Я вижу город — огромный, серый, безликий, но он не пугает и не вызывает отвращения, потому что весь залит солнцем. По его широким улицам, зигзагообразно петляющим между глазастыми домами, текут целые толпы людей. Давки нет, жизненного пространства хватает всем. Никто не стоит на месте, абсолютно все куда-то двигаются и это движение хаотично. Люди одеты в яркие, я бы даже сказала, кричащие одеяния. От пестроты людского потока рябит в глазах и очень скоро моим разумом овладевают растерянность и паника. Я стою на плоской крыше одного из домов и пытаюсь понять, что мне делать? Сначала я решаю спуститься вниз, чтобы попытаться идти хотя куда-нибудь, как можно плотнее держась к домам. Потом я отказываюсь от этого решения в пользу страха и продолжаю стоять и смотреть вниз. Я знаю, что мне очень нужно уйти отсюда, что выход где-то там, внизу. Мне известно, что на одной из улиц я найду портал, за которым находится мой мир. Но я не знаю, как он выглядит и сумею ли я добраться до него прежде, чем растворюсь в этой безликой массе ярко разодетых оболочек праздного духа. Я чувствую, как от напряжения мутится рассудок и боль электрическими разрядами проходит сквозь тело, делая его мягким, бескостным, бесконтрольным и абсолютно чужим. Взмокнув от внутренней борьбы с самой собой, я как-бы оседаю и растекаюсь по кровле дома, уже не в состоянии пошевельнуться. Теперь перед моими глазами только небо — низкое, тяжёлое, бледное. Солнца нет. Оно утонуло в мясистых буграх диких туч, наплывших едкой серой слизью из-за горизонта. Небесная твердь на глазах сходила с ума, помрачённая ртутным веществом злой бури. Чёрное, ухабистое брюхо рваного неба, припорошенное пеплом тучных косм, дрожало и стонало. По временам оно исторгало из своего нутра нити разжиженного пламени. Весь мир грохотал и сотрясался, ожидая нового спазма небесного сумасшествия. Я видела тени. Сорвавшиеся с кончиков воздушных змеевиков, они необузданной стаей стервятников устремились на меня. Времени на страх и сомнения у меня уже не оставалось. Нужно было подниматься и бежать или ждать, когда тени сожрут меня, открывая передо мною врата вечного мрака и бесформенной пустоты, не знающей ничего светлого и одухотворённого. Оказавшись внизу, я терялась в толпе людей с пустыми глазами и мёртвыми лицами. Я кричала в их уши, я звала их взгляды, я хваталась за их оболочки, ещё не совсем понимая, что они — пустота, её мишура, её кровь -яркая, липкая и ядовитая. Каждый такой взгляд прожигал душу. Каждое соприкосновение вызывало паралич чувств. Каждый шаг грозил быть последним, но я, всё же, не останавливалась. Не чувствуя себя и не видя, я искала дверь в свой мир, но всюду были лишь огромные зеркальные окна, искажавшие действительность и тем самым высмеивавшие всякую попытку уйти отсюда. Это были не просто окна, но какие-то странные существа, каждое из которых представляло собой одно большое плоское око в форме сильно вытянутого прямоугольника ртутного оттенка. Эти оконно подобные существа изгибались, корчили рожи, покрывались пупырышками, словно кипящая вода, и взрывались, пытаясь дотянуться до меня каскадом вязких серебристых искр. Улицы, казавшиеся сверху безжизненными, тоже были чем-то живым. Они то вздымались буграми, рыхля на себе чешую брусчатки, то опадали, образуя трещины и ямы. Они путались между собою, водя меня по кругу. Они настойчиво стряхивали меня с себя, подсовывая ямы, трещины, неровности и всякого рода нагромождения. Я была так измучена, что едва держалась на ногах, но останавливаться было нельзя и я, спотыкаясь и падая, шла дальше. Наконец мои глаза разглядели в море бесчувственных лиц живое человеческое лицо. Худощавое, бледное, испещрённое глубокими морщинами, оно вдохнуло в меня жизнь, которую теперь было не сломить ничему, что до сего момента посягало на мою душу. Что есть сил я побежала к этому носителю настоящей жизни, отыскивая его за телами безликих пустышек. Он был худощав и высок. Старик, с жидкими седыми волосами и реденькой бородкой, шёл вдоль улицы невероятно твёрдой походкой. Неприметная одежда бледно-коричневого цвета делала старца неприметным в пёстрой толпе безликих людей. Догнав его и опередив, я схватила старческие руки, омывая их слезами. У человека, которого я встретила, были большие ладони, горячие как огонь. А ещё глаза — голубые, глубокие, проницательные. Едва я коснулась этих старческих глаз своим измученным взглядом, мир в одночасье переменился. Всюду, сколько хватало глаз, зеленели благодатные поля, укрытые прозрачностью высокого неба, напоенного солнечным теплом. Всюду виделась жизнь — жужжали шмели, порхали бабочки, кое-где цвели диковинные кусты, украшенные золотисто-розовыми бантами цветов. Птицы голосили высоко в небе, стрекотали кузнечики у ног. Русый мальчишка бежал по пушистой траве к ручью, звенящему где-то совсем рядом.
А тот, кто был стариком, сейчас стоял передо мной молодым, полным сил и жизни, человеком. Он не сказал ни слова, но его взгляд поведал мне многое, о чём я буду помнить всегда…
Портал? Как же глупа и слепа я была, когда думала, что какой-то мёртвый предмет сослужит мне добрую службу, препроводив меня от мира мёртвого хаоса в мир живого, где всему положен свой закон и дан свой порядок? Я думала, что лишь дотронувшись до «магического» предмета, получу возможность иной жизни, но это, как выяснилось, заблуждение…
Мне нужно было сделать выбор, а потом многое претерпеть, чтобы только суметь разглядеть живое, настоящее, цельное. А потом ещё нужно было зацепиться за это, не упустить… И только тогда мир переменится, преобразится! Его законы обретут силу действия и всё обретёт полноту замысла Творца. Мёртвое уже будет не способно подавлять жизнь иллюзиями, живое уже не обманется смрадом мертвенного стояния, потому что между мёртвым и живым нет ничего общего…
09.04.2015г.,г.Н.-Ф., ЮНиС
