Эти слова очень часто слышат многие русскоязычные родители от своих детей, как оправдание того, что русский язык им, дескать, и не нужен. Разве что, на бытовом уровне, чтобы хоть как-то общаться с теми же родителями и с дедушками-бабушками, для которых немецкий язык остается непреодолимой преградой.
Если же родители еще относительно молоды и хорошо владеют немецким, а дедушек-бабушек по тем или иным причинам рядом нет, то вскоре и общение в семье ведется уже на нем. А о русских корнях у некоторых напоминают только имена и фамилии, которые, кстати, при сильном желании и некоторых материальных затратах, вполне можно изменить.
Говоря о русских корнях, я имею в виду не только выходцев из России, а всех тех, кто с первых лет жизни понимал русский язык и говорил на нем. И в этой связи, на мой взгляд, следует четко разграничивать понятия «русский» и «русскоязычный» («русскоговорящий»). К первой группе официальная статистика относит только выходцев из России. География представителей второй группы куда более обширна. Ее, в свою очередь, тоже можно разделить на две категории.
Прежде всего, это граждане ныне независимых республик бывшего СССР, для которых русский язык является родным, а язык титульной нации они либо знали в той или иной степени, либо – не знали. Что до известного времени не создавало особых проблем ни на бытовом, ни на профессиональном уровне.
Вторую категорию составляют люди, для которых русский язык на родине являлся средством межнационального общения. И остается таковым в Германии, особенно в первые после приезда годы.
Елена Андреевна Земская, доктор филологических наук, главный научный сотрудник Института русского языка РАН, последние пятнадцать лет занимавшаяся исследованиями особенностей русской речи эмигрантов IV волны делает следующие основные выводы.
«Эмигранты IV волны не представляют собой единства. Они в высшей степени неоднородны по своему составу.
Лица, выехавшие из СССР в последние десятилетия ХХ века, в большинстве своем уезжали навсегда. Эту часть эмиграции IV волны нередко называют экономической. В значительном большинстве ее составляют люди, не имеющие желания возвращаться. Их цель – как можно скорее добиться в стране, приютившей их, успеха, иметь работу, дом, семью. Они не хотят быть чужаками, хотят стать своими. Важнейший элемент достижения этой цели – освоение чужого языка. Многие из них (но отнюдь не все!) стремятся всеми силами говорить на новом языке и перестают говорить по-русски. Такие люди есть во многих странах (США, Франция, Италия, Финляндия), но особенно много их в Германии среди той части эмиграции, которую составляют так называемые «русские немцы», т.е. немцы, возвращающиеся на свою историческую родину из Поволжья, Казахстана, Сибири, и члены их семей. Эта часть эмигрантов четвертой волны часто не имеет высшего образования, многие занимаются малоквалифицированным трудом.
Названные выше обстоятельства определяют отношение новоприезжих к русскому языку. Они не относятся к русскому языку как к святыне (что было свойственно эмигрантам I волны). Они используют его как удобное, легкое для них средство общения, но лишь немногие из них берегут его, стараются сохранить и передать своим детям. Они читают русские книги http://bookbuystore.com/, многие смотрят русское телевидение и русские фильмы. У них – в отличие от беженцев I волны – сохраняются реальные связи с Россией и русскими – жителями метрополии. Более того, находясь вне России, они тем не менее живут в своем кругу – лиц, уехавших из той же страны, что и они.
Приведу высказывание немецкого слависта Матиаса Раммельмейера, который так характеризует современную ситуацию в Германии: «Наличие большого количества иноязычной публики приводит, таким образом, к формированию многослойной системы общества в Германии, как и в других странах (напр., в Америке). Эти слои – немецкий, турецкий, русский – образуют субсистемы, которые существуют обособленно, не пересекаясь друг с другом, что позволяет русскоязычному человеку в Германии существовать почти без знания немецкого языка: носители русского языка не испытывают необходимости в знании немецкого языка, так как все бытовые сферы функционируют на русском языке (или совсем без языка, как, например, транспорт, финансы и т.п.). В том, что невладение немецким языком ограничивает возможности социального подъема (карьеры), «одноязычники» себе не дают отчета или дают слишком поздно». («Первый международный форум «Русский язык вне России», сборник материалов, стр. 4-18)
В первую очередь давайте попробуем разобраться, кого же в Германии могут считать чужаками и кого — своими.
Если брать официальный уровень (государственные учреждения, полиция, таможня и т.п.), то при отсутствии немецкого паспорта вы – чужак. И ни какое, даже самое доскональное, знание немецкого языка вам не поможет. То есть, если у вас с документами все в порядке (туристическая виза или приглашение, бессрочный вид на жительство) – претензий никаких. Все – прекрасно, нет проблем. Но вы – не гражданин Германии.
