«И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла». (Библия, Быт. 2:9).
Библия – это, прежде всего, повесть о жизни и деяниях Иисуса Христа, который для нас, христиан, есть Бог, несмотря на то, что апостолам, таким же смертным, как и мы, он был не только учителем, но верным и добрым товарищем. И в то же время Библия – своего рода аккумулятор первичного знания, в частности, донесшего до нас историю восхождения человека к знанию, правда, фрагментарную и зашифрованную, точнее, поведанную нам от лица, познания которого об окружающей его действительности находились на уровне человека первобытнообщинного строя. Не думаю, что информация эта исходила от инопланетян и прочих цивилизаций, якобы живущих ныне где-то в глубинах океана или недрах земных, раскатывающих на НЛО и изредка грозящих нам пальчиком. Развитая цивилизация не может позволить кому-либо загнать себя на задворки планеты. Просто первобытный человек был не менее разумен и талантлив, чем современный человек, и был способен так же, как и современные пророки и ясновидящие, считывать информацию, о происхождении которой современный ученый имеет такое же смутное представление, как и тот первобытный человек. Мы не знаем где и каким образом расположена информация, доступная пророкам, ясновидящим и гениям от науки, мы только знаем, что она существует.
По сей день имеет хождение мнение, что религия – это, в лучшем случае, фантазии, оторванных от жизни, людей, в худшем же, бред больных, умственно недоразвитых особей рода человеческого. Не пора ли, наконец, признать право на существование рядом со знанием научным и знания религиозного. В статье «Наука и религия», размещенную на национальном сервере «Проза.ру» я попытался обосновать эту мысль. Истина не есть прерогатива лишь научного знания. Человеческое знание едино в своей природе, и противопоставление научного знания религиозному, игнорирование одного в пользу другого есть путь застоя и деградации самого разума человека. Хочется привести выводы, завершающие статью.
«Таким образом, первые сведения о предмете, о том, что предмет существует, дает исследователю религиозное знание, получаемое в результате творческой деятельности пророка. Религиозное знание, в котором элемент конкретного знания определен лишь фактом существования того или иного события, есть первый шаг человека в непознанный мир.
Следом идет философ, который, опираясь на видение каких-либо событий и явлений пророка и, присовокупляя к нему видение собственное и опираясь исключительно на логику, выстраивает между ними логические связи. Однако, повторимся, связи могут быть как истинными, так и ложными в результате того, что человеку абсолютная истина (вещь сама по себе в философии Канта) принципиально недоступна. Разум человека, выходя за пределы опыта, способен выстроить логические цепи не только реально существующие, но так же не способные реализоваться, так как дискретен не только мир атома, но и наш мир, лишь кажущийся нам сплошным и непрерывным. К тому же в обществе помимо пророков и ученых были, есть и, вероятно, будут лжепророки и лжеученые.
Когда логические выводы различных авторов об одном и том же предмете начинают противоречить друг другу, возникает необходимость в научном знании. Научное знание, опираясь на опыт, выбраковывает ложные связи и выстраивает истинное представление о предмете, которое, тем не менее, продолжает оставаться абстрактным, но в котором, естественно, присутствует уже значительная доля конкретного знания. Научное знание, в отличие от религиозного, формируется в результате неукоснительного следования тому принципу, что ложное знание может быть выявлено и отбраковано только посредством опыта. Любая теория может быть признана истинной только после подтверждения ее выводов практикой. Истина подтверждается не принадлежностью ее к абстрактному или конкретному знанию, а лишь наличием логических связей в представлении исследователя о каком-либо предмете, подтвержденных опытом.
Возвращаясь к факту первичности религиозного знания, хочется еще раз напомнить, что прежде, чем выстроить истинные связи предмета с действительностью, необходимо владеть истиной о самом существовании предмета, т.е. о проявлении его каким-то образом в нашем мире. Религиозное знание и дает исследователю возможность узнать о существовании предмета. Знание это предельно абстрактно и лишь доводит до исследователя конкретное знание того факта, что определенный предмет существует. Научное знание, уменьшая степень абстрактного представления человека о предмете, вместе с тем, дает конкретное знание о какой-либо связи предмета с действительностью. Так человек познает окружающий мир, все более погружаясь в него посредством метафизического и физического метода. Без какого-либо из них развитие невозможно». (А. Чеканов «Наука и религия», стр. 7).
