опять был на высоте, это самое любимое время его жизни не проходило бесследно. Всё запечатлелось с предельной ясностью и выдержкой данного момента, что было существенным символом на небосклоне его мечты.
Следующий день предстал перед ним как абстракция на картине безумного художника, он зачем-то поднялся на крышу многоэтажного дома, выйдя из квартиры Николь в девять часов утра и нажав в лифте вверх, а не на первый этаж. На крыше он взглянул вниз, встав под угловатой аркой, и перед ним была крыша ЦУМа, а так же площадка со ступенями перед ним. О чём он в данный момент думал, ему трудно представлялось, он даже не знал, что его сюда потянуло.
Потом спустившись вниз и перейдя дорогу, он остановил маршрутное такси и поехал к дому.
А дома его уже ждал один старый знакомый, настолько старый, что Толик иногда думал, что их пелёнки могли сушиться на одной верёвке, сначала пелёнки, потом портянки, а в конце вставные зубы.
— О-о, кого я вижу – воскликнул Толик, увидев того сидящего на ступеньке крыльца.
— Кого вызвал того и видишь – припомнил ему тот и встал чтобы обняться – здорово дружище!
— Привет. Я, то, думал, что это не произойдет.
— Ну, раз ты воспользовался номером и тревожным кодом, это значит, наступило время серьёзных решений.
— Алион, не дури, я всё объясню. Давай прежде войдем, не могу же я тебя держать на пороге.
— Ну-ну. Кавказское гостеприимство и всё такое.
Они вошли внутрь, и расселись в гостиной.
— У меня возникло такое ощущение, что я сдаю позиции и отдаюсь целиком – начал Толик.
— Влюбился – контактировал Алион.
— Нет, хотя вру не без этого. Я об одном концерне Вечность.
— Бравый концерн. Ты так не думаешь? Я думаю, что это более-менее полезное предприятие, для этой планеты.
— Что ты имеешь в виду? – поинтересовался, нахмурившись Толик.
— Ну, то, что у них слаженная система. Владеют нефтедобывающей и перерабатывающей компанией, все доходы влаживают в население страны, делают мнимые рабочие места и платят хорошие деньги. Этим не портят экологию, не вредят здоровью, позволяют его сохранить этим мнимым работникам. Чем не благодать?
— А ты знаешь про синий список? – спросил ехидно Толик.
— Если честно, то нет. Ты из-за этого меня вызвал? – теперь спросил Алион, подводя всё к самой сути вопроса.
— Да, тут что-то не чисто и это меня заляпало.
Сразу наступило такое молчание, что было слышно, как разговаривают соседи у себя во дворе.
— Что именно не чисто? – задал вопрос Алион, нарушая эту бессмысленную для данной обстановки тишину.
— Вся эта система концерна. Для нашей планеты это что-то не подходящее, не должно было так быть, эта загадка для меня и всех. Зачем давать деньги, да ещё безвозмездно? Ни когда такого не было аналогичного. А если и было что-то вроде этого, то потом люди теряли многое. Что они, да и я, потеряем сейчас?
— А есть что взять? Что ты можешь привести в пример? – спрашивал Алион, обдумывая, то, что Толик выражал своими намёками вокруг да около.
— Тут один раз мне встретился один сумащедший, он считает, что тут прут попросту наши души. Но я, же сейчас вот думаю что это какая-то пропаганда. Помнишь, как развалился СССР? Всего лишь при помощи всякой кока-колы и прочей мишурой, это ещё называли влияниями с Европы и Америки. Теперь этот концерн с халявой, но с уговором не работать, ни на какую компанию, ни на частную не на государственную. Сиди дома и смотри телевизор, сколько душе влезет. А в это время останавливаются заводы, промышленные и военные.
— У тебя пробел – заметил Алион – в этом концерне имеется программа занятости населения с прибавлением к заработной плате. Посещаешь культурные места, ходишь на спортивные секции, участвуешь в различных кружках, и тебе дают больше. Всё это выше перечисленное должно быть собственностью концерна.
— Видишь! – воскликнул возбуждённо Толик, словно только что за что-то зацепился – это подтверждает мои догадки, тут всё продуманно до мелочей. Нужно догадаться  к чему это ведёт и сделать, что ни будь. Для того что бы я ни закончил жить, к примеру, в этом году или вообще на следующей неделе.
— Вот теперь-то всё прояснилось. Ты забраковался в концерне и, наверное, работаешь уже пару месяцев. Тебя внесли с какой-то список, а это тебя пугает, ты, наверное, знаешь какие-то примеры. Кого ни будь, уже убрали, ты что ни будь, нашел?
— Нет, нет. Просто это всё меня настораживает, своим внутренним чувствам я доверяю. Там не всё чисто, или даже очень не чисто.
— Это тебя задело? – конкретно поинтересовался Алион, говоря, что если не так, то и не стоит браться.
— Да, это именно то, что мне хотелось сказать – возбуждённо до предела отвечал Толик и двинул по столу перед собой кулаком сверху.
На этом они и порешили.
Толик передвинул всю кухню вверх дном, завалил раковину грязной посудой и к вечеру накрыл в гостиной стол.
Здесь были Владимир Дмитриевич, Кирилл, Олег и Алион, Толик даже подметил, что Жорик ни куда не слинял. Это был положительный знак.
Вся кутерьма была на счёт: как хорошо, что мы здесь все собрались. А лучше и не придумаешь, да и повод этот приемлем, да стандартен.
Толик закупил нужного зелья, для прибавления пикантности к вечеру и это сорокаградусное бодунно содержащее зелье было подано своевременно к столу, когда уже был определён тамада. Сей жребий неизменно выпал Владимиру Дмитриевичу, а без сего этому субъекту грозила бы скорая пенсия и отдельная комната в пансионате для престарелых.
За столом первые полчаса сидели как под цензурой, а потом раскрепощено перевели тему на более общую волну и под этим делом чувствовали себя как нельзя лучше. Правильно выбранное время, правильно смешанная водка, правильные разговоры и не правильные гости, чем не идиллия.
А зачем вам правильные гости?
Толик знал, как всех обрадовать донельзя лучше,  включив кассету (не с хардкором), а с записью песен из мультфильмов. Это были Бременские музыканты, Ну погоди!, Леопольд. Полный отпад, правда? Умереть не встать, но как потянулись к этому его приятели. Это надо видеть, как все хором подхватывали Мы к вам заехали на час из Бременских музыкантов.
Чего там только не услышали бедные на слух соседи, их не сотрясала сейсмо-космическая тряска, не сводил в припадок звук взрыва содержащих реактивов. Их доставал до корней волос хор пьяных придурков, из дома на углу, имитирующих программу караоке, вокал, надорвись. В таких случаях хочется уйти из дома и продать его хоть в три дёшево, а потом всю жизнь переходить улицу, чтобы не встретится навстречу идущему бывшему соседу, источнику всех неприятностей.
А пока приходилось слушать песенку, А нам всё равно. Словно косили всех соседей наповал.
Это вообще-то не беспокоило всех присутствующих и хозяина в придачу, их вообще ни что не беспокоило. Какие проблемы, мы просто посидели и через пару часиков разойдёмся.
Кирилл и Олег удалился первыми, это было часов в двенадцать, а так как ещё не всё допито, то остальные взялись с честью за возложенную на них миссию и можно так сказать выполнили её успешно. Тамада уехал без своего пиджака, что, кстати, его не очень-то уж волновало, судя по его улыбающемуся от счастья (или от отсутствия наличности, что он узнает, когда его уже подвезут к дому) лицу. Всё было в норму, ни кто не завысил планку, этакое редкое да меткое ощущение бодрости в душе. Посуда и морды целы…
Толик показал Алиону последнюю из трёх спален, в первых двух обитали Жорик и он сам. Тот упал на кровать, аж тапочки взметнулись под люстру, и всё ушло, провалилось на бок в грёзы. Снилось ему много, от чего он рассудил у него, и болела утром голова, а не от вчерашнего застолья. Жорик же вообще не вставал и провалялся в постели весь день, пока Толик, у которого ни чего не болело, не вылил на него ведро воды.
Толик попросту с утра сделал вокруг дома десять кругов, а после выпил горячего кофе и покормил пришедшую с гулянок собаку.
— Мы изменяем, друг другу и поэтому ни кому не обидно – сказал он ей, выгребая на миску мясо из рагу.
Той как обычно было наплевать на всякие измены, у неё была своя обычная собачья половая, жизнь, имеется в виду что ночует и отдыхает она на полу, по которому ходит. А не совсем то, что разглагольствуется на каждом углу и приходит на ум каждому, кто листает не благородные журналы.
Появившийся не в самом лучшем виде Алион, да и в настроении подстатье мятому виду сразу дал знать псине, что здесь ошиваться не самое лучшее время, и она ретировалась по добру по здорово на задний двор, через дверь. Как бы вспомнив, что её там ждут.
— Ух, это вроде того… утро.
— Ага – отозвался Толик, читая газету объявлений.
Алион зная холостяцкие принципы, самолично сообразил себе завтрак и даже прогулялся по двору, пока не приобрёл кое-какую ясность в голове. Ну и разуметься подобрал где-то в траве незыблемый аппетит, что доказало что и с противным привкусом во рту можно есть повседневный завтрак.
— Какие дела на сегодняшний день? – спросил Алион, укладывая использованную посуду в раковину.
— Хочу позвонить в несколько фирм, авось найду работу по душе. А потом метану к своей подружке.
— Как зовут? – невзначай спросил Алион и выгнулся, что аж в спине захрустело.
— Николь! – с восклицанием произнёс Толик, словно называл ФИО знаменитой киноактрисы.
— Мм, я в городе знаю всего пару девушек с таким же именем.
— Я же только в первый раз, до этого я вообще думал, что девушки с такими именами обитают только во Франции.
— Да ты о жизни, то только и знаешь, я да она моя…
Толик хмыкнул и мизинцем правой руки залез в левое ухо, после начал мыть посуду и напевать на всю кухню неразборчивые куплеты.
Алион зашел в спальню и застелил постель, днём он хотел сделать несколько маленьких дел, которые уже были отмечены в его блокноте.
И когда Толик начал обзванивать работодателей по объявлениям, он уже вышел из дома и шел пока по направлению никуда. Пройдя метров сто, он остановился и сделал ещё одну запись в блокноте, после чего стал останавливать на трассе такси, через минуту он уже садился в машину и указывал, куда ему надо.
За двадцать минут его подвезли к нужному зданию и он, расплатившись, прошел в фойе первого этажа, где двое секьюрити вызверились на него, словно он волочил за собой прозрачный мешок с динамитом и запалами.
Краткий звонок с проходной, ясный приказ и Алиона пропустили с деловитыми лицами, словно до этого ни чего не было, но от чего они не стали менее подонками в фирменных пиджаках.
Алион заминался у лестницы, думая, не прокатиться ли на третий этаж в кабине лифта, но у него не было желания ждать, пока тот спуститься вниз, за это, же время он поднялся на нужный этаж и прошел в приёмную одного человека, который его уже в нетерпении ждал.
— О-о-о, дорогой…
— Только без всяких прямолинейностей – сразу предупредил Алион и обнялся с этим человеком – эти уши аж из стен видны.
