Спектральный анализ… Женщины. Часть 5.

***

— Это правда?

— Наверное. А что ты имеешь в виду?

— Как что?! Как что?.. В газете, случайно, я читаю, что позавчера у тебя открылась выставка в галерее «Мифы»! Пер-со-наль-ная! Это правда?

— Все таки наябедничали…

— Я в газете прочитала. Почему ты меня не пригласил? Я уже ничего для тебя не значу, так получается?

— Значишь.

— Нет, ты в глаза смотри, сволочь, в глаза! Тогда почему не пригласил на фуршет?

— Во-первых, я не знал, интересна ли тебе эта тусовка. Ты же всегда изголялась над моими опусами. Во-вторых, я не…

— Откуда же я могла знать, что они… что их кто-то выставит?!

— Роковая случайность. Фатальная неизбежность. Тотальный психоз. Колдовские чары.

— «Колдовские чары»?! Скотина ты! Может, сегодня пригласишь?

— Я нетрезв.

— Это заметно. И, все-таки, ты сейчас хоть раз в жизни прилично оденешься и поведешь меня за руку на свою выставку!

— Все самое приличное на мне. Давно. Всегда.

— Ты что же… на открытии был в этом?..

— Че, хилый прикид? Многим нравится. Я же — художник-контрацептуалист… контрацептист… В общем, мне все нравится.

— Хорошо, я согласна, пойдем так.

— Может, я тебе буклет покажу с комментариями, а фуршет?.. У меня кое-что осталось.

— Дудки! Мне уже тошно сидеть в этой вонючей квартире и трахаться на протертом чужими задницами диване. Хоть раз в жизни ты можешь устроить мне праздник? Ведь я тоже женщина, и мне хоть иногда хочется чего-то светлого, радостного…

— Оно у меня есть.

— И где же?

— Перед тобой на расстоянии вытянутой ноги… руки.

— Н-да, светлое пятно в моей жизни. Хорошо, сама схожу или с подругой. Хоть расскажи, как все было? Шампанское, стареющие потасканные светские львицы с приторными рожами, очкастые интеллектуалки, да? Так?

— Считай, что побывала. Хотя, в основном, были небритые мужики с испачканными красками рукавами, пахнущие дешевым портвейном и курящие говенный табак. А еще их подруги. Богема!

— Что ты врешь! Я видела по телевизору в новостях… Все так красиво!

— Наверняка они взяли кадры хроники. Прием в Букингемском дворце или открытие Каннского фестиваля. Желтая пресса! Да, кстати, я — твой должник.

— Каким боком?

— Один нувориш из Прибалтики купил прямо с выставки твой «нюшку».

— Ню? Ой, ну?

— Что «ну»? Купил и все.

— Постой, ты же мне обещал никому не показывать и не выставлять! Обещал?

— Прости, мне нечем было платить за квартиру.

— Но ведь… меня же… все узнают!

— В Прибалтике?! Н-да, твой блуд не знает ни расстояний, ни границ! Узнать тебя может только тот, кто неоднократно видел натурщицу в «позишион намбер ту».

— Ой, мамочки, что же ты наделал? Теперь мне трындец!

— Что ты переживаешь, я же говорю: картину тут же купили и сейчас она где-нибудь под Нарвой или в Кенской волости.

— В какой волости?

— В Кенской.

— Это далеко отсюда?

— Очень.

— Правда?

— Такая же правда, как и то, что я должен тебе шестьсот баков. Тебе сейчас отдать или при выходе?

— Шестьсот?! Мне?

— Ну если позировала ты, то тебе.

— Почему так много? А сколько, вообще, тебе за нее заплатили?

— Сейчас ты похожа на жену, встречающую мужа после полуночи. Восемьсот заплатили, тридцать надо отдать галерее.

— Так зачем ты мне отдаешь так много?

— А на фига они мне? Заплачу за квартиру, прикуплю красок, с друзьями попью. К тому же, есть клиенты еще на несколько шедевров.

— Я у тебя деньги не возьму!

— Это еще что такое?! Возьмешь, как миленькая. Иначе я всем расскажу, кто именно мне позировал и чем заканчивались сеансы.

— Пожалуйста, но денег я брать не буду!

— Тогда сделаем по-другому: на все деньги я накуплю тебе нижнего белья. И тогда ты не устоишь. Ведь не устоишь же?

— Устоишь… устою. У тебя квартира пустая, и холодильник уставлен скисшим молоком. Давай лучше купим новый диван?

— Мне или тебе?

