Глава 1. «Робинзон Крузо».
-Да когда ж это, наконец-то, кончится! – звонкий шлепок.- Силов моих больше никаких нету ведь, а? – приглушённый удар, видимо книжкой по голове…
Это за стенкой Мишкина мать, а моя тётка – тётя Валя, проверяет его тетрадки и дневник. Мишка – мой двоюродный брат. Все зовут его шалопаем и дебилом. А он просто очень подвижный, любопытный и неусидчивый. Мне всегда бывает его сильно жалко, когда тётка лупсует Мишку по вечерам, видя странички, испещрённые красными злыми записями. Как ни странно, Мишка терпит такие экзекуции без слёз и жалоб, хоть он ещё и совсем малыш.
После такой ежедневной воспитательной процедуры она обычно заходит к нам, пробежав через общие сенцы, чтобы пожаловаться на «этого шалопая и дебила» бабушке и моей маме. Вот и сегодня, закончив свои «наставления», тётя Валя вихрем врывается на нашу половину. По пути тётушка сметает ведро с вынутой из погреба картошкой и, споткнувшись о край половичка, чудом удерживается за занавеску. Правда, занавеска уже не выдерживает такого напора и срывается вместе с гардиной, ударяя тётю по затылку: я думаю, что так она мстит за несчастного Мишку… И еле сдерживаю смех…
-От ведь, понавесили чёрте что! – злиться тётка, потирая ушибленное место. – Понаставили.. – пинает опрокинутое ведро, которое отзывается гулким стоном на её удар.
-Валька! Ты ж сама какая-то… неудельная! – беззлобно сетует на сноху бабушка. – Носишься, будто скипидаром смазанная! Ничего перед собой не видишь… В кого Мишке-то путным быть?
-Да хоть бы в тётку свою, в Клавдею! – сразу попадает в нужную тему тётя Валя, не обращая внимания на едкое замечание свекрови. – Вот у ней – что ни ребёнок, то отличник! Что Юрка, что Галинка… А мне-то за что такое наказание? – и тётушка бросает на стол Мишкин дневник, тяжело опускаясь на скамью, стоящую вдоль стола.
Мама, а по-тёткиному — Клавдея, раскрывает дневник и читает вслух:
-Порвал пиджак Иванову из 5 «Б»… Валь, так ведь Мишка-то во втором учится? Как он сладил-то?
-Сладил… Это ещё кто кого! У Мишки вся рубаха кровью залита и нос – что твоя картофелина! Говорит, что Иванов первый ему в нос дал. Так поди сейчас, докажи! – машет рукой уставшая женщина.
-Так, дальше…Бегал на уроке физкультуры… Это вообще – прекрасно! Что же ещё на уроке физкультуры делать нужно? Странная, однако, запись… Вот ещё одна… «Обозвал учительницу «Уберите руки!» Я что-то такого обзывания нигде не встречала! Ага! «Плевался бумагой на уроке!» А что, на перемене плеваться бумагой можно, только на уроке нельзя?
-Да это всё ерунда, Клавдея! Вот чего она мне тут ещё накатала, глянь-кось! «Ес-ли к кон-цу у-чеб-но-го го-да ваш сын не на-у-чит-ся чи-тать, бу-ду вы-нуж-де-на о-ста-вить е-го на вто-рой год!» Нет, я его в школу-то зачем определила, ты не знаешь? Чтобы дома его читать учить! А то, что я сама через пень-колоду буквы складываю – это её не волнует? Как я его учить-то должна? – и тётя Валя всхлипнула, по-детски кулачком подтерев нос. – Постой-ка! – вдруг лицо тётушки озарилось радостной идеей. – Юрок! Может, ты с Мишкой моим чтением займёшься? Ты ж у нас умница! А если до ума его доведёшь… мы с дядькой Юрой тебе фотоаппарат купим! «Смену»! Ты ж о таком мечтаешь, да?
Да, я давно мечтал о фотоаппарате! Об этом все знали. Только это для нашей семьи было слишком дорогое удовольствие… Поэтому мечта моя казалась мне несбыточной. А тут… Счастье само постучалось в мои двери!
