ЕВГЕНИЙ НИКОЛАЕВИЧ ХАРИН

Родился Евгений Николаевич Харин в то время, когда не было цветных телевизоров и туалетной бумаги. Конечно, он не сразу стал Евгением Николаевичем, в детстве был просто Женькой. В школе соответственно стал «Жиндосом» и «Харей». Учился Женя довольно посредственно. Была пятёрка по французскому и две четвёрки – труд и география, остальные догадайтесь сами.

По натуре был замкнут. С ребятами в футбол не играл и с девчонками не дружил. «Кисель», как говорили про таких.

В девятом классе у Женьки умерла мама. Вначале его пожалели, а потом забыли. Ходит в школу, да и ладно. А перед выпускным, ровно через год скончался отец.

Про Евгения опять вспомнили, так как он не сдал деньги на выпускной. Опять пожалели. Но выпускные экзамены, последний звонок, поступления в институты – в этой всеобщей суматохе опять забыли.

На выпускной бал по окончанию школы Женька не пошёл, а аттестат забрал через месяц, всё равно учиться дальше он не мог. Не мог, потому что остался один в двухкомнатной квартире на окраине Москвы. Без денег и без близких людей. Спасибо соседке бабе Маше, которая изредка подкармливала его пирожками и оладушками. Она то и помогла устроится Евгению продавцом в магазин стройматериалов на рынке через свою дочь.

Так началась самостоятельная жизнь Евгения Николаевича Харина.

Через год работы продавцом Евгений стал старшим продавцом. Магазин продавал скобяные изделия, гвозди, шурупы и т.д. и со временем Женя об этом знал буквально всё. Он мог рассчитать, сколько и каких болтов и гвоздей нужно для постройки бани или просто клозета. Мог порекомендовать по качеству и надежности, влагостойкости и другими параметрами любой ассортимент. В общем, стал профессором «гвоздей и шурупов». Ещё через два года Евгений стал администратором строймагазина.

Во времена перестройки, когда магазин перешёл в частные руки, практически всех уволили, кроме него. Такого спокойного, не алчного всезнающего специалиста, не требующего повышения зарплаты и без всякой ругани, выходившего на работу и в праздники и в выходные, найти было трудно.

Женился Евгений в двадцать пять лет. Напротив его магазина стройматериалов стояла овощная палатка. В ней попеременно работали две девчонки из Молдавии, и Женька нередко покупал у них некондицию за копейки. Они были шапочно знакомы, как знакомы все работающие на рынке.

Однажды, когда он в очередной раз отоваривался помятыми помидорами, то увидел, что продавщица Оксана плачет. После расспросов узнал, что ей негде ночевать – выгнала хозяйка съёмной квартиры, да и денег на новый наём тоже не хватает.

Женька предложил комнату в своей квартире, а рассчитаешься, сказал, когда сможешь.

Больше овощную и фруктовую некондицию Евгений Николаевич не ел.

Через полгода проживания в одной квартире, произошло то, что и должно произойти у двух молодых людей разного пола на едином территориальном пространстве.

Оксана была хозяйственна и как Евгений не болтлива.

Ещё через полгода они расписались, и молодая супруга получила российское гражданство.

В Молдавии у неё оставалась бабка, которая преставилась в прошлом году и развалюха дом под Дубоссарами. Так, что с прежней южной жизнью ничего не связывало.

После нескольких лет совместного проживания супруги Харины родили сына.

Сын (Прохор) родился с врождённой болезнью суставов. Врачи сказали, что с этим недугом можно прожить всю жизнь, если болезнь не будет прогрессировать.

Единственное неудобство – небольшая хромота на левую ногу.

Изначально болезнь Прохора не воспринималась как трагедия. «На всё воля божья» — так решили Евгений и Оксана.

В быту Евгений Николаевич оказался, мягко говоря, человеком экономным.

«Скопидом» так обычно говорят. У него была большая бухгалтерская книга, где скрупулёзно велись все расходы и доходы до последней копейки.

Продукты Евгений покупал сам и готовил тоже сам. В основном это были дешёвые овощи и каши с макаронами. В лучшем случае раз в месяц курица, из рыбы минтай. Весь провиант закупался в сетевых магазинах, рынках просроченных товаров – в общем, где это стоило максимально дёшево.

Летом заготавливались грибы и ягоды. Большим подспорьем явилась шестисоточная дача под Голицыно, которая осталась от родителей.

Весь урожай, над которым трудились с апреля по октябрь, закатывался в банки, сушился, замораживался и складывался в погреб.

Под теплицу для зелени и томатов был переоборудован балкон в квартире.

Одежда покупалась на многие годы, ремонтировалась и штопалась своими руками.

Не гнушался Евгений Николаевич и секонд-хендов.

Кроме основной работы в магазине, Евгений подрабатывал дворником с утра, а также через две ночи на третью служил охранником в ближайшем гаражном кооперативе.

Друзей у семьи Хариных не было, поэтому в гости они не ходили. Все праздники отмечали дома, но без спиртного и деликатесов. Хозяин дома не пил и не курил.

В церковь Евгений с Оксаной не ходили, считали, что бог у каждого в душе и выставлять это на показ не стоит.

Единственным развлечением в оставшееся время были книги и не часто телевизор. Благо с книгами проблем не было – приносил Прохор.