Библия в совокупности с греческой философией и дает нам, европейцам, азы метафизического метода, расширенного и углубленного трансцендентальной философией Канта. Из Библии мы узнаем очень важный момент на пути человека к знанию. Согласно Библии Бог не дает человеку знание. Бог дает человеку плод, переработав который человек и создает знание. Знание человек создает сам своим трудом. Только после поглощения плода глаза человека открываются, и он в изумлении восклицает: «Эврика!». Повторимся, Господь Бог, согласно Библии, создал не знание, а продукт, в результате поглощения которого человек становится способен создавать собственное знание. Что же представляет собой этот плод?
С легкой руки Микеланджело Буонарроти плод этот повсеместно стал восприниматься в виде яблока – конкретного продукта. Но ведь в Библии говорится именно о плоде, т.е. о понятии, объем которого включает в себя не только все то, что способно произвести себе подобное, но так же любой продукт, произведенный разумом. Таким образом, Адам не съел яблоко, а поглотил что-то предельно обобщенное, что, приходя в контакт с разумом человека, позволяет тому произвести знание. В этом плане мысль Канта четко следует указаниям Библии.
«Для априорного познания всех предметов нам должно быть дано, во-первых, многообразное в чистом созерцании; во-вторых, синтез этого многообразного посредством способности воображения, что, однако, не дает еще знания. Понятия, сообщающие единство этому чистому синтезу и состоящие исключительно в представлении об этом необходимом синтетическом единстве, составляют третье условие для познания являющегося предмета и основываются на рассудке». (И. Кант «Критика чистого разума», стр. 94).
Если кантовский синтез многообразного отождествить с библейским плодом, то мы получим тот же механизм приобретения человеком познания. Правда, Адам не дает определение тому явлению, которое он пережил, как того требует «Критика» Канта, но в последующем стихе Библии о том, что именно человек есть завершающее звено в познании, говорится совершенно недвусмысленно.
«Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей». (Библия, Быт 2:19).
Как видим, Бог дает человеку возможность самому самостоятельно вырабатывать понятия, которые сразу и однозначно рождаются истинными. Однако не следует упускать из виду, что не человек обратил свой взор к животным, а Бог привел их к человеку. Если человек самодеятельно обращается к внешнему предмету, ему, как на то указывает «Критика» Канта, необходимо, во-первых, зафиксировать этот предмет в чувственном созерцании, во-вторых, посредством способности воображения создать его образ и только после этого рассудок станет способен этому предмету дать понятие. Бог же предоставил человеку уже готовый образ каждого животного, т.е. Бог, объединив в едином акте тот продукт, который рождается в результате взаимодействия способности человека к чувственному созерцанию и способности к представлению, создал продукт удобоваримый для рассудка непосредственно. Рассудок человека способен определить истинное понятие, имея перед глазами лишь этот продукт без подтверждения его опытом. Возможно ли истинное знание без проверки его опытом? А как же возможно априорное знание, проверка которого опытным путем невозможна? Но ведь на априорном знании сооружена вся кантовская «Критика». Уберите его и красивейшая из теорий, явившаяся фундаментом диалектики, рассыплется. Вопрос лишь в том, каким образом рассудок становится обладателем априорного знания?
Многочисленные комментаторы Канта знание a priori отождествляли и по сей день отождествляют с врожденным знанием. Однако Кант был категорически против подобной интерпретации априорного знания.
«В самом деле, понятие причины, например, выражающее необходимость того или иного следствия при данном условии, было бы ложным, если бы оно основывалось только на произвольной, врожденной нам субъективной необходимости связывать те или иные эмпирические представления по такому правилу отношения». (И. Кант «Критика чистого разума», стр. 114).