На бытовом уровне все (или почти) с точностью до наоборот. Ваши документы никого не интересуют. В первую очередь обращают взгляд на внешность и поведение.
Внешность может быть европейской, не очень и совсем не. С двумя последними в нынешнее время в Германии все более или менее понятно. Когда-нибудь, если верить писателям-фантастам, на Земле наступят времена, когда по внешним признакам невозможно будет определить место рождения человека и его гражданство. Если таковое вообще будет иметь тогда место. Но, поскольку эти времена еще не наступили, то…
Лично я глубоко убежден, что все мы под Богом ходим и цвет кожи, разрез глаз и т.п. в нормальном человеческом обществе имеют далеко не первостепенное значение (лишь бы человек хороший был!), но про сегодняшние реалии забывать тоже нельзя. Это не к тому, что за годы жизни в Германии доводилось встречать массовые проявления расизма, антисемитизма и тому подобного. Как на государственном, так и на бытовом уровне. К счастью – нет! Отдельные (редкие) исключения, как известно, всего лишь подтверждают правила. Не более.
И еще о правилах и исключениях. Некоторые «старожилы» очень любят рассказывать вновь прибывшим, что в Германии принято вести себя вот так и так, а не иначе. Забывая при этом (или – не зная?), что никогда не было и быть не может каких-то определенных норм поведения, которым следуют все без исключения жители данной страны. Как, впрочем, и города, улицы или дома. Существуют какие-то характерные особенности и привычки, веками сложившиеся традиции. Но и они не являются чем-то раз и навсегда данным. О пресловутой немецкой педантичности и точности, допустим, сейчас можно говорить очень осторожно. А вот, если разговор двух-трех попутчиков или попутчиц слышен на весь вагон трамвая или метро, то в четырех случаях из пяти это будут русские или другие иностранцы.
Одним словом, если вы внешностью или поведением не выделяетесь из общей массы, да к тому хорошо владеете немецким языком, у вас есть все шансы сойти за своего. В крайнем случае, за приехавшего из другого города или земли.
Теперь мы плавно подошли к вопросу о том, хотите ли вы быть здесь своими. И, если хотите, то в какой степени? Профессор Земская в своих исследованиях акцентирует внимание на этнических немцах и членах их семей. Хотелось бы в этой связи заметить, что эта часть русскоязычной эмиграции далеко не так однородна в своих взглядах на жизнь в Германии, как это может показаться на первый взгляд.
Большинство возвращалось на историческую родину с большими надеждами на то, что все беды и унижения из-за своей национальности позади. В итоге оказалось, что все здесь русские. Нет, на государственном уровне все красиво и правильно. А вот на бытовом… В глаза или вслед, конечно, никто ничего не говорит. Но всегда ли обязательно говорить?
Примерно то же самое случилось и с более чем миллионом евреев из бывшего СССР, переехавших на землю обетованную. На родине они были и такими, и этакими, а в Израиле стали русскими. Кстати, и в Германии, и в Израиле, и во многих других странах в это понятие вкладывают не национальную принадлежность, а как раз язык, на котором говорят между собой приехавшие.
Но это обстоятельство больно ударило по нервам лишь тем, кто, согласно документам, является немцем. И, что гораздо важнее, считает таковым себя в душе. Те же, кто попадает под определение «члены их семей», т.е. мужья, жены, у которых в документах стоит другая национальность, и дети от подобных браков, относятся к данной проблеме несколько иначе.
Как и те, кто приехали в страну по еврейской линии или в качестве жен-мужей коренных немцев, на работу, учебу и т.д. И для всех этих людей (а русскоязычных в Германии, по разным оценкам, от 2 до 4-5 миллионов) русский язык является, как минимум, удобным и привычным средством общения.
Значительная часть этих людей действительно хочет стать здесь своими. Или, говоря научным языком, полностью ассимилироваться. Выучить немецкий язык, поменять или подправить имена и фамилии (если это необходимо), в чем-то или полностью поменять привычный уклад жизни… Как быстро это произойдет – сказать трудно. Наверное, все строго индивидуально. Вот только социологи уже давно пришли к заключению, что у переехавшего из сельской местности в город человека настоящим горожанином станет лишь его потомок в третьем поколении. А то – и в пятом.
У тех же, кто ассимилироваться по разным причинам не желает, есть два наиболее реальных варианта дальнейшего развития событий. Один из них – постепенное образование обособленной русскоязычной субсистемы по образцу турецкой. И этот процесс идет сейчас достаточно интенсивно. В каждом крупном городе Германии есть русские магазины, русскоговорящие врачи, адвокаты, социальные работники. Работают вечерние или воскресные школы по изучению русского языка. Выходит масса русскоязычных газет и журналов. Не за горами, судя по всему, и создание общегерманского русского телеканала. Что же касается перспектив профессионального роста, карьеры, то с развитием и расширением указанной субсистемы и эта проблема будет постепенно решаться.
