Ч.3., гл. 15. : «…Кондуктор понимает, что с девушкою я прощаюсь навсегда!»
Как нам обоим жаль, что в мае не будет тридцать второго, больше, чем Мюнхаузену.
Утром мне уезжать. Армен в дорогу скупил по экземпляру всех сладостей с полок «Берёзок», упаковал мои вещи, как положено, а не так, как я их покидала наспех. После нашей ссоры, как после грозы, тихо-тихо. Прогулка по Москве, которую люблю всем сердцем, но это так и положено, ещё бы! Мы разобрали на цитаты фильм Сергея Микеэляна «Влюблён по собственному желанию», нам нравится многое «одно и то же», мы опять не можем наговориться, взахлёб и, перебивая друг друга, вспоминаем глупые пустяки, не хотим знать завтрашних трагедий. Я пою для него колыбельной митяевскую песенку: «Помнишь, плыли на пододеяльник листья, с запахами будущей пурги? Помнишь, я тебе читал их, словно письма, по прожилкам лиственной руки», и ему это нравится. Его сердце к ночи потихонечку отпустило.
Всё близится к окончанию. Идаже во мне самой.
Приступаю к прощальному ритуалу и прошу мужа быть предельно пассивным.
— Хотел честных отношений? Проголосуй! Тоже «за»! Тогда их получишь!
— Что ты со мной делаешь?
— Снимаю очки, чтобы поцеловать глаза.
— Хорошо, так даже лучше. Твой силуэт теряет очертания, но приобретает женскую мягкость и обворожительность.
— Пожалуйста, не сбивай меня. Мы оба знаем, кто из нас «умный» и даже «ещё красивый». Можешь помолчать?Или я порву эту твоюрубашку или ты, наконец, её снимешь! Прошу, убери ладонь, что ты как греческий юноша с фиговым листком? Можно, ты не будешь командовать, когда мне отвернуться! Я и так зажмуриваюсь при твоём приближении. Сейчас же ночь! Ничего же не видно!
— Никак детка решилась на инициативу и творчество? Браво!
— Это – не выступление, а экзамен на соответствие.
Я опускаюсь так медленно, как только это возможно, бережно по миллиметру вбирая мужчину внутрь со всей нежностью, на какую способна.
— У тебя разве кончилось?
— Плевать! Считай это ретроспективой!
— Только не доминирующая самка! Побаловались и хватит!
Изящный захват – и Армен нехитрым приёмом возвращает меня в исходное и обычное положение:
— Молодец! Всё! Не люблю стерв! Те-бя люб-лю!
Вокзал для двоих – это моя голова на его коленях, как на плахе. Зачем мне ехать? А зачем жить? Условились встретиться ровно через год, мне решать «да» или «нет». Знать бы, судьба за нас или против? Я фаталист. Армен миллионер и супермен.
В чём клянёшься ты, человек, когда не властен над завтрашним днём?
И я «не плачу, не плачу, не плачу…», выслушивая весь влюблённый бред про свадебное платье, настоящее колечко и часы, всё это не куплено только, чтобы не бередить раны, чтобы не было повторений по судьбе.
— Знаешь, из авторов больше всего люблю Апдайка, из городов- Париж, а из женщин – тебя! Слышала, «праздник, который всегда с тобой!?»Ты – такой праздник, и это навсегда. Этого никто не отнимет и ничто не изменит! Мой подарок, Букварь, мой настоящий поэт. Твои стихи, как выстрелы, — эмоциональны, и от них будет толк!
На этот раз я читаю ему из своих про него, и он, сняв очки, протирает глаза кончиками пальцев, прячась за ладонями. Он, всегда такой невозмутимый, интеллектуальный и горячий, напоминающий щедрого бородатого царя с Востока…
— Спроси меня о том, что тебе во мне, действительно, важно.
— Армен, ты любишь собак?
— Я людей люблю!
— А я – детей!
— Как собак?