— Хорошо. Каким ветром тебя занесло? Ты садись.
Алион сел на указанный ему стул у большого стола с письменными приборами и компьютером по правую руку.
— Каким ветром меня занесло это ещё не вечер, ты мне лучше скажи. Ты такой же крутой и толстый как прежде?
— Есть такое дело. А к чему это?
— Вот сейчас я тебе и расскажу что к чему. Я же работал на радио ди-джеем, оно было и есть, наверное, сейчас под твоим надзором.
— Ага.
— Ну вот, моя маленькая причина, по которой я здесь это то, что мне нужно опять попасть в эфир.
— Это вопрос – вытянул его собеседник и в задумчивости постукал ногтем по полированной поверхности стола.
— Вопрос не проблема, его не надо решать, на него можно ответить – давил на него Алион, пользуясь кое-какими привилегиями которые имели древние корни взаимоотношений былых времён.
— Просто там свой штат сотрудников, тоже молодые и энергичные люди, всем нужна такая работа, это ведь престиж и самореклама, плюс авторитет на всю республику.
— Это же хорошо, при такой работе нужно и отдыхать прилично, с надлежащей протяжённостью. Я же не собираюсь кого-то сталкивать и воцариться там, словно у меня кошелёк пухлый как борец сумо. У кого есть желание отдохнуть на месяц тот будет мне благодарен, что я его замещаю, и другие ди-джеи не будут привлечены на сверхурочные.
Собеседник прекратил ритмично с нервозными нотками отстукивать ногтём по столу и как бы расслабившись, сказал Алиону.
— Тебе следовало заниматься политикой, а не бродяжничеством по стране, в поисках несуществующих приключений.
— От которых у тебя бы пострадала та часть тела, на которой ты сейчас сидишь.
Тот даже привстал и посмотрел на стул, а потом расхохотался вместе с Алионом.
Одно дело уже сделано, Алион теперь ехал с этим уважаемым человеком на радиостанцию, чтобы приступить к работе как можно скорее. От этого зависело, как пойдёт одно дело, которое по совместительству имеет в себе кое-какие проекты. Входящие в план действий, где было приписано и это радио, которое могло подтолкнуть всё к нужной отметке. Алион соображал быстро и поэтому при определенных идеях касающихся дела, которым он занимался в момент безработицы, он пользовался блокнотом и гелиевой ручкой (которая норовила вытечь в карман), что расширяло его банк памяти и индексов информации.
Данное его дело было подкинуто Толиком, как идея, без которой изобретение Алиона не функционировало и стояло в ступоре, как монумент человека в прыжке. Что именно предстояло делать, это ещё стоило разбираться и уточнять, но Алион уже знал, что если понадобиться, что-то разрушать, то это ему на руку. Он владел искусством пользоваться самым грозным оружием третьего тысячелетия, у него были навыки, идущие в его крови от самого рождения.
Как-то несколько лет назад он шел, по привокзальной площади и его настроение было как нельзя лучше, получил получку с временной работы и теперь думал, как бы он выглядел, если бы заявился домой полностью одетый во всё с иголочки.
Тут его остановила одна престарелая цыганка, встав прям перед ним, что аж не свернёшь.
— Дай двадцатку, и я тебе погадаю на руке, сразу расскажу всё как на духу.
Ну, Алион не стал использовать момент не по назначению и дал ей пару десяти рублёвых бумажек, уж очень ему хотелось узнать, что за судьба и всё такое, авось что ни будь, полезное скажет, а там уж сам себе посоветует.
Она взяла его деньги, потом взяла за запястье нужную руку и тут, произошло что-то не ясное, от чего у него настроение напрочь пропало, словно и не бывало. Цыганка сунула ему его деньги в руку, на которой гадала и слегка её сжала, а потом, опустив, резко развернулась и пошла торопливо, словно ожидала, что он выстрелит ей в спину.
Ну, он разуметься не понял юмора и в семь шагов встал перед ней, как она до этого перед ним.
— Ты что? Нагадала, что я тебя сейчас убить могу?
— Изгинь, ни хочу с тобой связываться и денег твоих не хочу.
— Погоди! Что за лаж, куда тебя несёт? Я ни чего так не понимаю.
— Не понимаешь, да? Ты несущий разрушение…
— Несущий разрушение? Разрушение чего? – допытывался он, не врубаясь в оборот ситуации.
Тут она как бы успокоилась и, пожав плечами, сказала ему в ответ, после чего опять развернулась и потопала прочь.
— Откуда мне знать чего именно? Всего, раз сам не знаешь.
Он минуту смотрел ей в след, а потом пощупал деньги в кармане рубахи, подумав, что это была какая-то отвлекающая уловка.
Через неделю он опять наткнулся на ещё одну гадалку и просто был ошарашен, когда та выдала ему тот же номер, сказав те же слова что и предыдущая.
И теперь он понимал, к чему это привело, к действиям его жизнедеятельности. Он мог за короткие сроки привести к краху любую фирму, зацепившись, за что ни будь существенное, он раздувал это как пламя костра, и вскоре фирма обанкротилась или ещё похлеще. У него был целый арсенал оружия, самым стратегическим он считал пропагандирование с обратным исходом. Радио, газеты и телевидение, плюс народная молва, всё это было ему подвластно. Он знал, где и на кого надавить, чтобы заработала адская машина.
Но при это не считал себя воином зла…
Всё было с точным подбором к естественному отсеву, ни какой религиозной накладки. Простой жизненный принцип, работа такая.
Можно даже сказать ускорение естественного отбора посредством толчка к мёртвой точке. И ни каких сатанинских штучек, скорей во благо добра. Это потому что использовался не денежный подход, а скорей всего гуманный и экологический. Продаёте грязные продукты? Граждане не ходите в этот магазин. И так далее, всё на простых истинах, главное не наврать и не хило развернуть, чтобы всё было как нельзя лучше.
Вечером Алион вдоволь на вычёркивал из блокнота сделанные дела и уже знал, что Толик чувствовал, что что-то там не чисто, из каких-то побуждений которые имели существенный смысл за собой. Он тоже почувствовал, как происходит непонятный набор, без всяких лозунгов, без рекламы и самое главное без пропаганды, от чего он считал, ни что на этой планете не могло существовать. Может тут что-то нарушено, вышло из строя и пущено на самотёк. Кто-то в этом замешан, не секта ли какая-то?
Толик как-то бесхитростно определил, что Алион днём ни чего не ел, возможно, даже и не перекусил, что ни будь. Тот это подтвердил и Толик без отлагательств занялся ужином, который для Жорика бал как завтрак, так как тот встал в восемь вечера. Удивившись с их слов, сколько они успели сделать, пока он обнимался с подушкой, он быстро перекусил и пропал как небывало.
— В девять должна подойти Николь – сообщил Толик, поясняя, к чему он так занялся уборкой в гостиной.
Алион пожал плечами и поправил дивандеки.
— Собираемся сходить в один клуб, пойдёшь и ты, это же Тусовая Вечность.
— Ну, раз туда, то, разумеется, пойду – сказал Алион и ушел, чтобы переодеться для подобающего вида.
Когда он вернулся в гостиную, там уже была Николь.
— Оба – сразу протянула она.
— Ты что ли?! – воскликнул он, тоже её признав.
— Привет!
— Хеллоу, я, то думаю, кто ещё может тусоваться с моим другом.
Толик смотрел сначала на ни с удивлением, а потом как-то с ревностью непринужденно спросил.
— Вы знакомы?
— Ну, разумеется, я же говорил, что знаю несколько девушек, если не всех с именем Николь.
— Это же Алион, ди-джей, он выступал на дискотеке, где мы и познакомились – в довершение сказала Толику она.
Тот бесцеремонно стал между ними, словно боялся, что они ещё обнимутся и расцелуются.
— Мы идём клубиться или я достаю семейный альбом и иду ставить чайник?
— Куда хотели.
— В клуб.
Толик стал выглядеть довольней, это ему нравиться, когда выходит по его ному.
— Ну, тогда брысь с моей гостиной на улицу.
— Фу-ты, какой не гостеприимный – вытянув альт, произнёс Алион, пародируя голос брезгливого монстрика из знаменитого мультика.
— В данный момент гостеприимство его волнует как прошлогодний снег – шутливо с поддержкой возмутилась Николь.
— Так он давно растаял – согласился Толик и закрыл на ключ входную дверь.
Потом обежав дом, закрыл кухонную дверь и выбежал к ним, сразу подхватив Николь под локоть.
— Тусоваться или всех уволить!
И это без устали болтающее трио направилось к клубу Тусовая Вечность, где с молодых школьных пор пропадали их души. Единственный способ попасть в клуб это пройти к нему пешком, если вы на машине, то вам не удастся подъехать к нему и на милю. Это потому что клуб находиться посередине громадного парка и езда по территории на транспортных средствах была запрещена.
— Ну что гуляки, ножки болят? – констатировал вышибала, стоящий на входе.
Это был добродушный здоровяк, стоящий здесь с тех времен, когда нынешнее поколение еле головой касалось крышки стола. Это было слегка сдвинутое в неизвестном направлении поколение, пережившее прошлое поколение под названием пепси и следующее теперь именовалось поколение икс.
— Я могу наподдать тебе этими уставшими ножками, что вылечит тебя от ревматизма – сказал ему, шутя Толик.
— Как хорошо, что без мата. А этот смазливый парень и впрямь старина Алион, или у меня разыгралось воображение?
— Если это был бы не я, то твое заведение, я имею в виду то, что у тебя за спиной, заросло бы паутиной – и Алион слегка обнял старого приятеля.
— Ну, ты нас пропустишь или мы с остальным народом будем созерцать тебя на проходе? – поинтересовался Толик, оглянувшись и увидев кучу людей, которые не могли пройти.
Здоровяк сделал вид, что не услышал в голосе Толика замечание на счёт его необъятного тела и всё же дал всем пройти да выйти, встав на крыльцо.
Трое протиснулись внутрь и Николь даже, приветливо провела рукой по щеке улыбающегося во всю здоровяка.
А внутри! За звукоизолирующем коридором с четырьмя дверями, не позволяющими звуку этой закрытой атмосферы проникать на улицу. Музыка чувств и мелодичных ритмов в живом исполнении самых отборных ди-джеев с вокалистками, поющими мягко и гармонично под стать этому поколению икс. И ни какой агрессии, смотри на звёзды и перебирай их руками, а ну давай это твой час настал.
— Как хорошо – протянул Алион, особенно последнее о и оставил друзей наедине.
Им не понадобилось бороться со стеснением, и они раскованно ушли в глубину к подмосткам, чтобы танцевать и танцевать. А Алион прошел в студию, где знал всех, всех кто имел хоть какое-то отношение к музыке.
Вопли приветствий и администратор клуба чуть с ума не сошедший от этой встречи, так подогрели его, что он не удержался и быстренько нашел в дискотеке загрузочный диск с его композициями, благо такие вещи здесь не выбрасываются и не утаскивают.
Оператор с каким-то благодеянием ввёл программу с пульта и объявил выход тёмного фаворита транса. На помощь ему, то бишь Алиону, пошла солистка группы Dreams Trance, Элия Вейн и он своей плывучей походкой очутился как раз у дежурного синтезатора. Включив заставочный фон, он начал говорить свою речь.