Вот только эта субсистема на своих внешних границах должна плотно контактировать с другими слоями общества. И в первую очередь, естественно, с немецким. А для этого необходимо знание языка. Причем, одинаково хорошее как немецкого, так и русского. Первый нужен для «внешних» контактов, а второй – для успешной работы внутри. Чтобы не получилось, как с одной из продавщиц русского магазина, которая на просьбу покупательницы взвесить два килограмма мяса индюка лишь непонимающе подняла брови. И среагировала только после того, когда ей то же самое сказали по-немецки.
Получается, что внутри обособленного русскоязычного слоя тоже есть свои проблемы. Которые нужно либо решать, либо искать другие варианты комфортной жизни в Германии. И наиболее перспективной в этом смысле видится «золотая» середина между полной ассимиляцией и созданием русскоязычной колонии.
Путь из всех, пожалуй, самый трудный, но имеющий массу преимуществ в случае его успешной реализации. Давайте остановимся подробнее и на трудностях, и на преимуществах.
Знать много языков – значит понимать много культур, хорошо представлять несколько национальных стилей жизни. Все это отнюдь не вредно, если разумно сочетается друг с другом. Сегодня на Земле осталось совсем мало мест, где жители сталкиваются за свою жизнь всего лишь с одним – своим родным – языком. Много людей путешествует по миру, мигрирует, пытается приспособиться к новой обстановке, понять особенности жизни в других местах. Иностранные языки входят в большинстве стран в школьную программу, причем в некоторых типах учебных заведений (например, в гимназиях) их может быть даже несколько. Конечно, здесь встает вопрос о качестве преподавания и о возможности учащихся контактировать с людьми – носителями изучаемого языка. Но это — тема для отдельного разговора.
Часто язык образования (особенно – высшего) отличается от родного языка учащихся. Объединенная Европа становится многоязычной официально. Без знания другого или других языков в той или иной степени теперь не обойтись. Применительно к Германии помимо немецкого, когда он не родной, желательно еще знать английский или французский. Да и турецкий во многих случаях совсем не помешает.
Итак, преимущества знания двух или нескольких языков очевидны. Можно даже сказать, что выгода от этого видна невооруженным глазом. Это и более успешная карьера, и свободное перемещение по миру, и глубокое понимание разных культур. Остается только выбрать правильную методику – и за дело.
А вот с этим как раз и возникают основные проблемы. Дело в том, что среди ученых-филологов и педагогов-практиков нет единого мнения по данному вопросу. Более того, разброс мнений и методик обучения настолько широк, что несведущему человеку порой весьма трудно разобраться. Да и специалисту иногда тоже.
Первое, что нужно обязательно решить: осознать себя как двуязычную (как минимум!) личность и сделать выбор для своей семьи в отношении использования русского языка. Для большинства русскоязычных это новая проблема, но она отнюдь не нова для мирового сообщества, где все больше людей становятся многоязычными и свободно выбирают место своего жительства или работы.
Выбор методики изучения русского языка для своих детей каждая семья все же должна делать самостоятельно. При этом, конечно, не следует с порога отметать рекомендации ученых и педагогов-практиков. По принципу: мы пойдем другим путем. Ходили уже и даже знаем теперь, куда пришли. Но все рекомендации нужно изначально как бы пропустить через себя. Адаптировать к конкретным «местным» условиям.
У детей дошкольного, да и младшего школьного возраста, как правило, отсутствуют предрассудки в отношении второго языка. Да и всех последующих – тоже. Дети не боятся делать ошибки, без предубеждения воспринимают общение с людьми, не такими, как они сами, не разочарованы в своих собственных возможностях, как это нередко бывает со взрослыми. Они легко вступают в контакт с людьми, отличающимися от них по языку.