-Конечно, тётечка Валечка! Я с превеликим удовольствием! Только вот не знаю – смогу ли я…
-А что ж это не сможешь-то? Ты-то уже 7 заканчиваешь! В войну с семилеткой на курсы месячные определяли и – учителями отсылали в деревни работать… Что ж не сможешь-то?- подбодрила меня тётя Валя.
— Ну, тогда я прямо сейчас и начну! – подпрыгнул я на месте.
Потом я подошёл к этажерке, битком набитой разными моими книгами. Немного подумав, достал любимого «Робинзона Крузо» и пошёл к Мишке.
Мишка, выставив вдоль стены солдатиков, расстреливал их пластилиновыми гранатами, сопровождая каждый бросок очень похожими звуками. Как он умудрялся воспроизводить их при помощи только своего рта — даже мне было не понятно. А иногда он как бы переселялся в тела своих солдатиков. Изображая раненного, хватался то за голову, то за сердце, громко стонал, медленно оседая, падал и, корчась в «предсмертных муках», затихал… Ну, просто артист!
-Мишка! Я тут такую книжку интересную принёс… Про дядьку одного, путешественника, как он на необитаемый остров попал… Как его дикари чуть не съели!
-Дикари?! – Мишкины глаза стали огромными, словно блюдца. – А дикари что, людей едят?! А он что? Как он-то от них…
-Вот и пошли – почитаю, — таинственно произнёс я.
Читали мы часа два или даже три, не знаю. Но язык мой уже перестал мне повиноваться. А Мишка всё никак не отставал, прося читать дальше и дальше. Потом всё-таки пришла моя мама и увела меня ужинать. А «Робинзона» я оставил на Мишкином столе…
На другой день после уроков Мишка сам заявился ко мне с книжкой под мышкой. Смущённо почесав за ухом, братишка поинтересовался:
— Юрк, у тебя время сейчас есть? Я тут, правда, немного без тебя почитал… Но с тобой интереснее! Давай?
Прочитал Мишка и правда, немного, всего пол странички. Но и это было для меня очень радостно! Мы снова просидели с ним около двух часов. Мишка ушёл домой, нежно прижимая к груди полюбившуюся ему книгу.
-Ты знаешь что, Мишка? Давай, завязывай в школе хулиганить! Чтоб завтра – ни одной записи в дневнике не было, ясно? А то читать не буду! – строго наказал я брату.
Мишка грустно кивнул… И – поверите ли? – записей больше в дневнике не стало! Мы все были просто на седьмом небе от счастья! Однако… Где-то через неделю к нам в дом заявилась сама учительница, которую Мишка обозвал «Уберите руки». Эта Уберитеруки вошла в комнату и, не разуваясь и не прося разрешения, уселась в кресло, стоящее посередине нового ковра… Тётушка даже побледнела: этот ковёр стоил довольно больших денег, и, хотя их семья была довольно обеспеченной, деньги они считать умели и к вещам относились очень бережно.
-Вы почему не являетесь в школу на мои приглашения? И даже в дневнике бросили расписываться! У-ди-ви-тель-но!!! Я что – себе в развлечение вам письмена оставляю? – раскачиваясь всем телом, словно маятник, пропела Уберитеруки.
-Как так – не расписываемся? Очень даже расписываемся! Каждый день! И никаких приглашений… Мишка, ирод царя небесного! Ну-ка, неси, паразит, дневник! – тётка, уже догадавшись о Мишкином обмане, стала снимать с гвоздя широкий ремень, об который дядька правил бритву. А чего ж не догадаться-то? Сама еле-еле с «тройки» на «двойку» в школе перебивалась… Жизнь всяким выкрутасам научит…
Мишка, низко опустив голову, вошёл в комнату, неся в руках два дневника: один «чистый», для дома, а другой настоящий, с записями и «двойками». Увидев в руках матери ремень, молча лёг на диван кверху попой. И вдруг…
-Вы только Юрику про это не говорите, ладно? Пожалуйста! А то… а то он… больше читать мне не будет!- и впервые за все школьные годы малыш всхлипнул…