Весной 53-го
(Рассказал Никитин Геннадий, город Нефтекамск)
I.
Нас звали — «дети войны». Нас было много, потому что жизнь только наладилась, и детей стало рождаться много. Но началась война, мужчины ушли на фронт, пришел голод. Стали приходить похоронки. Отец мой тоже погиб где-то од Смоленском. Мы с мамой жили тяжело, как все вокруг люди.
В мае 45-го пришла Победа! Люди плакали, кто от радости, кто от горя. Стали возвращаться мужики домой! Жизнь продолжалась.
Молодость берет свое, к Новому 1946 году к нам в дом пришел жить мой отчим Павел Сергеевич. Это был хороший человек, он ко мне всегда относился хорошо. Я его всегда называл папой. А в 1947 году у меня родился брат.
Жили мы в городе Октябрьский. Папа работал в электросетях, тянул электрические линии в окрестные деревни и поселки.
II.
Летом 50-го года папа со своей бригадой работал на территории Татарии. Дело в том, что город Октябрьский находится на границе Башкирии и Татарии.
Как-то после смены они впятером ехали на гужевой повозке по полю с подсолнухами. Подсолнухи были поспевшими и притягательно склоняли свои головы с налитыми семечками. Папа спрыгнул с телеги и сорвал пять головок подсолнуха, каждому по одной, чтобы полакомиться вкусными семечками по пути домой.
Ехали, щелкали семечками, вели легкий мужской разговор о жизни и работе.
Навстречу едет мужик верхом на лошади, говорит:
— Здорово,мужики.
— Здорово, — отвечаем.
— Зачем сорвали подсолнухи? – строго спрашивает он.
— Да просто пощелкать семян. А что случилось?
— Эти подсолнухи трогать нельзя! Они колхозные!
— А ты кто такой?
— Я охраняю поле!
— Ну ладно, извини. Думаем, что преступления мы не совершили!
— Вот именно, что совершили! Поехали в сельсовет!
— Да ладно, мужик, дурака не валяй!
— Я говорю поехали!
Папа рассказывает:
Делать нечего, развернули телегу, поехали в деревню. В сельсовете участковый составил протокол по факту кражи государственного имущества. Нас арестовали и к вечеру отправили в район.
Вечером нас всех потеряли дома. Жены звонили в электросети. Там уже были предупреждены из органов.
На следующий день нами занимался следователь.
Передо мной стоял выбор: ИЛИ Я БЕРУ ВСЁ НА СЕБЯ, ИЛИ ВСЯ НАША БРИГАДА ИДЁТ ПО ГРУППОВОМУ ВОРОВСТВУ!
Я взял всё на себя. Моих товарищей к вечеру отпустили.
На третий день был суд. За пять подсолнухов мне дали ПЯТЬ ЛЕТ!!! По году за подсолнух!
На четвертый день меня отправили в Салаватскую тюрьму.
Так фронтовик стал тюремщиком…
III.
Полгода в тюрьме были самыми долгими.
Однажды меня вызвали в спецчасть и предложили ехать на золотые прииски в Якутию. Можно было ехать с семьей! Я конечно согласился. «Тюрьма – дом родной», — это ТОЛЬКО ДЛЯ ВОРОВ.
Таких как я набралось с одной Салаватской тюрьмы более ста человек. Нас быстро отправили на этап. Видимо Советскому государству очень нужно было золото!
За два месяца мы добрались до места. Сначала мы жили в бараках, в комнате по восемь человек.
Работали по десять часов, шесть дней в неделю. Работа сдельная. Если деньги нужны – можешь работать и в выходные.
Но в первую очередь надо было строить жилье для семьи!
В тридцати километрах был огромный склад древесины под открытым небом, которую заготовили японцы для вывоза на острова. Лес лежал в штабелях, кругляком по восемь метров, и ждал весеннего сплава. Весь лес был первосортная лиственница! И без охраны. В один выходной привез лес в поселок. Потом за три недели поднял дом. Еще через два месяца приехала моя семья, жена и два сына.
Работа была тяжелая. На глубине полметра начиналась вечная мерзлота. Вся территория вокруг поселка изрыта шахтами глубиной до 30-ти метров. С утра бригада, обычно из четырех человек, поднимали из шахты около тонны крупных булыжников. Укладывали булыжники кучей, обкладывали их дровами, и дрова поджигали, булыжники нагревались в течение пяти-шести часов. Пока камни нагревались, из шахты поднимали на поверхность оттаявший за ночь от раскаленных булыжников от вечной мерзлоты золотоносный песок. Затем песок промывали в протекающем недалеко ручье. После промывки песка, нагретые булыжники снова бросали в шахту, чтобы они отогревали в течение ночи вечную мерзлоту.