— Здорова всем танцорам и слушателям.
Его сразу узнали и на танцполе все приветственно загудели.
— Сейчас мы оторвёмся по полной, улетим куда-нибудь на около земное пространство, с моей композицией Орбита.
И пошло поехало, Элия начала петь, а Алион вводил в нужно порядке мелодии и семплы. Хит он и есть хит, все танцуют, а Николь и Толик машут ему изредка рукой, чтобы поддержать перед всем народом.
В завершении он ввёл гимн клуба на свой манёр и под крыше сносящие крики восторга удалился в операторскую. Элия коротко и ясно объяснила, что вышла она сюда не только для участия в параде ди-джея Алиона и попросила выйти свою группу, добавив, что она может начать и без них.
Алион смешался с толпой и выискал своих друзей, они сразу задали в аккурат по одному вопросу.
— Ты и впрямь пользуешься успехом или я тебе завидую? – первым спросил Толик.
— Или ты это исполнил для нас? – тоже скромно поинтересовалась Николь, невинно похлопав глазками, ну впрямь как кукла.
— Это вам, презент – отдал всё лучше Алион и добавил – это только начало маленькой радиопрограммы, проходящей под кампанией, задействуй город. Скоро вы услышите.
— Ты опять будешь выступать на радио? – прям, изумилась Николь.
Он улыбнулся и протянул руки вверх, что должно было означать для чего и стоит жить в этом мире.
Вечер прошел как лето, проведённое в детском лагере, мимолётно и на всю жизнь. Алион особенно не танцуя, побродил у стойки бара, но его происки были без успешны, старые знакомые канули в лето и, похоже, уже здесь не крутились. Бармен единственная родственная душа признал его сразу и сказал, что обидится, если Алион не выпьет стаканчик ядрёного коктейля в стиле Тусовая Вечность и Полный Отпад. Алион опрокинул этот стаканчик и почувствовал, как его мозг выходит на контакт с разумом, затерявшимся в межгалактическом хаосе. Это здравый удар с отменным эффектом, от чего хочется сделать многое и в краткие сроки. Короче крепкий коктейль.
Ди-джей колбасил на полную катушку, Алион подозревал, что этому способствовал коктейль бармена, а без его участия и не вверились в эти ритмы переходов.
Но все, же он увидел одного человека, с которым он много ночей протирал дыры на стойке бара, это был Пётр Быстров. Человек, относящийся к энергичным парням, твёрдо стоящими на ногах и идущих только к правильному выбору в цели достижений славы.
— Пётр! Ты по по-прежнему можешь держать стаканы в обеих руках одновременно?
— Алион, старая пьяница. Думаешь, я тебя не видел с голосящей красоткой на трибуне?
— А что ты от меня прячешься? Я тут уже битый час ищу с кем бы поддержать компанию.
— Ну вот, так бы и раньше, теперь я точно рад тебя видеть.
Они обнялись и после похлопываний по спине уселись на круглые стулья у стойки.
— Где этот зануда бармен? Ещё немного и у меня засохнет горло – пожаловался Пётр, смотря за стойку.
— Давай закинем в этот окоп гранату, тогда мы точно увидим его в полный рост. Я хочу увидеть какого у него цвета шнурки – предложил Алион.
И как только он закончил говорить бармен уже к ним подошел, и разуметься все слышал.
— Вряд ли что ни будь, у вас получится сюда зашвырнуть, но вот вышибала может вас закинуть хоть на луну. Потом вы уже не будете болтать ногами и языками в баре.
Всё было безобидно и поэтому вскоре приятели были осчастливлены коктейлями, что продолжило их любезное общение в духе речитатива.
— Для чего ты вернулся в город, опять нужно, что ни будь превратить в мыльный пузырь? – проницательно спросил Пётр, демонстрируя свои знания в злобной теме дня.
— Ты считаешь, мне стоит организовать мыловаренную кампанию? – сухо поинтересовался Алион и быстро закрыл рот рукой.
Но у Петра не получилось скрыть эмоции, и он расхохотался.
— И для чего же ты живёшь?
— Ну, вот живу, приходится, всё помаленьку.
— Не вериться, что всё помаленьку. Скорей с масштабным размахом.
— Есть одна памятка. Что ты знаешь про концерн Вечность?
Петр слегка смутился и, вспомнив, что носит очки, достал их из нагрудного кармана вместе с платком и стал протирать стёкла.
— А что тебя интересует про Вечность?
Алион посмотрел на этот вопрос с другой стороны.
— О нет! Ты тоже работаешь в этом концерне…
— Есть маленько. Мне платят за должность рефроматика, а я даже не знаю, что это такое и пальцем об палец не ударил, чтобы что ни будь там сделать. Хоть пыль вытирать, поэтому я не очень-то обрадуюсь смерти курицы несущей мне золотые яйца.
— Можешь не беспокоиться, всё будет только в общее благо.
— Какое благо? – как будто бы обжегшись обо что-то горячее, спросил Петр, ложа очки с платком на стойку – пусть они там хоть с наркотиков выплачивают процент на содержание штата сотрудников невидимок. Мене, то, какое дело?
— Вот и плохо, что ни какого дела, ты только высказал своё мнение и подкинул мне пару новых идей.
— Знаешь, из-за того что ты стал таким мне хочется быть немым, да глухим в придачу. Я не говорю что и слепым тоже – у Петра настроение превратилось в большущее зеро.
— Ладно, забудь, это всё фигня. Самое главное чтобы стаканы были полны, а остальное подождёт.
— Ну, хоть в этом ты прав и в тему – пробубнил с сарказмом Петр и опрокинул стакан с такой силой, что кое-что в рот не попало и Алиону пришлось похлопать его как при встрече.
У Алиона самого после этого стакана всё поплыло, поехало, да и не в меру. Он помнил, как встал и начал ходить по клубу, переговариваясь изредка, с кем ни будь, до кого ему было дело. Нарастал внутренний темп, и он уже не контролировал свои действия.
— Эй, красавчик, да ты пьян – констатировала ему какая-то девица, когда он сел с ней впритык и взял со стола её салфетку.
Вытерев губы, на которых ему казалось, были остатки чего-то жирного, он ей сказал.
— Я тут ищу.
— Чего или кого ты ищешь?
— Да какую ни будь девушку, с которой мне сегодня можно будет провести время – высказался он и бросил салфетку обратно.
— Ну, если ты будешь сидеть здесь, то ты проведёшь своё время со мной – с заманчивым и не шутливым намерением произнесла она, долго не думая.
— Если я ещё немного посижу у этого бара, то мне уже не понадобиться ни какая компания.
— Тогда ко мне?
— В гости, на дивиди смотреть?
— Да, всё тут неподалеку. Пойдём?
Он кивнул и позволил ей вывести себя из клуба, то, что он пришел не один, уже было забыто как прошлый день, уходит же он тоже не один. Прогулявшись, они поднялись на второй этаж девятиэтажного дома,  и там он оказался в хоромах с явным духом одиночества, присущем холостым людям. Тут всё было с женским вкусом и без мужского вмешательства.
Вполне возможно тут часто бывали вечеринки, но их запах здесь видать быстро выветривался.
— Знаешь, я сейчас спрошу, а ты потом можешь выставить меня за дверь, в чем, разумеется, будешь права. Но все, же я спрошу. Как тебя зовут?
— Ха-ха-ха. Ты что не мог для знакомства раньше время выбрать?
— Ну, я вообще-то парень смелый, но слегка пьяный.
— Я не уверена что слегка. Меня зовут Вероника, а чтобы язык не уставал можно просто Ника.
— У меня язык не устанет – уверял он её, смотря, как перед ним на маленьком столике возникает закуска и традиционная выпивка – он у меня стойкий, ещё не такое умеет.
Ника быстро всё организовала и сама разлила то, что у неё было в кладовой, на данный момент это был джин-тоник лайм. Что кстати Алион не любил, от этих джин-тоников его тошнило, и он сразу предупредил ее, что пить будет помаленьку.
Всё как прошло скоро, они выпили, закусили, очень много болтали и смеялись. Алион всё дивился, как его не сморило в отбой, или не замутило, он даже начал приходить в норму.
Весь остаток вечера, плавно перешедший в безмолвную ночь, был посвящен желаниям. Всё поддалось горячей любви с твёрдыми нотками небезуспешной настойчивости. Простые игры человеческих инстинктов, приводящие всё к совместному танцу любви.
Это даже не танец, это экстаз!
Алион попал в дом Толика только ровно через сутки. Сам Толик, похоже, тоже где-то пропадал этой ночью и отсыпался до его прихода.
Ужин (завтрак для Жоры и Толика) бал сварганен за час упорного труда, всех троих обывателей кухни. На запах прибежала собака и жалобно скулила под дверью. Толику почему-то захотелось выйти и застрелить псину, а так как нет оружия, то сошел бы и указательный палец. И палка бы выстрелила, но это скорей всего было от неких болей в голове, говорящих, что вас опять похитила внеземная цивилизация и их попытки вас заспиртовать привели к плачевному результату. Что поделать спирт ушел на вас и вы опять на своей старушке Земле.
— У меня финансовые трудности, я не могу насобирать на хорошую еду, на эту неделю – сказал Толик, ковыряя вилкой в тарелке так чтобы не было раздражающего скрипа.
— Надо будет мне сходить в один магазин и запастись хорошими продуктами – предложил Алион.
И на том порешили, потом посмотрели телевизор, шли всякие передачи и фильмы, не имеющие ни какого реализма, всё то, что вас превращает в тупой вид людей. Вы начинаете, верить во всякую чушь и если кто-то этому не верит, вы его горячо переубеждаете в обратном.
Хоть Толик и Жора выспались за день, но когда Алион пошел умываться, то они тоже стали готовиться ко сну. Только Жорик потом, поворочавшись в постели, встал и ушел по своим делам. У Алиона возникла мысль что тот или вампир или бандит.
Утром Алион пошел на радиостанцию и под расписку получил оборудование для своей передачи, которую он проводил на улицах города, общаясь через радиопередатчик.
За трудовой шести часовой день он ходил по проспекту и с вопросами подходил к прохожим. Просил представиться, немного спрашивал, а под конец заученно просил: что мы поставим для города… оператор, на радиостанции, заранее сообщал что есть, а чего нет, и в доли секунд выискивал стандартный хит. Иногда Алион ставил что-то на свой вкус, и это было что-то обязательно энергичное.
В завершении он заходил в магазины и вступал в общение с продавщицами. Выйдя из одного магазина под музыку про любовь (может ему там кто-то приглянулся), он сел в маршрутное такси и за этот день видно пришлось платить до конца. На первом же перекрёстке машину здорово подсекла Нива, ехавшая как “проскочу на светофоре у меня ещё пару секунд”.
Всё как-то чудом обошлось, и Алион прокомментировал это происшествие, уже не очень-то близко подходил к проезжей части дороги, пешком добрался до станции и сдал оборудование.
Потом так же пешим ходом дошел до дома Толика, находившись за весь день, он очень устал и предпочёл провести время в ванной, а не у телевизора.