— Хочешь, нам.

— Не хочу. Ты более эротично смотришься на этом. Опписанном мною в детстве. Психоанализ, знаешь ли. Детские сексуальные иллюзии, сбывшиеся в зрелом возрасте. А на большом диване ты потеряешься, да и к тому же там будут выпирать все твои изъяны.

— Господи, опять за свое?

— Все. Действительно, давай праздновать! У меня есть: недопитый «мартини», полбутылки «абсолюта» — наша «столичная» лучше будет, — две бутылки коньяка и широчайший ассортимент портвейна. О, это ко мне.

— Не открывай!

— Почему? Они ведь тоже люди.

— Потому, что я хочу быть только с тобой… Хотя бы сегодня.

— Но ведь они…

— Пожалуйста. Не надо. Отойди от двери. Да тише ты, на цыпочках! Тише! Закрой дверь в коридор. Спасибо, я и не ожидала, что ты на такое решишься.

— Предал друзей.

— Глупости. Друзья никуда не денутся, по крайней мере до тех пор, пока не помогут пропить твои деньги. Знаешь, сейчас я начинаю понимать, что… люблю..!

— Сакраментально!

— Дурачок, ты ничегошеньки не понимаешь.

— А вот раньше ты говорила: «Во дурак, а!».

Я тебя повысила в звании. Давай я хоть что-нибудь приготовлю, хотя сомнительно, чтобы, покупая пойло, ты подумал о еде.

— Ты будешь моей пищей.

— Если честно, то я голодна.

— Вот и сходи в магазин.

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Ведь ты голодная, а я пьян для похода в гастроном.

— Тогда я потерплю. Сейчас я так лежу, как на той картине?

— Мне кажется, что позировала вовсе не ты. Та была хрупкой, светящейся, а ты словно с рекламы детского питания или с картины Рубенса.

— Дурак!

— Меня же повысили!

— Но при этом умудрился остаться полным идиотом! Все, я одеваюсь.

— Валяй. Но в подъезде тебя ждет банда моих друзей и та, Единственная. Которая меня вдохновляет.

— Вот ей назло я останусь!

— Как бы не так! Забирай свои деньги и сматывайся!

— Так ты… ты… гад! Ты откупаешься от меня своими сраными долларами? Да у меня муж получает в десять раз больше и не позволяет себе такого!

— Вот к нему и катись! И так, знаешь, невзначай сообщи ему перед сном: «Дорогой, эти деньги я заработала, позируя нагишом одному психу. Но трахалась я с ним не так уж часто, так что для беспокойства нет повода. А меня ты скоро сможешь увидеть на всех обложках».

-?!!

— Эй, ну ладно, хватит тебе. Ну не плачь, я же пошутил. Маленькая моя, пожалуйста, не плачь. Я больше не буду, честно. Ну, все, помирились?

— Ты мне обещал много раз и все равно…

— В этот раз по-честному. Помирились? Вот и ладненько. Только подвинься немного, а то я опять упаду во сне и сломаю все, что будет в этот момент выпирать.

***

— Привет! Я хотела тихонечко войти, но ключ, что ты мне дал, не подходит к замку.

— Покажь. А, я попутал его. Это от «запорожца» одного черта.

— Спецом попутал, небось. Могу ли я войти?

— Еще бы, вовремя пришла – я уборку затеял. Поможешь?

— Ох! Дома — уборка, у тебя — то же самое. Нет, я чокнусь однажды. Ну, с чего начинать?

— Между прочим, я не настаиваю, но… Начни со стеллажа, только аккуратнее — там эскизы лежат врассыпную.

— Вот это вот, это – «эскизы»?

— И это тоже. Аккуратнее, ты, слон в посудной лавке!

— Они сами рассыпались. Не переживай, сейчас все соберу. О, тут есть интересные… «эскизы»! Вот эта, например. Тебе действительно сисястые нравятся? Не знала.

— Зимой нравятся.

— А летом?

— Летом жарко, нужен облегченный вариант.

— Как у меня, да?

— А разве у тебя что-то есть? А, это… Попробуй зеленкой смазать — пройдет.

— Ну ты и дурак! Конечно, мне далеко до таких вот!

— Поаккуратнее, детка, мне они еще понадобятся.

— Для каких целей? Будоражат воображение одинокого полярника?

— Для «сеансов». Положи на место. Лучше пыль протри с книг. И вообще, сядь на диван и учись, пока я жив, как нам обустроить квартиру. А у тебя неплохо получается.

— Ну-ка, дай я пока посмотрю порнуху.

