Обгоняю серебристую «Шкоду». Взмах руки. Торможу. Пролетел метров 20. Смотрю в зеркало заднего вида: продолжает тянуть руку, никто не останавливается. Меня не видит. Еду задом, думаю: успею, или перехватят? Фу, успел, заметила.
— За полтинник до конца Институтского.
Киваю. Садится, слабо потянула, дверь не захлопнулась.
— Кажется, не закрылась дверь.
— Да, не до конца.
— Ну, помогите.
«С удовольствием» — промелькнула мысль.
Проношу руку посередине между ее коленями и грудью, не касаясь ни того, ни другого. Лицо приблизилось к ее плечу, чувствую близко ее запах. Дергаю крючок, приоткрываю дверь, хлопок, набираю скорость.
Думаю: «Необычно: впервые попросили помочь закрыть дверь». Мысли потекли в приятном направлении. Слова «конец Институтского» (особенно первое) начали приобретать трогательно-чарующий смысл. Чувствую запах, не аромат духов, а именно запах то ли губной помады, то ли тонального крема. Простота усиливает притяжение, внушает доступность. Бросил взгляд на лицо – хорошенькая! Резким коротким движением увернулся от зада внезапно вставшего «Мерса». Даже не вздрогнула.
— Остановите у входа.
Включаю правый поворотник. Думаю, где лучше: перед или после. Остановился посередине, перекрыв дорогу. Соображаю: «Не помешаю ли кому-нибудь?». Точно: встречная моргает – хочет въехать. Торопливо бросаю на уже пустое правое сиденье полученный полтинник, отъезжаю, на ходу захлопывая дверь. Влился в поток. На сиденье одиноко синеет чистенький новенький хрустящий полтинник. Синенький полтинник в голубом «Вольво». Взял в руку, полюбовался мгновение, привычным движением трех пальцев свернул и сунул в карман.
Если бы он умел говорить, то сказал бы, плотно прижимаясь гладкой щекой к своему потрепанному собрату: «Странные эти люди».