Толик был рад, что Алион выполнил обещание и холодильник, распирало от натуги, что случалось раз в году. Он знал, что Алион уже начал что-то делать с этим концерном Вечность, что-то было в их разговоре и что-то явственно сдвинулось с места. Что именно там замышлял Алион, это было не понятно, но все, же что-то не так. Что-то не так или лёд тронулся.
Время тоже иногда идёт монотонно и махом, к чему это и привело, прошло с этого момента не много не мало, а целый месяц.
Толик получил заработную плату в концерне, всё прошло без накладок, но он ощущал, что его словно сканируют и оценивают, насколько он ещё пригоден. Так, то ни кто на него не обращал внимания, и регистр, узнав его, быстро произвёл расчет, перекинувшись с ним приветами. И ни каких эмоций, всем плевать и мне плевать, как лозунг каким рушили СССР, который погиб от пришедшего с запада эгоизма.
Всё было, как нельзя лучше и тут его звезда удачи оборотилась в падающий метеорит, что прозвучало как пришествие чёрных дней.
— Алло!? – заученно произнёс он, взяв трубку телефона.
— Толик это ты? – тихо раздался в трубке голос Николь.
— Да Николь, привет.
— Привет.
— Ты что дома не бываешь? Я уже приходил вчера и всё тихо, даже Персика неслышно, с его царапаньем по обивке двери.
— Я была у родителей – пояснила она уставшим голосом – котика отдала маме.
— Это же отлично, у родителей надо бывать по чаще – говорил он ей и налил себе в стакан натурального сока.
— Надо, я там была по одному делу, скорей ездила за советом и с вестями. И мой отец был строг и непоколебим…
— Ты про что?
— Я им сказала что, беременна…
— ЧТО???
— То самое Толик – подтвердила она своим уставшим голосом и добавила какой-то странный вздох толи всхлип.
Он замолчал, это естественно когда у тебя в горле здоровенный ком, да вдобавок твоя девушка беременна, то бишь беременна от тебя. Ворвался резкий вопрос, кто отец, но тут, же отпросился в сторону, не Персик ведь же. И не Алион и не… Жора, а он сам. У него просто не вырвался этот вопрос, ком в горле предохранил его от последствий.
— Но это не всё, так как у меня нелады со здоровьем, то отец настоял, чтобы я сделала аборт.
— ЧТО?!? – взревел он, не боясь, что от какофонии микрофон не выдержит этого вскрика.
— Я сделаю аборт или при родах погибну сама или же ребёнок.  Я просто не готова рожать. И у тебя нет прав на голос, мы не муж и жена.
— Но Николь, почему ты молчала раньше? Почему не сказала мне?
— Не спрашивай Толик, мне самой не легче, но это того не стоило – тут он услышал как она плачет – как ты не поймёшь.
— Надо попробовать родить, я заберу ребёнка себе и если ты согласна, то мы завтра пойдём в загс – у него или голова пошла кругом или опять Землю перевернуло на манёр Новозеландских глобусов.
— Не получиться, когда же до тебя дойдёт что ни чего нельзя поделать против природы и против моего отца. Это мой устав и я его не нарушу. А на счёт загса это преждевременно или с большим опозданием, не знаю как тебе всё объяснить.
И прошло ещё минут десять их него разговора, что привело у кого-то к слёзам, а у другого к чему-то сумасбродному. Толик понял, что пришло время хвататься за волосы и биться об стены от безысходности.
А по городу уже шла война разума, Алион своими радиопередачами заставлял задумываться честный люд, вклинивая безобидные вопросики на тему Вечность, для чего это и к чему это.
Своими уловками, он, как бы открывал людям глаза, и они отталкивались от чуждого как от заразы. Своими многогранными намёками он опровергал достоинства Вечности. И что это вообще такое? Представив на обозрение как противоположный местному укладу элемент, он втаптывал в грязь этот концерн, зная, что при разбирательстве будет ясно, откуда берутся деньги. Приписывая, что умирают традиции и республика теряет ценных работников перекупленных на деньги, которые похожие на мыльные пузыри.
Шла война, и время процветания концерна угасало.
Но тут Алион благодаря своим шастаньям, узнал такое, что не давало, ни какой ясности, да и покоя. В здании концерна были люди, которые на проходной и их служащие, которые приходили за заработной платой, или работали здесь для волокиты  и не более. А что происходило на втором и третьем этаже, было загадкой, что добавляло ему пищу к размышлениям, именно то, что не было ни лестниц, ни лифтов. Таинственность как в шпионских фильмах, плюс там не было ни какого руководства, ни каких телефонов, ни средств связи.
Очень уж его заинтересовал этот второй да третий этаж. Почему-то он посчитал, что там будет разгадка на многие его вопросы, что там приоткроется занавес таинственности.
И была ещё одна странность…
Существовал одноимённый концерн, у которого была такая же система, но не было филиалов по всей стране. Единственная контора находилась именно во Владикавказе, адрес был только непонятный и нигде этой конторы ни кто не видел.
Алион устроил целое расследование, используя все средства информации. Расплетал клубок как первостепенный детектив, но никто не знал, откуда взялся ещё один концерн Вечность и что это за непонятный адрес, данный в сети Интернета. Ни одна адресная программа не выдавала такой при запросе, сам адрес имел ссылку, на которую никто не мог попасть, и что там ещё имелось, ни кто не знал. Адрес имелся во всех поисковых системах, но, ни кто не знал кто автор. Кстати там, на странице адреса была дата добавления.
Дата, 27 июня 2705 года. А на дворе июль 2017…
Кто-то пошутил что ли?
У Алиона разболелась голова, и он два дня ни чем не занимался, только слушал музыку и пил пиво.
Самой ключевой фигурой, по его мнению, был Толик, плюс его подруга Николь.
Второстепенные фигуры это Жорик, Борис, друзья Толика, сумащедший на крыльце, Уолш тоже друг и плюс возможна соседская собака.
Это все об окружающем  мире Толика.
Разгребает эту кашу Алион, при помощи радио.
Вопрос, всё о концерне Вечность, плюс обо всех странностях, какие тут появились неоткуда.
Фаворит, это народ или как сейчас говорят массы.
Вся раскрутка давала Алиону максимум шести часовой сон, он вцепился в это дело мёртвой хваткой и собирался вытряхивать всё до конца, пока не будет ясно, что это грязное бельё. Если и биться то до победы, вот только не понятно, почему никто на него не нападает в ответ. Почему никто не среагировал на его действия разрушения и уничтожения? И не подали в суд, не угрожали, не отрезали руку, а то и обе, плюс ноги и голову по часовой стрелке на 24 часа. И даже не намекнули, что жизнь коротка и когда об этом узнаешь, то становиться обидно за напрасно прожитые годы.
Лавина между прочим уже сходила и набирала обороты, все преграды сносились как палки, воткнутые в склон горы. Нужно было ко всему подготовить скорый отход, а не то все палки-елки обернулись бы против Алиона, что и будет, когда концерн снимет свой филиал, если не захлебнётся волной разоблачения по всей стране. Народу потребуется, кого ни будь линчевать и кандидатура Алиона всех устроит.
Каждый вечер он делал какие-то расчёты, беспокойство было только у Жорика, он видел всё и всё слышал, но поделать с этим, ни чего не мог, сам когда-то отказался говорить об этом концерне. Единственный кто не видел перемен это Толик, он был в полной прострации, ходил как горем убитый.
Алион один раз подошел к нему и разговорил, получив ответы и информацию тяжёлого содержания, дрянные новости.
Толик вдруг после проявил интерес к Алиону и спрашивал, как тот служил в Армии, что там такого, какое оружие самое лучшее, какое оружие только у избранных.
Алион смотрел на него и видел что у того что-то на уме, а это не хорошо, человеку нельзя подолгу носить в голове всякие замыслы, люди сейчас мало о чём хорошем думают, это все приведёт в конце к плохому результату. Он решил приглядеть за ним, чтобы было, как сказать на всякий случай.
При всей этой круговерти сохранялась полная тишина в доме Толика, постоянная чистота, комфорт и уют. Всё проходило спокойно, да и проблем как таковых не было.
— Это лучшая версия твоего хита? – спросил Жора. Когда Алион включил запись своих синглов.
— Да какой это хит, тут дальше будет ремикс для радио Зона Омеги, тема для настроя.
— Вам что больше делать нечего? – замученным голосом поинтересовался Толик, сидя в кресле и читав газету.
Газета, по-видимому, его не очень уж интересовала, большую часть времени он сидел, задумавшись, над каким ни будь напечатанным словом.
— Куда его энергия ушла?
— В онанизм – предположил, шутя Жора.
— То-то я смотрю он какой-то не активный, помозолил ручку.
— Прихватил гада – пошло вставил Жорик и расхохотался.
Толик искривлено улыбнулся и, сделав выражение лица, как и прежде, уставился в своё чтиво. Лицо у него было, словно он ежеминутно глотал горькие таблетки, отравляющие его изнутри.
Но он и не давал знака что, в самом деле, он вошел, в переносном смысле, в бурный поток мыслей и чувств. Это бал маленький секрет, не как в песне большой секрет у маленькой кампании, огромный такой секрет. Но он не знал, да и не имеет это, какого, ни будь смысла, что когда у человека есть какие-то секреты от своих близких, то это начало всех бед и конфликтов. А потом остаётся лишь пожимать плечами и говорить безобидные матерные слова.
Алион через два дня получил расчёт на радиостанции и заморозил свою передачу, в клубе Тусовая Вечность решили ему представить несколько раз в неделю выступать на танцполе, на что он и отозвался. Это было, как нельзя лучше, чем даже надо была, там-то уж можно вставлять нужные тексты в более откровенной форме.
В первый же вечер он вышел под программу Транс-форматика и, вставляя треки иногородних ди-джеев, каких тут и слухом не слыхивали, но горячо любили в тех городах, где они выступали и где бывал Алион, он назвал это настоящим изюмом местной музыки, а не зарубежной. Любители потанцевать до упаду, были довольны и не хотели, чтобы он уходил с завершение, их нее недовольство он растопил безобидными шутками и сказал в конце перед уходом.
— Всё же у меня есть личная жизнь, меня ждут дела, я же не работаю в концерне Вечность.
Танцоры и меломаны восприняли это, как смешную перчинку и Алион был уверен, что семена Сомнения уже посеяны в достаточном количестве. А это значит, что концерн Вечность сейчас занят не набором штатов, а повальным увольнением сотрудников и бюрократов в том числе. Это вам не игрушки, это обыкновенное общественное мнение, ударный молот в борьбе за справедливость, если есть такова. Благие намерения оправдывают все средства. Впрочем, если к вам в дом пришла беда, попросите её зайти завтра прошлого года и может быть станет легче. Это сверху, к тому, что у Алиона были и другие позиции, и взгляды на эту всю кутерьму.
Двое парней в не самом освещённом месте уголка парка всё ему доходчиво на счёт этого растолковали и решили попинать, чтобы сказанное, имело какое ни, будь значение. Он слесхнулся и ними словно в драке искал какую-то отдушину, всю накопленную усталость смело как сор и вскоре вопреки законам физики победителем вышел один, а не два.