Кант не был сторонником теорий, основывающихся на утверждении, что знание можно получить исключительно опытным путем. Может ли голый эмпиризм объяснить озарения, навеянные вдохновением и интуицией? Используя элементы теории познания Джона Локка, тем не менее, эмпиризм в чистом виде он отвергал, но вместе с тем не признавал и наличие врожденных идей. Свою трансцендентальную философию Кант строит на априорном знании, оставляя за кадром процесс обретения человеком этого знания. Кант отталкивается от момента, когда человек уже стал обладателем априорного знания, предыстории он не касается, и создает целостную философскую систему, которая если и не поставила метафизику в один ряд с физикой, то указала ту столбовую дорогу, какой должна двигаться метафизика, чтобы стать наукой, опирающейся в своих выводах на опыт. Вопрос лишь в том, на какой опыт должен опираться ученый, углубляясь в проблемы метафизики? Возможно ли, ограничивая разум эмпирическими рамками, как того требует «Критика», выстроить здание метафизики, к чему призывает сам Кант?
«Естествоиспытатели поняли, что разум видит только то, что сам создает по собственному плану, что он с принципами своих суждений должен идти впереди, согласно постоянным законам, и заставлять природу отвечать на его вопросы, а не тащиться у нее словно на поводу, так как в противном случае наблюдения, произведенные случайно, без заранее составленного плана, не будут связаны необходимым законом, между тем как разум ищет такой закон и нуждается в нем». (И. Кант «Критика чистого разума», стр. 2).
Именно идя по этому пути, человек совершил прорыв в создании принципиально нового знания. Основным инструментом ученого стала теория. Практика же из творца превратилась в подмастерье, в обязанность которого вошло лишь подтверждение выводов теории. Однако каким образом и откуда берутся идеи, на основе которых строятся гипотезы, т.е. априорное знание, остается темным пятном на теле науки, даже еще более затемнённым благодаря марксизму, чем во времена Канта. К счастью, не только мир атома, но и наш мир дискретен, и поэтому имеется возможность выстроить целую область знания, полагаясь на фундаментальные постулаты, доказательство истинности которых не требуется. Наиболее яркий пример тому – теория относительности Эйнштейна, значительно подвигнувшая человека в познании окружающей его действительности. Когда постулаты Эйнштейна будут подтверждены либо опровергнуты практикой, человек сделает следующий шаг в процессе творения своего научного знания. Не составляет исключения и трансцендентальная философия Канта. Постулат, на котором выстраивается все здание теории, представляет собой существование априорного знания.
«Существуют только два пути, на которых можно мыслить необходимое соответствие опыта с понятиями о его предметах: или опыт делает эти понятия возможными, или понятия делают опыт возможным. Первого не бывает в отношении категорий (а также чистого чувственного созерцания), так как они суть априорные, стало быть, независимые от опыта понятия (говорить об эмпирическом происхождении их означало бы допустить своего рода generatio aequivoca). Следовательно, остается лишь второе [допущение] (как бы система эпигенезиса чистого разума), а именно, что категории содержат в себе со стороны рассудка основания возможности всякого опыта вообще». (И. Кант «Критика чистого разума», стр. 114).