Прохор после десятилетки поступил в архивный институт, успешно закончил его и трудился в Центральной библиотеке технической литературы. Был увлечён созданием каких-то каталогов и поиском архивных данных о Первой Мировой войне.

В целом жизнь семьи вошла в чёткий трудовой ритм или как говорила Оксана «тягловый».

Все отпуска, конечно, проводились на шести суглинистых дачных сотках.

Весь предыдущий ход жизни не предвещал каких-либо изменений.

Но, где-то за полгода до своего пятидесятилетия, Евгений Николаевич Харин оформил загранпаспорт, купил в приличном магазине очень приличный костюм, а также ботинки и пару рубашек. На майские праздники был куплен тур во Францию, а точнее в Париж.

Семья отнеслась к поездке неоднозначно, тем более, что на майские копали грядки под овощи и картошку. Однако на все вопросы Харин отвечал, что так надо. В семье не принято было перечить с отцом и мужем. 30 апреля Евгений Николаевич благополучно улетел в Париж. Не было его ровно пять дней, и 6 мая глава семьи вернулся домой.

Оксане привёз модные французские духи и платье, а сыну навороченный ноутбук и джинсовый костюм.

Сразу предупредил, что в этом году будет отмечать пятидесятилетие, и хотел собрать своих знакомых по дому и работе. На вопросы жены и сына о целях поездки отшучивался, мол, все хотят увидеть Париж и умереть.

На пятидесятилетие Евгения Николаевича собралось человек двадцать, в основном коллеги по работе и дворовые мужики плюс малочисленные Оксанины подруги.

Стол был накрыт от «Кутюр». От молочного поросёнка до осетрины. Пригодились и привезённые из Франции кальвадос и арманьяк. Все желали имениннику-юбиляру здоровья и благополучия, а также его семье. Много было разговоров о его поездке за границу, и что Евгений приподнялся или крутым стал, на что именинник только отшучивался и подливал в рюмки.

Когда гости разошлись, Евгений собрал свою немногочисленную семью и наконец, поведал о своём неожиданном вояже.

Перед смертью, отец Евгения (Николай Евгеньевич) рассказал ему, что они не Харины, а Веденеевы. Дед Жени был полковником армии генерала Юденича, граф Евгений Александрович Веденеев. Причём Женьку назвали Евгением в честь деда.

Дед эмигрировал во Францию вместе с остатками армии Юденича, а жена осталась с детьми в Санкт-Петербурге. В связи с репрессиями, это являлось семейной тайной. Естественно никаких контактов и попыток воссоединения быть не могло.

Дед, граф Веденеев умер в предместьях Парижа в 1940 году.

Отец Евгения Николаевича перед кончиной попросил, если будет когда-либо возможность побывать на могиле деда.

Так, потомок графской семьи, Евгений Харин, выполнил просьбу своего отца.

К данному факту семья отнеслась спокойно, что и следовало ожидать.

Затем, Евгений Николаевич объявил, что увольняется с работы и хочет, чтобы ушла с работы и жена Оксана. « Будем ездить на дачу, ходить на рыбалку и по-грибы, поживём для себя»– вынес свой вердикт Харин. Предполагая вопросы Оксаны о финансах, сказал, что деньги на старость есть, и по этому поводу можно не волноваться.

С этого момента началась спокойная жизнь семьи Хариных, без «тяглового» ритма.

В очередной раз возвращаясь с дачи Евгений Николаевич сел в электричку. В тот воскресный летний вечер в вагоне ехали в основном пенсионеры-дачники, рыбаки, один офицер с дежурства и грибники с корзинками уже осенних опят.

Ничто ничего не предвещало. Тёплый вечер. Усталые пожилые люди. Не доезжая до станции Голицыно, в вагон ворвались разгорячённые поражением молодые фанаты одного популярного московского футбольного клуба. Они подошли к одному старику, который сидел у окна с корзиной яблок и потребовали у него три раза прокричать, что их клуб чемпион. Старик вежливо отказался. Тогда они забрали у него корзину с яблоками, и она пошла по рукам фанатов. Они надкусывали яблоки и бросали деду в голову, выкрикивая очередную фанатскую кричалку. Пассажиры вагона безучастно притихли. Возмутился лишь Евгений Николаевич, который сидел через сиденье от старика. Евгений встал и потребовал, чтобы подонки прекратили издеваться над стариком. На что безликая масса фанатов схватила Евгения за шиворот куртки и утащила в тамбур электрички.

Обнаружили Харина Евгения Николаевича утром следующего дня на скамейке у железнодорожной станции Малые Вязёмы. Когда милиция вызвала скорую помощь, врачи констатировали смерть от тупого удара в сердце. Документов при нём не было. На прошлой неделе Харин Е.Н. сдал документы в паспортный стол для перемены фамилии. Оксана и Прохор стойко перенесли смерть отца и мужа. На надгробном кресте на могиле было написано «Веденеев Евгений Николаевич. Скорбим и помним».

Через несколько месяцев семью Хариных пригласили к нотариусу. Нотариус ознакомил их с завещанием, которое составил ушедший Евгений Николаевич. Согласно завещанию жене Оксане и сыну Прохору полагалось по 200 тысяч евро, которые хранились во «Внешторгбанке» и трехкомнатная квартира в районе Кунцево на правах долевой собственности. Также по условию завещания 25 тысяч евро должны быть переведены на счёт господина Эмиля Лотескью в один из Парижских банков.