Что кстати не имело ни какого значения, так как всех загребли инопланетяне… тьфу блин, милиция и разбираться кто пан, а кто пропал, пришлось в участке.
В этом заведении Алион узнал очень много новых слов, узнал, что при особом желании ему подарят мелко порубленный труп бизнесмена, лишь стоит ему что-то там написать и собственноручно подписать. При особом осмотре он узнал, что носит с собой грамм героина, прям в левом кармане Джинс, причём он и духом не чуял что это такое, но один сотрудник заведения всё ему доходчиво объяснил. На счёт что это такое и не мудрено, ведь это он же ему это и подсунул.
Прекрасная карусель событий, Алион узнал, что за то, что на него напали в парке, ему грозит до семи лет заключения, плюс героин, плюс возможно бизнесмен, но тогда минус парк и героин. Простая такая арифметика, из этого магазина пустым не уйдешь, товаром тебя напичкают, по самое не хочу.
Алион подумал, что за день такой странный, бывает ли такое в жизни, да не задействована ли здесь съемочная группа Скрытой камеры.
Но это оказалось, что, ни наесть самая настоящая жизнь и на вид она оказалась, что, ни наесть самым настоящим…
А кому сейчас легко? Вы на диете? Супчики и всё такое…
Это длилось долго, от него отстали только когда он попросил связаться с одним человеком для получения крайних данных о его персоне, он просил, а ему отказали. Он настоял, и его выгнали на улицу, уж очень этот человек не любил милицию, вытаскивая из районных УВД незаконно задержанных знакомых. Всё это его так развеселило, что он не придумал лучшего как напиться и пойти спать (сносно) буквально на бровях. Придя в дом Толика, он чувствовал, что его движения на автопилоте, а язык на заедающей подвеске.
Толик тоже был на взводе и попытался с ним поговорить, на какую-то беспокоившею его тему. Но Алион сразу ему (в течение десяти секунд) объяснил, что сейчас не самый подходящий момент для откровений, а если ему нужно чем-то поделиться, чем-то важным, то это можно организовать в пятницу через десять лет.
На что Толик разуметься не обиделся и даже подшучивая над ситуацией, повёл Алиона спать, а то тот бы ошибся комнатой и ночевал бы в туалете. Всё нормально, день был не лёгкий, всем это понятно.
Алиону снилось, что он самый крутой ди-джей, завалился с крутой программой в самый дорогой концертный зал и срывал ура-браво с каждого нового поставленного хита. Ему не хотелось уходить, фанаты требовали чуть ли, не его крови, но если морально он был на высоте, то физически он был на упадке сил. Сказывались ежевечерние выступления в клубах, где он зажигал по-настоящему. Идя за кулисы, где стояли фанаты (если они стоят за кулисами сцены, то у них полно бабок, а без этого сюда не попадёшь), он поставлял автографов, ему разуметься за это тоже уплатили в задатке, он в пол уха слушал их поросячьи вскрики эмоций. Даже не глядя на их лица, он завалился в раздевалку и взъерошил причёску певицы напарницы.
— Сегодня ты мне здорово помогла, я тут даже не зажигал, я тут всё спалил – он плюхнулся в кресло и стилист стирать салфеткой пудру с его лица.
— Мне этот твой резкий речитатив перед началом каждой песни не очень-то понравился. Ты будто бы заявляешь, что светишь ярче звёзд и да ну их, они у меня в кармане.
— Разве? – невинно спросил он и выразил недоумение – я же не проповедник, ни чего еретического не сказал.
— Нет, просто ты превознес себя выше, чем стоишь, или даже чем ты есть на самом деле – поправилась она, затеняя веки.
— И что тут такого? Это такая уловка, поймай меня, если сможешь, но я на Феррари. Обыкновенная фишка, все ею пользуются.
Она предпочла промолчать, сделав вид, что дальнейший разговор не приведёт ни к чему. Он пожал плечами и подумал в чём тут соль. И где-то через секунду понял что изменился, стал невнимательный и запустил в дом врага. А именно эгоиста, что он имел в виду про себя, он стал эгоистом. Он ничего вокруг не замечал, а у людей были всегда какие ни, будь проблемы и его слепое поведение было воспринято как нежелание ни с кем связываться, кроме своей натуры.
Потом мягкий сон ушел, как вода с отливом обнажила уродливый берег и пришла стискивающая боль, ассоциирующееся  с перегреванием в мозгах.
Побродив минут, пять на одном и том же месте, он оделся и пошел искать Анти-похмелин, а так же он знал, что в холодильнике должна быть минералка. Должна, не значит что есть, но все, же она там была. Об этом он подумает попозже, о том, что должно нету, но оно там, где должно, принцип выколачивания долгов.
Ещё он понял, что если срочно не побреется, то ни одна знакомая девушка сегодня при приветствии не чмокнет его в щёчку. И он пошел бриться, вовремя чего понял, что все или спят или ни кого нет.
Ну, Жора ясное дело спит, а Толик должен быть в гостиной, но его там не было. Алион вспомнил про минералку и хохотнул, потом завершил бритьё и уже через четыре минуты, что Толика не нигде в доме нет.
А ему так хотелось извиниться за вчерашнее, по любому не обошлось без посланий (а не по…слать бы нам гонца) и имён с откровенными вставками. Но Толик куда-то мотнул, по любому к Николь, хотя у них там какая-то недомолвка, думал Алион. А как бы хотелось поговорить, о чём ни будь, вон Толик заговорил первым, вспоминалась Армия, оружие, прицелы.
Алион посмотрел на стены гостиной, прицелы, недомолвки и любовь, интерес к оружию.
— У меня все деньги кончились. Чей черёд заполнять холодильник?
Алион ещё подумал, что Толик только на днях получил получку и тут кончились деньги, а это значит он или жмот или мот, хотелось бы знать кто именно. Но такие деньги быстро не исчезают.
Молчание, потом желание поговорить. Толик и Николь. Любовь, да недомолвки.
Алион, рассказывающий про оружие.
Что-то странные темы и желания.
Он старался припомнить, что вчера говорил толик, было что-то важное, раз он сейчас отрезвев так волнуется. Но что-то было про Николь. Может быть они помирились? Нет вряд ли, тогда бы он был дома.
— Они меня перешагнули. Это мог быть мой первенец. Папаша не прав. Надо было и меня спросить, рассказать все мне.
Алион вдруг вспомнил бормотания Толика, когда он ночью укладывал его спать. Почему-то он не мог больше ни чего вспомнить кроме этого бормотания.
— О боже…
Всё что он мог сейчас сказать.
Он кое-что понял, но это было не правдоподобно. И он решил просто проверить.
Не просто проверить, он забегал как сумащедший в поисках адресной телефонной книжки. Найдя её он выбежал на улицу и, пробежав до перекрестка, позвонил Николь из коммерческого ларька, оператор записанным голосом поделился секретом, что данный абонент отключён за неуплату.
Но ему было не до секретов, ему была нужна правда, какой бы она не была в голом виде. Он почувствовал, что заметается сейчас от безысходности, во-первых, у него нету денег на такси, а на маршрутном такси дольше ехать, во-вторых, он не знает какой номер куда едет.
Добежав до остановки, он поспрашивал у ожидающих на каком ему номере добраться и, узнав, успокоился, глупо будет, если его опасения окажутся напрасными. Тогда обратно придется добираться пешком и пинать пластмассовые бутылки на ходу. Но если всё будет не в лучшую сторону, то…
Слегка зашумело в ушах, и он оцепенел, кровь в нём остывала.
Он сел в такси и быстро доехал до дома Николь, она ему открыла сразу и он весь взъерошенный вылился бесцеремонно в её квартиру и хотел заскочить в гостиную. Она ему перегородила ему путь и всё же отошла на три шага, очень уж он выглядел решительно. Он понял, что очень её напугал своим поведением и уже хотел сказать, что ни будь в извинение.
Но не успел произнести первое слово как ему в лицо полетели брызги крови и рядом что-то с тяжелым свистом ушло в сторону, а стекло за ним кинжалами посыпалось на подоконник. Она сама оттолкнулась от окна в его руки и обмякла в его объятиях.
Мертва! Следующая пуля влетела уже за ним.
Тут он вышел из оцепенения, да и какие у него деньги на такси. Он остановил нужную маршрутку и сел на переднее место, заплатив за проезд, он как бы сделал первый шаг в нужном направлении.
И он ехал с побелевшей от надкусов нижней губой, думая только об одном: хоть бы не это.
А Толик в это время стоя молился на крыше дома Николь, радом к бедру был облокочен гаситель винтовки. Он не молился о себе, он молился о Николь  и о том, чтобы души пошли по своим путям.
В магазине винтовки десять патронов, один в стволе, ещё два в кармане куртке с капюшоном. Этакое символическое число тринадцать.
Он вышел под арку и осмотрел площадку перед ЦУМом, люди ходили, как ни в чем не бывало, у них было много дел и они не смотрят ни с сего на крышу, дела не любят когда их рабы отвлекаются.
Толик набрал номер сотового телефона Николь, про который не знал Алион.
— Выйди на улицу, я сейчас подойду к ЦУМу. Я думаю нужно разъясниться.
— А стоит ли это того?
— Просто объяснимся друг с другом и разойдёмся.
— Хорошо, я сейчас буду.
И пошли гудки.
Винтовка на взводе, он перевалился на загорождение под аркой, в тени его не видать, если заранее не всматриваться.
Он уже ни о чем не думал, что-то другое не известное ему делало это за него. Так даже лучше, ты словно отдыхаешь. Он не держал зла, он был спокоен, так и должно быть, круговорот случайностей в жизненном укладе.
Сняв колпачок и с предохранителя, он положил винтовку рядом. Если он её сейчас бы вытащил то кто ни будь, мог бы увидеть и испортить все заранее.
А так он просто придурок в капюшоне, смотрящий вниз.
Она вышла, но он этого не видел, ЦУМ был с боку дома. И он увидел её только когда она поднялась на площадку перед входом.
Он подождал, когда она встала, стараясь меньше улавливать её настроение, всё уже было предрешено.
Алион подъезжал к дому Николь…
Толик знал что у него очень мало секунд на прицеливание и вытащил винтовку только после того как отрешился от всего времени с его проблемами.
Упёр приклад в плечо и произнёс через долгих как жизнь восемь секунд: выстрел.
Выходя из машины Алион услышав выстрел, инстинктивно нагнулся, а потом сорвался бегом  в ту сторону.
Мертва или ранена всё равно в цель, в голову, что значит душа в Раю, а тело ещё дергается.
Толик не молился за себя только по тому, что это считается самым страшным и непростительным грехом, имеется в виду не убийство, а самоубийство.
Первой полетела винтовка, а потом он окончательно свесился и полетел вниз головой.
Он задался во время падения вопросом дальше. Словно у него будет время их обдумать.
Что быстрее приземлиться, он или патроны? Вывалившиеся из кармана во время начала падения.
И откуда тут взялся Алион? От чего ему захотелось не умирать и всё ему объяснить, но…
Любовь умерла, они тоже вслед за ней…
Алион только обогнул угол дома и успел увидеть три падения, сначала отбросило вниз об плиты Николь, потом упала винтовка и через доли секунды Толик. Ему показалось, или это было на самом деле, что он смотрел на него до последнего, а потом выбросил руки вперёд, словно загораживая лицо от жаркого пламени. Может он увидел разверзающийся Ад, подумалось ему.