В конце смены к бригаде подходил приемщик со своим чемоданчиком. Он принимал у нас намытый за день золотой песок, растворял его в жидкой ртути, нагревал его, ртуть быстро испарялась – и, через полчаса, у него на тарелочке оставалась пластинка ЧИСТОГО ЗОЛОТА!
Эту драгоценную пластинку он взвешивал на аптечных весах, затем прятал ее в свой чемоданчик, а из чемоданчика доставал деньги, и сразу рассчитывался с бригадой за отработанный день.
А в поселке, специально для старателей работал магазин до полуночи. В этом магазине БЫЛО ВСЁ!!! Начиная с бананов и ананасов, кончая ювелирными изделиями! И это в годы послевоенной разрухи и голода! Не было только свежего мяса, была американская и китайская тушенка. Но спиртного не было. Выдавали каждому взрослому по бутылке водки раз в месяц. Но криминала не было.
И мы пацаны тоже по выходным толпой занимались старательством, зарабатывали себе денег на карманные расходы. Родители не ругались.
В поселке было население в 6 тысяч человек, в том числе 500 семей. И на весь поселок был один комендант(все-таки контингент особенный) и один участковый. Потому что БЕЖАТЬ НЕКУДА! Ближайший населенный пункт, речной порт, находился за 200 километров. Раз в неделю в поселок приезжала грузовая машина и привозила все необходимое и новости с Большой земли.
Вот так мы и жили.
IV.
И вот наступила весна 53-го года.
Поселок как будто съежился и притих. Люди перестали разговаривать на улице, только украдкой и наедине. Пополз слух: СТАЛИН УМЕР!!!
Только через месяц, в начале апреля, официально объявили: Вождь Мирового пролетариата действительно умер!
Это было как обухом по голове!
Поселок загудел как улей! Люди заулыбались, стали в открытую разговаривать на улице. Все ждали новых указаний из Москвы.
Комендант и участковый пропали.
Люди ходили на работу, но по привычке. Все хотели ДОМОЙ! Женщины потихоньку начали собирать узлы в дорогу.
Отец с матерью посовещались, и решили; Раз власти нет — ЕДЕМ ДОМОЙ!
Дали объявление о продаже дома. Оказывается покупателей нет, ПРОДАЮТСЯ ВСЕ ДОМА В ПОСЕЛКЕ!
Через две недели из поселка выдвинулся караван со старателями в сторону реки, до порта. Он растянулся на два километра.
За четыре дня добрались до порта. В порт нас не пустила милиция. Был приказ из Москвы: БЕГЛЫХ СТАРАТЕЛЕЙ-ТЮРЕМЩИКОВ НЕ ТРОГАТЬ, НО НА КОРАБЛИ НЕ САДИТЬ!!!
ЧТО ДЕЛАТЬ???!!!
Но в народе говорят: Не испугать ежа голой жопой!
Мужики по-дешевке продали лошадей и телеги. Взяли веревки и топоры, и пошли в тайгу валить лес. Из леса навязали плоты. Через неделю караван плотов двинулся вниз по реке. По пути, в каждом поселке, нас встречала милиция и не разрешала причаливать к берегу.
За две недели добрались до железнодорожной станции.
Там нас уже ждал спецсостав. В сопровождении милиции расселись по вагонам. Поезд шел до Москвы.
По пути на всех станциях милиция и власти были предупреждены: До Москвы идет спецсостав с возвращающимися старателями-тюремщиками.
На подъезде к каждой станции по вокзалу диктор объявлял: «Внимание, внимание на станцию прибывает поезд СЕМЬСОТ ВЕСЁЛЫЙ!!! Повторяю, на станцию прибывает поезд номер СЕМЬСОТ ВЕСЁЛЫЙ!!!»
После такого объявления все ларьки, киоски и магазины на вокзале и рядом с вокзалом срочно закрывались! А продавцы убегали подальше!
Когда наш поезд останавливался у платформы, сначала сходили те, кто приехал ДОМОЙ! Их встречали близкие родственники. Затем с поезда быстро спрыгивали здоровые мужики с ломами! Они быстро взламывали все попадавшиеся на их пути ларьки-киоски-магазины, хватали что могли унести – и обратно в поезд! МИЛИЦИЯ ИХ НЕ ТРОГАЛА, потому что сама пряталась! Через 15-20 минут поезд трогался.
Через неделю мы сошли в Уфе!
На последние деньги доехали до Октябрьского.
Зато мы были ДОМА!
V.
Когда мы вернулись в Октябрьский, у меня в кармане тоже лежал ЛИЧНЫЙ полный спичечный коробок с золотым песком! Но когда друзья узнали об этом, каждый хотел посмотреть и потрогать его. Через полгода от него НИЧЕГО НЕ ОСТАЛОСЬ,,,
27.04.2015