По Канту теория априоризма есть система эпигенезиса чистого разума, а теория врожденных идей – система преформации чистого разума. Преформация и эпигенез – понятия натурфилософии, обозначающие противоположные взгляды на процесс формирования зародыша, противостояние которых длилось на протяжении всей истории, начиная с Анаксагора и Аристотеля. Преформация (предобразование) – это учение, о наличии полностью сформированного зародыша в половых клетках организма. Оно предполагает изначальное наличие в зародыше всех структур, которые по мере развития зародыша вырастают в органы. Эпигенез – это учение о развитии зародыша как о процессе полного новообразования частей организма из бесструктурных половых клеток. Сейчас противостояние этих учений закончилось. Каждая из идей, лежащих в основе учений, заняла подобающее ей место. Преформация и эпигенез демонстрируют взаимодополнительность: преформизм довлеет в генетике, а эпигенез – в эмбриологии и физиологии. Информация о зародыше предшествует в генах, но может в ходе развития организма включаться, выключаться и просто изменяться. Сам же зародыш не предшествует, а формируется, но под контролем генов. Для эмбриологии не суть важно, под влиянием каких факторов происходит формирование того или иного органа, ей интересно, каким образом происходит это формирование, т.е. сам процесс формирования организма. Подобно эмбриологии и для трансцендентальной философии не важно, под влиянием каких факторов возникли «чистые созерцания и чистые рассудочные понятия суть элементы знания, a priori имеющиеся в нас». Кант создал систему эпигенезиса чистого разума, согласно которой знание создает сам человек, и нигде в каком-либо предварительном виде оно не существует. Знание формируется исключительно человеком, его рассудком и разумом. Однако, как плод не может развиться при отсутствии в зачаточной клетке генетического кода, так же не может возникнуть знание без системы преформации чистого разума. Осознав взаимоотношения клетки и молекулы ДНК, мы сможем приблизиться к пониманию взаимоотношений системы эпигенезиса чистого разума и системы преформации чистого разума.
Животные, растения, грибы представляют собой эукариотические организмы. Они могут быть одноклеточными и многоклеточными. Объединяет их всех единый план строения клеток. Предполагается, что очень важную роль в эволюции эукариот сыграл симбиоз между эукариотической клеткой и бактериями – предшественниками митохондрий. Основной функцией митохондрий является синтез АТФ – универсальной формы химической энергии в любой живой клетке. В каждый момент времени потребление энергии различными участками клетки не одинаково, и туда, где это потребление повышено, перемещаются митохондрии. Однако выработка энергии митохондрией была бы невозможна при отсутствии в митохондрии митохондриальной ДНК. Таким образом, можно утверждать, что митохондриальная ДНК есть условие способности митохондрией вырабатывать энергию, в результате чего стал возможен симбиоз митохондрии и клетки. Клетка получила энергию, а митохондрия защиту. Зачем же клетке понадобилось обзаводиться собственной ДНК, тем самым, попав в зависимость от нее? Что взамен утраченной свободы получила клетка? Клетка получила резкое увеличение продолжительности жизни.
Принято считать, что одноклеточный организм, клонируя себя, может жить вечно. Это – заблуждение. Деление клетки не есть своего рода филантропия материнской клетки по отношению к дочерней. Материнской клетке делиться выгодно. При каждом делении материнская клетка часть своей наработанной энтропии сбрасывает на дочернюю, тем самым повышая уровень энтропии дочерней клетки и одновременно уменьшая продолжительность ее жизни. За счет уменьшения продолжительности жизни дочерней клетки материнская клетка несколько увеличивает продолжительность жизни своей. Ужасы фантастов, описывающих глобальное покрытие земли какой-либо слизью, принципиально невозможны. Каждая колония клеток имеет свой предел распространения в пространстве даже при наличии благоприятнейших условий для существования. На страже стоит энтропия. Колония клеток может прожить дольше, чем отдельная клетка, но, тем не менее, сравниться с многоклеточным организмом она не может. В многоклеточном организме фактор энтропии значительно ослаблен наличием фактора иерархии клеток и кооперации органов. В результате этого появляется возможность одной главной (зачаточной) клеткой управлять всем организмом, и эта главная клетка получает возможность сбрасывать свою энтропию на все последующие поколения клеток даже без включения собственного митоза, отождествляя тем самым продолжительность своей жизни с жизнью всего организма. Клетке выгоднее создать многоклеточный организм, чем просто колонию клеток. Симбиоз клетки и молекулы ДНК основан на выгоде. Однако какая в этом акте заключена выгода для молекулы ДНК? Молекула ДНК имеет возможность реализоваться, т.е. перевести себя из мира будущего в наш мир настоящего. Вероятно, для молекулы ДНК и для того, кто стоит за молекулой ДНК, наш реальный мир очень привлекателен.