Это ему было через, чур, он не знал к кому подойти и упал в аккурат посередине на колени, взвыв как невиданный доселе зверь. Какой удар, побольше чувств и у него бы не выдержало сердце и они бы втроём взявшись за руки, потопали в место, где определяют кому в Рай да в Ад.
И тут стоп-кадры как бы окончились, люди пришли в волнение, появились милиционеры, десятки сотовых телефонов набирали десятки номеров.
Приехали машины скорой помощи, хотя им тут особо спасать нечего, лишь трупы убрать после разрешения со стороны милиции, да привести в чувство молодого человека, пришедшего в такой ужас, словно он увидел, как ангелы спускаются с небес за новыми душами. Милиция быстро перехватила этого молодого человека и, отведя в надёжное место, затаскало его, словно это он стрелял и все это видели. Они спрашивали, он им что-то слабо отвечал. Вскоре там ещё оказался Жора, и они там долго говорили.
А через пять часов их отпустили, сказав, что возможно их ещё вызовут, итак как всплыла винтовка, пропавшая на учебном полигоне хх Армии этим летом.
Алион сразу же пошел топиться и с пятого стакана так сказать соизволил отрубаться. Олег, владелец кафе тоже был не лучше, не мудрено, что стаканы были для соков, ну те какие на гранённые похожи.
Через день Алион был в таком ужасном настроении, словно он всё же подошел сначала к Николь и, запустив руки в кровь с жёлтоватыми сгустками, переходящими в зеленоватую жидкость, пошел мазать этим лицо разбившегося Толика.
Везде кровь, а до этого была газета. До убийства с самоубийством фигурировала газета, где его Алиона обвиняли в том, что он подстраивает массы против концерна вечность, от чего многие люди теряют лишние доходы, а в заключении теряют всё, так как филиал концерна снимает свою деятельность с этого региона.
Ведь он знал, что безработная Николь существовала тоже благодаря этому концерну и Жора тоже, а так же многие близкие и знакомые.
Он понял что произошло.
Николь видно сорвалась, прочитав газету и позвонила Толику, наговорив чего-то такого, что повлияло на него с крутого оборота. Небольшой поворот судьбы и Толик сходит с ума, в его голове уже было что-то не хорошее и это его подстегнуло.
И он убил её, а так же и себя самого.
Алион был виноват, а больше ни на кого не покажешь. Он виновен, словно сам их убил. Такого ещё с ним не случалось и он не ожидал, что произойдёт самое невозможное.
Он не знал, что делать и поэтому, заняв денег пил каждый вечер, на похоронах выглядел как не лучший образец человека без крова без племени. И потом запил с удвоенной энергией, откуда она только бралась, известно, только куда она девалась.
Его рейтинг упал ниже некуда, он погрузился в трясину, из которой самостоятельно ещё ни кто не выбирался. Бродя по городу как настоящий бомж, он смахивал на лешего, его одежда превратилась в чёрт знает что. Спал где придется, иногда на скамейке в каком ни будь дворе, а иной раз в кучах собранных опавших листьев. Была осень и дворники сметали листья в кучи, а он их использовал по своему усмотрению.
Просыпаясь, он первым делом откашливал всю слизь, которая бурлила в горле, он заболевал, а потом шел искать, где бы надраться и забыться.
У него были подозрения, что Жорик тоже в горе и в трауре, но в разумных пределах, не с таким размахом.
Единственное что Алион говорил вслух, это были проклятия в адрес концерна Вечность, который показал своё зло. Это был наркотик, отказавшись от которого люди делали необдуманные поступки.
Теперь ему было всё ясно, но он был в состоянии только проклинать этот концерн, да и себя в придачу, так как он винил себя во всём происшедшим. И не мог это перенести, впервые из-за него погибли люди, да ещё близкие друзья, по просьбе одного из них он сюда и приехал. Но он не усмотрел, не предрёк такого исхода и теперь вина лежала на нём, опутывая его сердце ржавыми цепями.
Он брёл по городу, была ночь. Тучи на небе закрывали звёзды и Луну, а он шел под тусклым светом фонарей. Ему хотелось пить, сошла бы и вода и поэтому пришлось выбраться из колодца теплотрассы. Куда весь вечер заглядывали любопытные детишки и кидали в люк всякий мусор, подчёркивая свою с ним разницу по социальному уровню.
Три матерные угрозы и детвора его больше не беспокоила.
Теперь он хотел пить, у него был жар, и он подозревал, что на этой новой неделе откинется. Уйдёт в последний путь, увидит нечто и вздохнёт спокойно.
Этого он не боялся, будь что будет, судьба сама по себе, а он отдельно как пешка на шахматной доске.
Выйдя из парка, через который он шел и где в фонтане утолил свою жажду. Спать больше не хотелось, хотелось унять этот жар.
Он зашел в дежурную аптеку, сразу подскочил охранник и стал смотреть, что он собирается делать. Алион подошел к стойке и сказал аптекарше.
— У меня сильный жар, боюсь потерять сознание.
Та взглянула на него долгим изучающим взглядом, потом вдруг её лицо прояснилось, и она стала что-то искать подле себя в ящиках. Что-то достала и протянула ему.
— Бесплатно! – подчеркнула она.
Это было дорогое жаропонижающее средство.
Он взял лекарство о поблагодарив, вышел.
— Что это ты такая сегодня добрая? – поинтересовался охранник.
— Ты бы знал, кто это был – протянула она, кладя нужную сумму денег в кассу.
— И кто же этот супер нищий мен?
Алион сразу выйдя на улицу, выкинул упаковку в урну, а из баночки достав пару таблеток, тут же убрал её в карман. Пережевав таблетки и смешал со слюной проглотил эту массу.
Теперь он захотел жить, но трудно что-то начинать, когда твой замок превратился в руины. Он решил уехать из города, здесь ему всё стало ядовитым и невыносимым.
К рассвету он был уже побрит и одет во всё чистое. Жорик смотрел на него с каким-то тяжёлым взором, читавшемся в двойном смысле. А точнее с ненавистью и с безразличием.
Алион думал от чего такая сдерживаемая ненависть, от того что по его вине погибли Николь и Толик или попросту от того что тот лишился денег приходящих самих в реки.
Он знал, что узнает причину, когда будет выходить из этого дома, так и вышло.
— Ну что ж, прощай – сказал он, спустившись с крыльца.
— Знаешь что мне до сих пор не понятно? – задал вопрос Жорик.
— Что именно?
— Почему ты обернул людей против этой системы, когда ты раньше сам принимал участие в её создании?
Алион посмотрел куда-то вдаль и не ответив, пошел своей дорогой. Жорик смотрел ему в след и ему хотелось плеваться, да орать на всю улицу, но он сдержался и зашел в дом. Все вопросы теперь не имели значения, так как на них больше не дадут ответов. То, что он знал про, то откуда брались деньги в концерне Вечность стало краплёным тузом, у этого концерна вдруг, откуда не возьмись, появилась нефтеперерабатывающая компания, которой пару лет назад вообще не существовало, это единственное что он знал.
А Алион знал больше, но поделиться было не с кем, просто нету таких поблизости кто имеет к этому хаосу какое, ни будь косвенное отношение.
Жорик был прав, он создавал эту систему, но так были множественные тайны и секреты, защищающие все имена участников. Он мог об этом узнать лишь прочитав записи Алиона, оставленные в спальной и он это сделал когда тот отсутствовал.
Теперь пусть думает что хочет, но Алиону об этом уже не хотелось думать, он сел на автобус до Минвод на первом автовокзале и постарался забыть всё что накопилось.
Цепь случайных совпадений пугала его, он не представлял что такое реально. Тут всё было как на ладони, но в тоже время как тумане. А если ты принимаешь участие в большой игре и вдруг узнаёшь что есть какие-то высшие правила, от которых ты осознаёшь что кто-то в свою очередь играет тобой и остальными игроками. И это не есть хорошо, что означает, что тебе врут, причём врут многие твои знакомые.
И теперь это говорит что не всё ещё закончено, есть большие пробелы, которые мешают видеть всё в нужном свете. Всякие там тайны ему не нравились и он стал думать о том, что было упущено.
Вот сейчас он решил разложить все свои карты.
Да, он создавал кое-какие части проекта системы.
У него есть своя должность, он инспектор внутреннёй безопасности.

И в отличие от некоторых, он получал свои деньги вполне заслуженно.
Совсем недавно, буквально в прошлом году начали происходить какие-то странности. Ихняя контора концерна занималась тем, что распределяла фонды финансовой прибыли одной нефтеперерабатывающей компании по детским садам и приютам, домам престарелых и клиник для инвалидов. Что бы не было противоречий с законом и против компании не пошли бы все чиновники, а в России благотворительность не поощряется и всех благодетелей бы попросту обанкротили. И была создана система, люди, мол, дам работали в концерне, вся эта сеть защищала от налогов.
На должности инспектора он и занимался уничтожением фирм однодневок, штат которых сразу, во-первых, шел искать место по специальности, или же, во-вторых, шел в концерн Вечность. А чем больше людей шло в концерн, тем больше становилось специальных культурных центров по России от концерна.
И тут Алион начал замечать, что система перерастает в паутину, накрывающую всю территорию страны. Появляются филиалы с новыми штатами, должности начали иметь странные названия, набор производился, прям из людских масс. Люди тянутся как зомби.
И вдобавок появляются двойники концерна.
Он уже несколько раз выезжал на место возникновения одноимённого концерна и который раз он убеждался, что это липа. Но он боялся не приехать на новое место возникновения, так как ему казалось, могло произойти что-то не хорошее, как будто бы если воочию не убедиться можно пропустить настоящего двойника концерна, а не фантома.
Сейчас он знал, что без него шли какие-то делишки, а его попросту водили за нос, чтобы он не совался в их дела. Весь состав конторы он знал в лицо, это были энергичные и предприимчивые люди, метящие высоко.
Что они так придумали?
Что от него утаивалось?
В прошлом году у него впервые появились какие-то сомнения, но он продолжал ездить по городам со своей миссией. Его влекло не останавливаться и особо не задумываться, как сейчас.
Но он ещё тогда начал изучать природу перемен и к чему это ведёт. Появились какие-то ответы. Но по ним не проглядывалась истина.
Оставались многие вопросы.
Почему не шумела массы, когда рушилось, какое ни будь предприятие? Почему люди шли в Вечность, особо не задумываясь? Что там хотят получить от этого всего руководители концерна?
И к ним добавлялось в данный момент.
Почему зароптали массы, когда развалился филиал концерна во Владикавказе? Почему люди побежали из Вечности? Почему бездействуют власти концерна?
И почему сошел с ума Толик?
Он был человеком без всей этой мишуры безумия.
А Алион без согласования с остальными вырезает филиал как раковую опухоль, напоминавшею теперь осиное гнездо. И ни кто до сих пор с ним не связался, не вошел в контакт, на отсчитал.
Всё словно поощрялось, будто бы он сделал правильно.