Главный герой романа Валентина Пикуля «Честь имею» во взрослой жизни великолепно владел четырьмя-пятью языками и еще примерно на стольких же мог сносно объясниться. Он вырос в состоятельной семье и в детские годы помимо отца с матерью и бабушки общался еще с гувернером и домашней учительницей. Так вот все они разговаривали с мальчиком на разных языках. Кто-то специально, со «злым» умыслом. А кто-то по той простой причине, что другого языка не знал. И ребенок достаточно быстро привык отвечать им той же монетой. Не испытывая при этом ни малейшего внутреннего дискомфорта. Зато как ему пригодились эти знания во время учебы в Академии Генштаба. Тамошние профессора, а дело происходило в царской России начала прошлого века, имели «скверную» привычку предлагать слушателям самостоятельное изучение трудов великих полководцев разных времен и народов. И труды эти все имелись в огромной академической библиотеке. Ничего искать не надо – бери нужную книгу и штудируй. Да вот только изданы эти книги были далеко не всегда на русском языке. Точнее – очень часто. Нет, до «извращений» типа китайского или фарси дело, конечно, не доходило. Но три-четыре европейских языка присутствовали обязательно. Для героя упомянутого романа это, как вы понимаете, не составляло проблем. А другим одновременно с военной наукой приходилось еще постигать премудрости других языков. Ибо профессора на экзаменах в такие «мелкие» подробности – на каком языке написана книга – не вдавались. Либо сдал, либо нет. А сдать-то хотелось. Не самое это было плохое учебное заведение в дореволюционной России.
Вдумчивый читатель может возразить, что указанный метод сейчас не подходит. Дескать, у нынешней русскоязычной эмиграции как-то сложно с гувернерами и домашними учителями. Согласен. Так и разговор-то идет не о четырех-пяти языках, а всего лишь о двух: русском и немецком. Для этого вполне достаточно двух родителей. Если же есть еще дедушки и бабушки, то задача существенно упрощается. Родители, допустим, разговаривают с ребенком только на немецком, а бабушка с дедушкой – на русском. Или наоборот. Главное – качество. Уличному немецкому или русскому мату ребенок и так со временем обучится. Учить надо высокому и литературному. И так, чтобы это никому в семье не создавало неудобств.
В одной русскоязычной семье шестилетний сын говорит только на немецком. С мамой. Потому что папа, в силу плохого знания языка, его почти не понимает. Как и сын его на русском. Маме, честно говоря, тоже еще довольно далеко до уровня Гёте и Шиллера. И что мы получим в итоге?
А вот противоположный пример. Пятилетняя Диана, родившаяся уже в Германии, приходит домой из детского сада и вовсю тараторит на немецком. А родители и старший брат (все, кстати, хорошо говорят на немецком) ей терпеливо напоминают о том, что дома все говорят только на русском. Без лишних возражений девочка переходит на другой язык и прекрасно общается по-русски и с родителями, и с братом, и с их друзьями. Конечно, это сейчас все выглядит очень легко. А два года назад ребенку приходилось об этом напоминать по двадцать-тридцать раз за день. Но результат налицо.
Утверждать, какой из двух вариантов обучения русскому языку более правильный, сложно. Возможно, легче сначала говорить с ребенком только на русском, а когда он пойдет в детский сад или в школу, переходить на двуязычие. Причем, в течение первого года обучения в школе во многих случаях разумно больший упор сделать как раз на немецкий язык. А кому-то покажется более правильным и эффективным сразу говорить с ребенком на двух языках.
Важно не упускать время и возможность. Чтобы потом не пришлось сожалеть. Лет десять назад мне довелось встретиться с потомком знаменитого российского дворянского рода, родившимся и всю жизнь прожившим во Франции. Он сохранил русские фамилию, имя и отчество, но не сохранил язык своих предков. И на склоне лет искренне сожалел об этом. Даже обижался на родителей, которые в свое время не научили его русскому языку.
Так что, когда ваш сын или дочь мотивируют свое нежелание учить русский язык тем, что живут в Германии, не пожалейте времени и сил на поиск нужных аргументов. На объяснение того, чего ваши дети лишают себя сами. И тогда через два-три десятилетия ученые-филологи будут в своих статьях писать о совершенно других тенденциях, нежели те, о которых сегодня упоминает доктор филологии Нина Власова-Куриц из Израиля.
«Лишь узкому кругу эмигрантов удалось сохранить у детей и внуков русский язык, что стало для их потомков большим подарком. Удалось сохранить русский язык и культуру, что не мешало, а напротив, обогащало новый родной язык и культуру. При этом дети и внуки получали мощные инструменты для карьеры, поскольку владение иностранным языком (а в условиях нерусскоязычной среды русский фактически и юридически становится таковым) открывает возможности для общения с более широким кругом людей и освоения новых знаний, что высоко ценится в мире бизнеса. Однако сохранить удавалось только тем родителям, дедушкам и бабушкам, которые обладали высокой культурой. Между тем, большинство переселенцев, в том числе получивших хорошее образование, не способно ценить бесплатно получаемые дары, будь то здоровье и красота, язык и культура. Утратив их, эти люди не только сами вынуждены дорого платить даже за частичное восстановление потерянного, но вынуждают своих детей и внуков расплачиваться за потери». («Первый международный форум «Русский язык вне России», сборник материалов, стр. 50).