Что есть молекула ДНК для клетки? Это – та программа, в соответствии с которой клетка строит организм. Иными словами ДНК – это биологическое будущее организма. И нас нисколько не удивляет, что это будущее находится рядом с нами, живущими в настоящем. Беря, например, в руки куриное яйцо, мы даже не задумываемся, что держим в руках будущего цыплёнка, т.е. будущее, причем лишь возможное будущее. Стоит нам уронить яйцо на пол и никакого будущего для того цыплёнка, который мог бы появиться в нашем настоящем, не будет. Стоит женщине лечь под нож акушера и будущее для ее возможного ребенка исчезает навсегда. Мы, находясь в нашем настоящем, можем влиять на биологическое будущее того или иного конкретного объекта. Но только ли на биологическое будущее?
Опыт ясновидящего и пророка, а так же ученого, осознавшего в озарении закон природы, не есть ли созерцание, но не посредством чувств, а разума? Кант в своем творчестве не касается этого опыта, ограничивая свое учение исключительно чувственным созерцанием, но это вовсе не означает, что подобный опыт не имеет право на существование. Человек пока еще не может влиять на подобный опыт, он может его только созерцать, но ведь чувственное созерцание и было тем первым шагом к познанию, благодаря которому мы создали свой замечательный человеческий мир.
«Если бы созерцания должны были согласовываться со своими предметами, то мне не понятно, каким образом можно было бы знать что-либо a priori об этих свойствах; наоборот, если предметы (как объекты чувств) согласуются с нашей способностью к созерцанию, то я вполне представляю себе возможность априорного знания». (И. Кант «Критика чистого разума», стр. 4).
Безусловно, Кант, создав трансцендентальную философию, способствовал повороту сознания ученого от пассивного созерцания к активному планированию опыта, благодаря чему «заставил природу отвечать на его вопросы, а не тащиться у нее словно на поводу». Была ли возможна без философии Канта теория относительности и квантовая механика? Не базируется ли вся современная физика на коперниканском перевороте Канта? И если это так, то почему современные философы, вслед за Марксом и Лениным, продолжают Канта – чистейшей воды материалиста – держать в стане идеалистов? Представляется, что это происходит в результате не совсем четкого определения терминов. Иногда Кант фундаментальные термины «явление» и «представление» несколько разграничивает, но в основном они у него сливаются в едином понятии. И, чтобы уловить различие этих терминов, сравним мышление человека с мышлением животного.
Итак, мыслят ли высшие животные? Следует отметить, что психологи все более склоняются в сторону позитивного определения этого явления. В подтверждение того, что животные мыслят, хочется привести пример из жизни лисиц, описанный в рассказе Эрнста Сетон-Томпсона «Лисицы».
«В 1888 году в Спрингфилде я имел возможность на собственном опыте убедиться, как игривы и ловки лисицы.
Я бродил с гончей по лесу, не охотясь, а лишь наблюдая природу, и что ни вечер, лис, живший по соседству, загонял мою собаку до изнеможения. Поначалу мне казалось, что в этом нет ничего особенного, но потом я убедился, что лис сам выходил нам навстречу, если мы шли слишком медленно или задерживались. Несколько раз игра происходила днем, и я с удовольствием наблюдал, как он оставлял моего пса в дураках, когда хотел от него избавиться. Лис бежал вдоль крутого песчаного обрыва у реки. На сухом песке и без того трудно уловить запах, а тут еще песок засыпал следы, и запах пропадал вовсе. Во всяком случае, собака именно здесь теряла след.
Однажды я спрятался футах в пятнадцати от старого лиса. Он сидел в укрытии и наблюдал, как суетится гончая, тщетно пытаясь взять след на берегу. Лис улыбался до ушей. Мало сказать, улыбался, он смеялся, — часто и тяжело дыша, издавал громкий пыхтящий звук. Так, наверное, смеются лисицы. Ему очень хотелось посмотреть, что же вышло из его хитрой уловки, и он несколько раз привставал на задние лапы. После этого я никогда больше не сомневался, что лисицам свойственно чувство юмора». (Э. Сетон-Томпсон «Рассказы о животных»).
Однако если животные способны мыслить, почему у них отсутствует наука? Почему создать научное знание способен только человек?