Но он всё это натворил под влиянием Толика, неожиданный размах привёл его в замешательство и он всё сделал до конца, как прежде делал это не раз. Он думал, что система сейчас действует как наркотик, без которого люди шли на отчаянные поступки. А ведь при создании системы было решено подготавливать людей к возможному увольнению и чтобы не было критических недоразумений.
Но всё вышло не так, люди словно потеряли свои главные ценности и начали вытворять невиданные вещи.
Всё было в тумане, в котором следовало хорошенько побродить, чтобы найти истину. И он как бы бродил.
Собрав всё воедино он начал искать ответ в самом концерне. Он знал, что финансировалась программы запусков ракет на орбиту, многие медицинские и научные институты чем-то там занимались, что не знал никто из простых смертных. Вот в этом он и решил покопаться, тут было за что зацепиться.
Единственное что он мог придумать это было то, что они могли разработать что-то влияющее на людей. Недаром ему с рук сходило многое и им до сих пор не заинтересовались крайне деловые люди.
Вся эта лень что-то делать вопреки, митинги, сотрясавшие только воздух перед пустыми трибунами, на которых если и стояли, то это были те которые там по сути дела не заслуженно находились. Почему человек из среднего сословия ни как не может пробиться выше, почему ему на пути стаёт череда неудач? И все молчат. Если говорят, но не об этом, если кричат, то о пустом. Если делают то для себя, если стараются, то не от души. И проклиная свою родину, всё же лицемерно продолжают жить в ней.
Всё имеет одну линию и по ней равняется весь уклад.
Алион ехал в автобусе и словно приближался к развязке. С каждым километром дороги он больше убеждался в своих теориях, все подтверждало их правоту.
Теперь он понимал, что обратился один против всех, один против всей страны и в её же благо.
Есть ли нужные силы для этого?
Разумеется, ведь он единственный в концерне умеющий всё приводить к краху и поэтому его отсылали в далёкие города. Он даже стал думать, что одноимённый двойник концерна это уловка, созданная для него, чтобы он был на безопасном расстоянии от жизни важных центров. Чтобы он не облажался или не прозрел.
А ведь вышло, что он облажался и прозрел, но никто ещё не взял его под контроль.
И это значит, что уничтожение филиала привело к потере контроля в этом секторе и он сейчас пришел к истине, потому что им ни кто не манипулирует.
А когда он приедет в другой регион, в Минводах он попадёт под влияние концерна и снова будет у них под колпаком. Ведь всё же они ребята не промах и не отпустят его так просто.
Но почему им его не убрать попросту, чтобы не было, ни каких заскоков? Значит он им нужен, но это ему не понятно. Для чего он нужен в сохранности?
Может и впрямь задействована могущественная секта, собирающая души для невиданного жнеца? Впрочем, слишком уж цепкая мысль, но слишком уж получалось разношерстная картина. Перебор какой-то.
Алион думал если всё что он считает правильным так и есть, то ему стоит по добру по здорово сойти с автобуса. Он даже занервничал, посмотрел на надпись: выдерни шнур, выдави стекло и ему стало плохо.
Только получив свободу мыслей он опять лезет в клетку. Хотя в гостях у Толика он натворил дел и под действием влияния, в Минводах нужно действовать по той же схеме и всего лишь.
Но слишком уж велика цена этой свободы и он вышел на первой, же попавшейся остановке. Это была маленькая база с кафе у дороги, здесь так же была гостиница со стоянкой.
Он объяснился с водителем автобуса и пошел пешком по дороге. Там они в трёх километрах за поворотом проехали такую же базу, но поменьше. В смысле ему в данный момент надо было, где подешевле.
Прогулявшись до туда он снял в каком-то клоповнике номер на ночь и первым делом стал думать, что следует поесть и узнать где он сейчас находится.
В ларьках купил всякой всячины и устроил в номере обед на одного. Во время, которого он не думал ни о чём, только двигал челюстями и лениво глядел в пластмассовую посуду. Всё было в норме, только вчерашний жар стал возвращаться, да голова заболела, ему сразу припомнилось, что баночка с таблетками была забыта в доме, теперь Жоры, а не Толика.
Выйдя к ларькам, он купил кое-каких таблеток, должно помочь, если это не мел с содой. Чуточку, подышав свежим воздухом он зашел в номер и выпил положенную дозу таблеток.
Следовало хорошенько отдохнуть и добраться обратно во Владикавказ, там собраться силами и ударить по всем возможным фронтам. Борьба оправдывает все средства, это сейчас как раз в тему, лучшего и не надо, всё сделаем своими руками, ногами… возможно даже зубами да ногтями.
Это он всё приписывал к жару, мол, дам бредит всякими помыслами от температуры. А на самом деле ему хотелось покоя, чтобы от него все отстали и он мог жить спокойно. Создавать саунд-треки и тому подобное, но не жить как на взводе.
— Хочу улететь, куда ни будь в космос от этих сумащедших правителей и порабощенных народов, куда ни будь в космос.
После этого изречения он умолк, в голове неприятно закололо, словно он громко слушал музыку, от которой его тошнило.
Походив по комнате, он выходил пару раз на улицу, первый раз за каким ни будь подходящим чтивом, а второй раз за ужином.
Начитавшись всякой эстрадной лжи и по ужинав, он стал готовиться ко сну. Все спальные принадлежности почему-то были влажными…
Не уже ли из прачечной!
Это свершилось! Наконец-то стало доказано, что они белого, а не бежевого цвета. Хотя Алион не смог знать какого они были цвета до стирки, с тем же успехом они  могли быть в таком состоянии, что жуть берёт, а сейчас просто приняли первоначальный цвет.
Тут Алион понял, что спорит  с собой во множественном числе, за кого-то заступается, на кого-то наезжает. По-собачьи отряхнувшись головой, а больше трясти не чем, он избавился от этих самостоятельных мыслей. Но вернул на место тупую боль, бравшую его с ноющего бока.
Он упал в постель и постарался уснуть, но сон не шел. Тело нагревалось постепенно как вода в походном котелке или большой камень, лежавший у костра. Таблетки боролись с напастью, но это не значит что ты не почувствуешь эту битву до самого исхода.
Закрывая глаза он видел сны, но не спал, а бодрствовал. Просто это были бредовые фантазии, не перерастающие в галлюцинации с абстрактными картинами.
Он вспоминал, как когда-то подхватил пневмонию и лежал в военном госпитале, после приёма пищи им были назначены таблетки. Ему доставался аспирин, демедрол и какой-то витамин, от демедрола у него и были такие же фантазии с красочными сюжетами. Словно ролики клипов про космос и всяких пришельцев, которые были видны стоило только закрыть глаза.
Встав он принял ещё одну дозу таблеток и лёг с лёгким ознобом. Пусть болезнь валит прочь, а не то я на неё начихаю.
И где-то к часу ночи температура стала спадать, он заснул лёжа во влажных простынях. Думалось, что будет спать как в забытье, но пришли сны и были очень красочны и так, же реалистичны.
Всё было не так, он спал у себя дома и вся эта чушь ему снилась, потому что насмотрелся за день всяких фильмов и всё это смешалось у него в голове. А не стоило так сильно отдаваться на самопожертвование этому телевизору, который уже пять лет стоял в это комнате. Лучше бы он пошел гулять, вчера, к примеру, он познакомился с интересной девушкой. Сегодня стоило бы пойти и прогуляться с ней по улицам города, наговорить всякой ерунды и поцеловать в свойственной только ему манере. Как бы оставляя оппонентку без воздуха, а потом прекратить поцелуй, чтобы она вздохнула и увидела как этот старый добрый мир хорош.
Он бы взял её руки, в которых ощущался пульс учащенного ритма сердца и взволнованным до романтики голосом сказал несколько приятных слов в бархатном изречении комплимента. И растаял бы воск, а кровь весело побежала бы по жилам, тело предалось блаженственой неге, как от вкушения дивного заморского фрукта, плода неизвестного дерева, от которого становится хмельно в голове и радужно в душе.
Мысли бы побежали в невиданной гонке, а из внутренних недр всего сокровенного, всплыла её высочество Любовь и взяла бы их трепещущие души как два полевых цветка. Сплела бы дивный венок и отправила бы плыть по реке Блаженства, чтобы выросли новые цветы, от которых люди бы сходили с ума и отдавались этой святейшей Любви целиком без остатка.
Нарастает темп и предветрие взрыва ложится на плечи с напряжённой силой чего-то колоссального и непостижимого. Чего так добивались, от чего хотели большего и получали в термоядерном взрыве чувства и эмоции. Потом наступал покой и всё сбрасывало обороты, тепло растекалось по телу и становилось хорошо, удовлетворённо и сыто.
Вот бы он позажигал с этой девушкой, но замес-то этого он провёл не самый лучший день в жизни у телевизора, а потом со спокойным сердцем завалился спать. Потом начались эти, после фильменные кошмары и хотелось пойти на набережную погрызть гранит, чтобы этими противными действиями выбить из своей головы накопившеюся дурь.
Ему вспомнился один видео ролик.
Мужчина сидел в кресле и держал на коленях фотоальбом своего детства. Вдруг он стал уменьшаться в размерах и вскоре превратился в маленького мальчишку. Вскочив с кресла, он ринулся к стоявшему у камина отцу, замес-то фотоальбома у него была детская книжка с толстыми картонными страницами, где были всякие рисунки к современной сказке про историю.
— Папа, папа – настойчиво хныкал он, дёргая того за штанину, заставляя обратить на него внимание – а почему динозавры умерли?
Отец усадил его обратно в кресло и начал долго рассказывать, пока он не вырос до прежних размеров. Тот час к нему подскочила его дочка с карманной видео библиотекой и плаксиво с настойчивостью потребовала ответа на вопрос.
— Папа, а почему все компьютеры вымерли?
И он начал долго ей рассказывать.
Видеоролик на этом кончался.
Алион вспомнил, что он из-за этих роликов упустил шанс погулять с девчонкой и понял, что начал сдавать позиции. У него была нормальная работа, плюс его на днях повысили, а он, видите ли, сидит дома в неизвестном ему настроении и пялиться в телевизор. Выискивая всякие сложно логические ролики, от которых можно было обратиться в веру к чему ни будь динамичному и непостижимому.
Тут его начало что-то терзать. Кроме своего я он начал ощущать своё тело и выходить из тёплого уюта во что-то липкое, влажное и неприятное.
Он проснулся, не там где хотелось, но это была реальность, это был номер, который он снял на сутки. Часы с подсветкой указывали, что время всего четыре ночи и за окном темень. Он убрал простыню, которой укрывался и натянул на себя тёплое одеяло, явственно осознавая, что ему стало лучше и возможно утром он будет вполне здоров, если где ни будь не обветриться.
И он опять заснул, на этот раз сон был другого рода. Он был в каком-то городе необъятной родины и что-то или кого-то искал, бродя безутешно по улицам. Но что поделать не светил на ночном небосклоне его маленький фонарик, а ангел хранитель был вынужден где-то после попойки отсчитываться перед Кем-то. А Алион тем временем шел по улицам, запоминая дома, чтобы не бродить кругами.
Куда бы он не шел ни что не прояснялось и ему стало казаться, что он попросту бродит в поисках чего-то, о чём не был проинформирован и подготовлен.