— Вообще-то, это называется фотопробы.

— Конечно, как же это еще может называться — только пробы. Пробы кого? Правда, все остальные люди такие фото называются порнухой.

— Все, никаких просмотров! И не прикасайся своими похотливыми ручонками к великому искусству.

— Хой-хой-хой! Обидели искусствоведа! Назвали короля голым. Все, все, не смотри на меня так, Федька! Федька, отвороти морду! Вот ты чокнутый! Наверное, я пойду! Ты сегодня такой Грозный. Как Иван. Но я еще вернусь, так что не расхолаживайся.

***

— Ты что, пьяный?! Еще только утро! Ну ты даешь!

— Это ты даешь, а я лечусь. Я никогда не спрашивал, почему у тебя такое имя странное? Ты не еврейка, случаем?

— А ты, случаем, не антисемит?

— Я-антисемит?! Да я … я — Тутмос! Выпьешь слегонца?

— Спасибо. В такую рань…

-« …такую срань»! Как ты права! Но человек устроен очень-преочень странно: вечером ему хочется водки, а утром хочется пива. А вечером – снова водки. Почему, спрашивается? Загадка Сфинкса. А утром – снова пива. Странно человек… О, да тут мало осталось. У тебя есть «щебенка»? Ну, колись, не жадничай.

— Деньги дам, но за водкой не побегу — иди сам! На.

— Негусто.

— На опохмелку хватит.

— Обижаешь, Зин. «Ты, Зин, на грубость нарываешься!»

— Ты не мог бы дышать в другую сторону?

— Я вообще могу не дышать. На спор? Давай деньги. Тебе на сдачу купить леденцов?

— Не надо, я уж как-нибудь. А по какому поводу вертеп? В честь чего?

— В честь нашей встречи, мадам! Пушкина замочили, слыхала? По телеку только что передали. Это же мой дружбан был лучший! А убийцу как всегда не найдут, или дело закроют. Ой, что деется! Ладно, сиди и жди, стереги мебель. На звонки не отвечай, к двери не подходи — они стреляют на звук.

— Ты псих ненормальный! Кто они? Какой Пушкин? У тебя случаем не белая горячка?

— Не каждый день Пушкина заваливают. Все, я побег.

***

— Ну и что с того?..

— Можно подумать, тебя это не касается!

— При чем тут я? Сама влипла, сама и выкручивайся, а меня не вваривай.

— Ну ты и сволочь! Я же от тебя «залетела», а ты — в кусты?

— Конечно от меня, больше не от кого! Ты же ни с кем больше не… гм-м… общаешься. Да я вообще стерильный, как бык! Мне операцию сделали, хочешь шрамик покажу? Вот где-то здесь должен быть. Не видно?

— Пош-шел ты, бык! Я правда беременна. Надо делать что-то.

— Говорят, подъем тяжестей помогает. У меня есть стиральная машина. Очень тяжелая, и – главное — удобно браться. Может, попробуешь?

— Сам поднимай свою долбанную машину. Есть более цивилизованные вещи.

— Имей в виду, я против убийства. Скажем абортам наше решительное «нет»! Может надо бежать? Правда, поживешь года три в укромном месте, а я дам знать, когда все уляжется.

— Не боись, мне ничего от тебя не надо. Просто вчера я решила все тебе рассказать, а что делать решай сам.

— То есть, ты предлагаешь мне отцовство, причем спорное?! Я внутренне не готов к усыновлению бастарда.

— А если это девочка?

— Вдвойне бастард!

— Все понятно. Я тебя просто разыграла: никакая я не беременная. А ты не стерильный, как бык, а просто импотент, как бычара, да еще трус. И детей у тебя никогда не будет!

— Вот за это спасибо. И тьфу-тьфу.

— Вот и оставайся бобылем!

— Спасибо за трогательную заботу сделать меня папой какого-нибудь Пиноккио, еще и против моей воли.

— Кто такой Пиноккио?

— По-вашему, Буратино.

— Сам ты Буратино! Посмотри на себя в зеркало — вылитый!

— Некоторое сходство, конечно, есть, но не настолько, чтобы…

— Я пошла, Деревянный Человечек. Привет всем евнухам планеты!

— Да не плачь ты, все однажды рассосется.

— А кто плачет, ну кто плачет? Тебе в старости рыдать придется от одиночества.

— Ну вот, взял, да обидел почти беременную женщину! Куда я качусь, куда?

(Продолжение следует).

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Я не робот (кликните в поле слева до появления галочки)