Вдруг он наткнулся на какое-то строение, причём подошел так близко, что коснулся носом оштукатуренной стены фасада и, не отрывая кончик носа от поверхности взглянул на вверх, от чего у него закружилась голова и ему стало тошно. Вот-вот на него это обрушиться, это величиной во что-то не вписывающееся в логические законы. Это строение не имело конца и о наличии самого верхнего этажа было не известно.
Зачем он сюда пришел? Почему всё естественное накрылось неестественным? Для чего такой резкий поворот всего общепринятого?
Он смотрел и молча, хлопал глазами в медленно текущих ритмах такта, пот стать каждому мгновению, новой волны величественного наваждения. Там можно было смотреть без ограничения, так как при отсутствии видимого завершения какой ни будь линии можно было слиться в этот бесконечный поток и стать новой формулой неизвестности, с долей парадокса в кривых векторах.
Простое маленькое безумие будущего.
Сон сгорал сам по себе, эта остановка как пауза в жизни, отнимала и года и силы. Больше не двигать своими членами в постоянном порядке баланса и скованности, тело отдано на благо науки. Лишь бы не нафаршировали всякими препаратами, от которых мышцы высыхали в валенное мясо. Доходяга мертвечина и не более, даже не родня зомби, просто продукт человеческой беспечности.
Алион приобретая ясность по мере приближения к подъему, недоумевал, почему его беспокоят эти кошмары, со своими умопомрачительными символами. А он не любил символы, так как не понимал их значение, что усложняло всё до не могу.
Хоть сон шел медленно и без резких изменений в окружающем видении он проснулся, словно в самый последний момент ухватили цепко за горло и он невольно вскинул руками, отбросив одеяло в ноги.
На глазах были свинцовые веки, чувствовалось, что следует выспаться получше, но он не был рабом лени и поэтому, встав, оделся и умылся в миниатюрной уборной. Было девять часов дня и страшно хотелось кофе, которого не оказалось в ларьках, а на базе кафе было ещё закрыто.
Он не сетуя, сдал ключи и пошел вниз по дороге во Владикавказ.
Пройдя по влажному от росы асфальту, он поприветствовал выглянувшее из-за туч солнце, которое нагрело воздух и высушило все, что отсырело за ночь.
Единственной помехой был пронзительный ветер, тёплый, но осенний, короче неприятный.
Алион пока просто шел по дороге, не голосуя, не думая об автостопе, шел и всё тут. Ни хотелось ему портить это свежее утро, даже захотелось пройти всё расстояние пешком, хотя это было нереально пройти за сутки.
Он решил пройти, сколько возможно, а там видно будет, что дальше делать.
Идя по дороге, он смотрел по сторонам на раскинувшиеся на большие расстояния поля, на горизонт, где виднелись холмы, перерастающие в горы со снежными вершинами сероватого цвета. Только вулканы были покрыты белыми шапками, какие ему были не видны с такого расстояния.
Проезжавшие машины иногда давали гудок, и он смотрел, как машина постепенно исчезает в немногочисленном потоке растянувшимся от первозданного начала до конечной точки отправления.
Ему хотелось, чтобы огромные динамики отстукивали замысловатые ритмы и быстрая мелодия плавила чёрный лёд в человеческих душах. Чтобы убралось всё безразличие и презрение в корни мёртвого дерева и появилось в том случае если бы дерево расцвело, а, как известно чудес не бывает.
И забегали бы человечки с энергичностью, показывая какие они смелые и великодушные. Спасали бы угнетённых, боролись с депрессией и поднимали настроение на бескрайние вершины небесных сфер.
Он начал напевать песенку с веселыми моментами. От чего стало лучше как не бывает.
Машин становилось больше, появились по сторонам дороги деревья, и стало прохладней, солнце по-прежнему светило из-за туч. Но он сейчас шел под живыми тенями. Листья практически отсутствовали и какие ещё висели, похоже, собирались высохнуть, а потом свернуться в трубочки. Осень была, что не на есть золотая, поэты любили восхвалять природные явления, от этого у них души выворачивало наизнанку и люди видели искренность испытанных чувств на строках с лёгкими, слегка танцующими в плавном ритме рифмами.
А ведь всего две ночи назад он спал в кучах опавших листьев и у него были совсем другие взгляды на этот мир. Что-то изменилось. А он даже не ухватил сути происшедшего, он только знал, что до конца жизни его будет сопровождать большая вина. И обида берёт от того что всё случилось из-за собственной не осмотрительности.
Ему разрешили дойти до конца и всё разрушить.
Какие преследовались в этом деле цели? Есть ли тут некое взаимодействие?
Становилось страшно, ведь если его использовали для какой ни, будь цели, то он по прежнему у них на поводу. И прогулка во Владикавказ это возращение в ошейник, где не надо ни какого влияния на подсознание, он будет и так на поводу их манипуляций.
А если то, что они всё же влияют на массовое подсознание, то опасно выходить из безопасной зоны, хотя если это пустой звук то лучше не идти в город, там он будет как на ладони и вскоре может, кому ни будь надоесть.
Если идти во Владикавказ, то просто будет страшновато за свою жизнь, а если идти от него, то можно потерять саморегуляцию над своим же разумом и мало ли что выкинет искусственная Фортуна.
Хоть стой и плачь, ори, а надо быть решительней и он продолжил своё движение в заданном направлении. Будь что будет, но русские не сдаются, он ещё так им вставит, что слёзы из глаз брызнут. Лучше камни стереть в порошок, чем оставить лежать на месте, чтобы кто подвернул на них ногу.
Разнести в пух и прах эту систему, чтобы можно было пошевелить плечами после ярма, в которое впрягали без твоего согласия.
На мгновение он подумал, что с этим влиянием на подсознание можно так управлять людьми, что они даже не знают где реальность, а где галлюцинации нашего творения благочестивой науки.
А если у них ещё индивидуальный подход, то точно следует бежать, куда ни будь где тебя не ждали и в тоже время, где ни кого нет. А не то дела станут такими, что одними вздохами-ахами тут не поможешь.
Как вообще бы то не было,  но кому-то следовало ответить за двух человек и он найдёт этих тварей, вычислит и выпьет их кровь натуральным образом. Но сделает это не вампирским методом, а своим, карающем и разрушающем. Раз-два-три и всех всмятку.
Но сейчас не плохо бы вырваться из-за гонимой ситуации и профессионально возрасти, а там хоть что. Он хохрился, как какой ни будь забияка с большими мыслями с исходами, добро берёт верх над злом. Звучит как общепринятый сюжет сказки, вот именно сказки, а не реальной жизни со всеми поворотами судьбы и фальстартами на начале действительной гонки за победой.
Припомнилось, что он живёт в старом дешевом мире, вечно продающемся, перепродающемся, а не истинным идеалом неприкасаемости и вечного спокойствия за счёт не рушимого оплота и доблестного могущества.
Даже противно было идти по рукотворной дороге и хотелось сойти на обочину, чтобы идти по земле. Которая знает, что хоть люди её травят своими отходами, но она все, же держит их в повиновении.
Люди говорят, что животные служат им, но если это пусть будет и так, то всему остальному миру служит человек со всеми животными вместе взятыми. Стихии в любой момент могут забрать сколько угодно человеческих душ и не спросят нужно ли это было. От количества питьевой воды зависит, как себя поведут люди в данном месте. Забывая бога люди, поклоняются каким-то цифрам, не имеющим даже магического смысла и даже не поклоняются, а отдают души. На, мол, делай что хочешь, всё равно мне её не пощупать.
Алион посмотрел на небо, тучи заметно редели, становилось всё теплее, возможно к скорым заморозкам и долгой зиме.
Он всё же почувствовал, что идти становится невтерпёж и за следующим поворотом дороги собрался остановить какой ни, будь транспорт.
Идти было недалеко, и он уже не отмеривал определенные отрезки дороги, а шел непринуждённо как по улице, подходя к своему дому, но, ещё не докурив сигарету.
Дальше становилось более интересней, плавно его мозг сковал невидимый железный обруч, шагать становилось сложнее. Мысли закружились как в тумане и ни чего нельзя было понять.
Дойдя до поворота и увидев, что за ним открывается, он пришел в неописуемое замешательство. Словно его водили за нос, на чуть отпустили, а потом резко хватанули, чтобы не замечтался.
Проглядел!
Невнимание привело к напрасным затратам.
Там бал федеральный блокпост между 7-ым и 15-ым регионом.
Он поплёлся туда маленькими шагами, ощущалось, что задействовалась какая-то внутренняя сила воли, происходило что-то напоминавшее резину, тянется-тянется, но притягивает обратно.
Сотрудники федеральной таможни вызверились на него как на самого неприятного типа, которого они только и видели, с пешего не чего содрать, поэтому он им и нежелателен, дурной пример заразителен и уже через пару годиков тут будут только пешком пересекать пост. Они его непринуждённо ждали, словно верили что он сейчас свернёт с пути и оставит их без лишней затраты собственного времени.
А он думал.
Не уже ли проиграл? Или ещё не всё потеряно?
И он шел, думая, что если сейчас пересечет блокпост, то расцелует землю под ногами. Так он и шел.
Маленькие такие шаги, от которых идти было трудно, а со стороны противно было ждать, когда кто-то так плетущийся пересечет свой отрезок расстояния.
И это начало ощущаться в внутри, борьба с неизвестным радикалом. Не возможно было определить, где именно шли, точнее в какой части тела шла эта схватка, да скорей всего во всём.
Капилляры в глазах расширились, и весь мир стал туманного красного цвета.
Безмолвен был ветер, безмолвны и федералы, а ему хотелось кричать от боли, которая внезапно обрушилась на него и хотела превратить в безликий атом.
Он давно уже сдался и готов был делать, что угодно лишь бы не было, но что-то внутри него без его ведома, продолжало эту войну и становилось хуже.
Во много раз хуже, он уже почувствовал, что такое пламя ада. Его лицо причём не выражало ни каких эмоций. Он просто встал, остановился и замер, приводя федералов в раздражение, у них пока не было ни одной путной машины, за это время, близящееся к обеду.
А Алион горел, причём пламенный жар был не сухой, а ледяной.
…
Потом с рук словно слетели временные оковы со звоном  льющихся в низ цепей.
Он изменился в лице, его отпустило…
Посмотря на себя он увидел, что одет в дешевые одежды, во рту противный привкус. Разумеется не стильная причёска и всё такое.
Он презрительно взглянул на федералов, они чуть ли не прогибаясь до самого асфальта, улыбались, словно давали понять, что с радостью вылижут подошву его обуви и всю дорогу, куда он намеревается встать.
И правильно, пусть знают своё место. Он им не их генерал, какой ни будь дешевый.
Он представитель концерна Вечность в Южном Федеральном округе, а это здесь полная власть. Которую все руководители концерна крепко держали в руках и ни кому за просто так не отдавали.
— Что я тут вообще делаю? – недоумевал он и пальцем поманил какого-то сержанта.
Тот подошел к нему строевым шагом.
— Машину мне, скорей.
И когда тот развернулся, он отметил что нужно сегодня же сделать. Установить в 15-ом регионе новый филиал…